– Гошан, займись сегодня своими делами, – успокаивающе сказал ему друг. – А мы продолжим работать с информацией. Завтра к часу психолог из Москвы приедет, опять будет задвигать. Приходи, послушаешь. И сегодня как раз должен придти ответ… да это ладно, потом скажу. В общем, буду держать в курсе, как обычно. – Хорошо. Юра, если вашим сегодня удастся выследить его машину – сообщи, пожалуйста, где он всё время прячется. Тот напряжённо замолчал, и Гоша услышал, как он вздохнул. Ему стало ясно – друг не хочет делать этого, втайне опасаясь варианта, что Гоша не выдержит и наделает глупостей. Разумеется, он был не из таких, но ведь речь шла о его жене. – Я не стану разыскивать его сам, – заверил его Георгий. – Мне всего лишь надо… «Знать, где преступник может её держать». Однако до конца вечера никаких новостей от Юрия не поступало. Зато позвонил Влад и сообщил, что его люди побеседовали с бывшими начальниками и коллегами Артёма, но те лишь повторили слова, уже слышанные ими от других: все называли Михайленко вежливым, но скрытным. – А что там у вас? – спросил Журавлёв. – А нам случайно подвернулась бабушка, которая оказалась очень полезной, – сообщил Гоша, и поведал другу всё, что они сегодня узнали от Леокадии Ивановны. – Она даже поняла, что я не полицейский, – похвастался он. Тут телефон загудел, и Гоша заметил новое сообщение от Юры: «Наши установили трекер, сигнал поймали, координаты вычислили. Завтра ждём его отъезда, и едем туда на проверку. Психиатра поторопили на утро, так что собрание в 9.00». Сердце его забилось сильнее. – Влад, я тебе перезвоню, – спешно сказал он, отключился, и набрал номер Аркадьева. – Юра, где его засекли? – быстро спросил Гоша, прежде чем приятель успел что-либо сказать. – Гошан, это… Блин, обещай ещё раз, что ты не поедешь туда один, и не станешь там рыскать. Это опасно! – Да обещаю! – заорал он. – Не тяни! Послышался вздох. – Северо-западное направление, примерно в шести километрах от Песочного, рядом с Левашовским каналом. Там располагаются леса. – И… значит, мы завтра туда отправимся? – Да. Подожди. Гоша, ты что, хочешь сказать, отправишься туда вместе с нами? Георгий ответил ему молчаливым согласием. – Нет… нет, – поражённо протянул Юра. – Мы сами не знаем, что там может быть, и с чем столкнёмся. Одно дело – обыск в квартире, и другое – непонятно где, среди лесов, полных диких зверей, и непонятно чего ещё… Я не позволю тебе подвергать себя такому риску, и уверен, начальник Костомарова тоже этого не одобрит. Прежде чем ты возразишь, я отвечу заранее на все твои доводы: да, я понимаю, что Ксюша твоя жена, тебе нелегко быть в стороне, и к тому же на себе познал, что такое быть в опасности – тогда, в лесу, когда маньяк повесил Мячина. Я не сомневаюсь в твоей храбрости, Гоша, и в том, что ты готов рисковать ещё сколько угодно. Но я всё равно умоляю тебя: не нужно. Если кто-то узнает, что мы допустили твоё присутствие с нами во время серьёзной операции, у нас у всех будут большие проблемы, но главное даже не в этом, – он прерывисто вздохнул. – Если с тобой что-то случится, я сам не прощу себе этого, Гоша. Мы-то пострадаем – ладно, это наша работа. Но ты… – Ладно, ладно, – примирительно сказал Георгий. – Я вовсе не хочу подставлять никого из вас. Хорошо… я буду сидеть, и ждать новостей. Как бы тяжело ни было. * * * – Господи, господи, – волновался Юра перед залом собраний. – То, что я выяснил, это просто… просто невероятно. Интересно, что же скажет на это наш душевед? Господи, совпало… Гоша заметил, что того даже слегка подтрясывает. – Да успокойся ты, наконец. Всё вокруг и так похоже на взбаламутившееся болото – зачем лишний раз тыкать в него палкой? – справедливо высказал Гоша. – Палка и так сейчас в него ткнётся, да ещё и провернётся, – нервно произнёс Юрий. – Влада опять не будет? – Опять. Он ведь всё-таки везде внештатный сотрудник. Дела у него другие есть. – Понятно… Это… ну, а ты? – осторожно спросил друг. – Что будешь делать… ну… сегодня? Гоша понял, что тот просто пытается продлить диалог, потому что молчать он, видимо, сейчас не в силах. А может, из неудобства перед ним, связанным со вчерашним разговором и его категорическим отказом позволить Гоше присутствовать на обыске некого тайного места, куда каждый день приезжает Артём. – Я? Сначала всё, как обычно. Поеду в издательство, проторчу там до вечера, а потом пойду в ночной клуб, и напьюсь там, как следует. Да пошутил я, пошутил, – поспешил сказать Георгий, глядя, как вытянулось лицо Аркадьева. Хотя, где-то на задворках сознания, в последнее время данная мысль иногда казалась ему не такой уж и плохой. – Я только в «Сферу». Какие мне клубы… Послушай, – вдруг решил прибавить он. – Ты вчера правильно всё сказал. Это