– Нет, – охнула Ксюша, прислоняясь к Артёму. Тот уже был на ногах: опираясь на стену, одной рукой он зажимал рану, а другой вынул наизготовку пистолет. Посмотрев на неё, он грустно вздохнул, и всё-таки покачал головой в знак того, что ей стоит отойти. – Я тебя не оставлю, – прошептала она. Сердце бешено отбивало ритм. Ксюша ощущала, как и его бьется тоже. Их теперь было двое. Двое против всех. Когда с дальнего конца показались люди, Артём несколько раз выстрелил. Некоторые упали, но остальные продолжали идти вперёд. Она заметила, что все они были в шлемах или касках. Услышав щелчки взводимых курков, Ксюша решительно загородила собой Артёма. – Не надо, пожалуйста! Не стреляйте в него! – обезумев, закричала она. Ей было всё равно, что сделают с ней – его она убить не позволит. Едва Ксюша заметила, что полицейские остановились, как сбоку вновь вскинулась рука Артёма, державшая оружие. В ту же секунду помещение потряс оглушительный грохот. Воздух наполнился белой пылью: потолок в центре обрушился. Взвизгнув, она почувствовала, как Артём левой рукой берет её за руку. А затем раздались выстрелы. На миг его ладонь дернулась, но Ксюша сжала ту лишь крепче. Однако следующий момент с потолка перед ними грохнулось что-то тяжёлое. Прямо в них брызнула мелкая крошка камней. Зажмурившись и падая, Ксюша ощутила, как Артём отпустил её… Прошло несколько секунд, минут, а то и часов, прежде чем она пришла в себя. Во всем теле была невероятная тяжесть. Голова раскалывалась, тошнило, а колено и те места, куда ударили наиболее крупные камни, болели. Известка с бетоном, казалось, полностью забили ей рот и нос. Кашляя и отплевываясь, Ксюша открыла глаза, и приподнялась – что отозвалось в затылке такой болью, будто тот был железным барабаном, по которому лупанули палкой. Рядом слышались чьи-то голоса и крики. Стряхивая с себя остатки крошки, она села. Голова кружилась, а правый висок саднило. Оттуда вниз стекала тёплая жидкость. Прикоснувшись к ней рукой, Ксюша посмотрела на свою ладонь. Та была в крови. «Кровь…» О нет… – Артём! – позвала она, но получился лишь жалобный стон. Ксюша сразу обнаружила его справа от себя. Превозмогая боль, она поползла к нему, не обращая внимания на усеянный обломками пол. Уже тише прошептала она его имя, увидев, что тот, закрыв глаза, лежит на спине среди груды камней, а из залитой кровью груди в двух местах поднимается дым. Алые струйки также текли из-под его волос на лбу и левом виске – прямо на глаза и уши, которыми он больше не мог увидеть и услышать её. Почему, если мир перевернулся, земля снова уходит из-под ног? Почему Ксюша вынуждена ползти по ней одна в чёрной мгле, навечно забравшей Артёма, несмотря на то, что она всеми силами пыталась его вытащить. Почему она не засосала её тоже, оставив одну у его земной оболочки? Одну. Совершенно одну. Падая рядом с ним, Ксюша притянула к себе его безжизненную, ещё тёплую руку, как будто это помогло бы вытащить Артёма оттуда, где бы он ни был. Прежде чем уткнуться в неё, она непонятно почему вдруг подумала, что слёзы, катящиеся из глаз, смывают с её лица пыль и кровь, оставляя причудливые кроваво-грязные дорожки. Глава 64 Над Сертинском раскинулось ночное небо цвета индиго. Разрывающие его облака были похожи на огромную кляксу – совсем как в известной композиции Ива Кляйна ANT 104. Но, несмотря на начало первого часа ночи, город и не думал засыпать. Наполненный воющими сиренами, истеричными визгами шин множества служебных автомобилей и атмосферой общей паники, он был открытой кровоточащей раной – этой ночью самой большой в стране. Гоша почти добрался до места. Ещё две минуты – и он окажется у старой полуразрушенной библиотеки. Чувствуя, как противная ноющая боль распространяется на всю левую руку, он свернул на нужную улицу, затянутую легкой туманной дымкой, и разглядел в самом её конце скопление машин и людей. С трудом припарковавшись, Гоша выскочил из машины, и побежал к жёлтой оградительной ленте. В нескольких метрах от неё, где туман становился совсем густым, смутно различалось возвышающееся над его клубами строение. – Здание оцеплено полицией. По нашим данным, именно там сейчас находится сбежавший маньяк…, – услышал он обрывок фразы, которую произнесла стоявшая перед оператором светловолосая репортёрша. – Стойте, туда нельзя! – закричали позади, когда Гоша, протиснувшись через толпу зевак, поднырнул под ленту и бросился к первому увиденному полицейскому. Но не успел он обратиться к нему, как в здании впереди прогрохотал взрыв. В воздух над крышей взвился белый столб пыли. Послышались крики толпы. – Что происходит?? – закричал он, хватая одного из служащих за рукав. – Мужчина, вы кто? – отшатываясь, удивлённо спросил тот. – Гражданин, немедленно покиньте