я совсем уже рехнулся. Вечно куда-то еду, лезу в расследование, мешаюсь… Просто Ксюша, я не могу… – Да брось, Гоша. Ничего ты не мешаешься, и вообще вы с Владом здорово нам помогли. Если бы не вы, никому и в голову бы не пришло искать Артёма. Правда. Только я не хочу, чтобы тебя при этом убили. – Заходим! – раздался голос Костомарова. Первые десять минут заседания Гоше пришлось заново слушать то, что ему вчера и так рассказал уже Юра – о местонахождении Михайленко, перед въездом в которое он по неведомым причинам предпочитал становиться незаметным, а также то, что оперативная группа поедет туда после отъезда предполагаемого преступника. – Ещё я хочу сообщить, – громко произнёс Сергей. – Член нашей группы, капитан Юрий Аркадьев, вчера обнаружил кое-что интересное по нашему делу, и сейчас он хочет нам это сообщить. – Да. Итак, – Юра, кашлянув, вышел и встал во главе стола. – Как мы уже знаем – недавно в нашем городе были убиты студентка Александра Соловьёва и сварщик Максим Мячин. У меня есть доказательства, что это дело рук одного и того же убийцы. На трупах обоих обнаружили частицы материала, принадлежавшие одним и тем же перчаткам – экспертиза это подтвердила. Вчера мне пришло заключение из лаборатории. Юра сделал небольшую паузу, давая всем осмысливать сказанное им. Когда он снова заговорил, голос его зазвучал громче и напряженнее, как до предела натянутая струна. – Кроме того, этот же человек два года назад в июле убил в парке молодую пару: Марию Серафимову и Александра Аванова. Материал с перчаток тот же. Образцы, найденные на теле Марии, сравнили с образцами и Соловьёвой, и Мячина. В зале воцарилась тишина. Затем Петров, одетый сегодня в полицейскую форму, в которой ему, судя по вспотевшему лицу и лысине, было жарко и тесно, воскликнул: – Так что же это получается, Аркадьев? У нас что, ещё и два маньяка?! – Нет, Вячеслав Леонидович. Я не сказал ещё самого главного. Видно было, как Юра глубоко вдохнул, чтобы высказать заключительную часть речи – грудь его буквально надулась, придав ему сходство со славянским богатырем. – Мы с ребятами тщательно изучили старые дела о жертвах Всеволожского потрошителя. Ну, Владимира Соколова, которого тринадцать лет назад посчитали виновным в одиннадцати убийствах. Взяли заключения судмедэкспертизы у тех, кто погиб в результате удушения руками и ножевых ран, и отправили их на сравнение с убитыми в этом и в две тысячи пятнадцатом году. И там, и там смотрели характер ран, силу ударов и прочие признаки идентификации. В итоге, – он сглотнул, – вероятность совпадения очень большая. А это означает, что… Юра так и не закончил свою фразу, но судя по лицам присутствующих, в этом не было никакой нужды. – Позвольте заметить, – негромко сказал Костомаров. В наступившей тишине его голос прозвучал особенно чётко. – Именно беседа с Соколовым и вывела нас на Михайленко. Это он нашёл его рядом с трупом бывшей жены, и позже, на суде, свидетельствовал против своего однокурсника. – Это всё не имеет значения! – рявкнул покрасневший то ли от злости, то ли от возбуждения Петров. – Просто догадки! У нас до сих пор нет никаких доказательств, и никаких улик против Михайленко! А то, что он весь такой странный и необщительный, вообще ни о чём не говорит! Половина людей такие. Да чего далеко за примером ходить – вон, наш Лёша Волчков! Сидит, целыми днями только в монитор хрюкает – что, он тоже маньяк? – Как знать, – послышалось хихиканье Гены. – Барсуков, ты это… не шути мне так! Зато Лёша молодец – он в компьютерах разбирается почище нас всех, а сейчас вообще важную работу выполняет! Тоже мне… – Позвольте вмешаться, – услышал Гоша смутно знакомый голос. Судя по повороту голов за столом к его источнику, он принадлежал сидевшему спиной к нему мужчине с пепельного цвета волосами в белой клетчатой рубашке. – Шизоидные черты характера – то есть, склонность индивида к чрезмерному и постоянному уходу из настоящей реальности в свой личный мир, сами по себе не предрасполагают к антисоциальному поведению. Но в то же время они, всецело отдавая душу любимому увлечению, теряют способность испытывать эмпатию к реальным людям, и даже могут легко пройтись по ним бульдозером, если те встанут у них на пути и будут мешать получению желаемого. При этом не придадут этому никакого значения. Если речь идёт о декомпенсации, разумеется. Это и роднит шизоидов с социопатами. Тут Гоша понял, кто это, вспомнив психиатра из медицинского университета имени Сеченова, о повторном приезде которого Юра говорил вчера. Надо же – он сегодня умудрился его не заметить. – Александр Сергеевич, уважаемый. Вот вы услышали всё это. Что можете сказать, как специалист? – Насколько я понял, Сергей Антонович, следственно-оперативная группа не имеет достаточных оснований полагать, что виновен именно гражданин Михайленко. – Наши ребята займутся проверкой его клиентов. Список возьмут в оружейном магазине – только надо будет провести соответствующую беседу с продавцом. Пусть дадут его за все года, что у них есть. Не придётся даже со всеми беседовать – всего лишь посмотреть на дату и место жительства, а потом сопоставить это со временем, когда в данном населенном пункте были случаи пропаж людей или убийств. Уверен – совпадёт совпадет. Как в случае с Сосновым бором. – Только, Сергей Антонович, пусть парни сначала обследуют место за Песочным, – вставил Петров. – Пока они будут прочёсывать клиентскую базу «Пули», опасный серийный убийца будет продолжать разгуливать на свободе. У него на счету несколько десятков трупов. Подполковник говорил вполне искренне, но на Гошу нахлынуло раздражение. Он вспомнил, что ещё месяц назад следователь вовсе не горел желанием искать виновника похищений в собственном городе, и сейчас далеко не был уверен, что им движет внезапно проснувшаяся совесть и праведность, а не надежда урвать кусочек славы от поимки маньяка. – Я позвоню в Питер – пусть пришлют ещё ребят. Вы тоже кого задействуйте. Они будут проверять заказчиков, а основная группа продолжать прощупывать Михайленко более радикально. Времени у нас действительно мало – если он обнаружит трекер, то в лучшем случае подаст на нас в суд, и выиграет дело. А в худшем… – Сбежит, – угрюмо проворчал Петров. – Нужно обыскать его тайное место. Пошлём туда вместе с ребятами ещё и кинологов. Сергей Антонович, звоните в Санкт-Петербург. А вы, Александр Сергеевич? Что-нибудь надумали? Может, рассказ этой бабушки, Тюркиной, навёл вас на какие-то мысли? Вы же вчера его три раза на диктофоне послушали, вам Геннадий специально скинул. – Возможно, и навёл, – согласился Шапошников. – Если вы всё-таки хотите услышать мнение о психике подозреваемого Михайленко, то я могу сказать только одно: у него есть и шизоидные, и эпилептоидные черты характера. На последние может указывать то, как он старался выполнять всё с особой точностью. Не исключена так же органическая патология ЦНС и наследственные особенности характера. Но, опять-таки – я опираюсь лишь на слова относительных свидетелей – а значит, не стоит воспринимать их как абсолютную истину. – Ну, хорошо, – с видимой неохотой протянул Петров. – А по поводу портрета убийцы? Почему трупы одних он оставляет, а других – нет? – О, вот это уже более понятный вопрос, – оживился молодой доцент кафедры психологии. – Чтобы ответить на него, нам придётся вспомнить, что мы разбирали в прошлый раз. – Давайте, расскажите всем, выходите, – ажитированно, быстро и суетливо шепнул Петров, и парень, поднявшись со стула, вышел к месту у доски. Гоша снова увидел его цепкий, «хватающий» взгляд. Стекла очков нисколько не делали его более туманным. Даже наоборот – глаза и очки психиатра, казалось, слились в единое целое, а зрачки, черноту которых не погасало никакое расстояние, могли чётко заглянуть в самую душу каждого. «Чёрт возьми, – подумал Гоша. – Надеюсь, полиция догадывается использовать этого парня на допросах преступников. От него уж точно ничего не укроется!» – В прошлый раз, – продолжил Шапошников, – я говорил, что для преступника важно получить эмоциональное насыщение от убийства. Я думаю, сначала он начал убивать всех прямо на месте, но потом ему это показалось недостаточным. Их предсмертная агония длилась слишком мало, и не могла в полной мере его удовлетворить. – Так было с жертвами этого, Соколова, – торопливо перебил Петров. – То есть, за которых обвинили его, ну вы поняли. А что насчёт Соловьёвой и той пары? Александра была найдена задушенной в канаве недалёко от города, а тех два года назад просто зарезали! Почему он вернулся к прошлому почерку? – Хм, – доцент поправил очки. – Скорей всего, убийца по каким-то причинам не смог доставить этих жертв туда, где обычно с ними расправляется, и решил прикончить их сразу. Он уже вошёл в патологическое состояние, и для выхода из него ему обязательно нужно совершить убийство. От быстрого он всё-таки тоже может получить эмоции, пусть и менее сильные. К тому же, девушка с парнем… Кто знает, как именно всё произошло. Возможно, молодой человек ненадолго отошёл, а преступник заметил одинокую девушку, и решил похитить. Когда он напал на неё, неожиданно появился защитник. Она и сама могла отбиваться неслабо. Маньяк понимает, что сильно рискует, и принимает решение уничтожить обоих. Да, и не забываем про эпилептоидный радикал. Желание довести дело до конца – пусть и не таким способом, как изначально планировал. Это, плюс его состояние, и привело к такому исходу. А та девушка, убитая под городом…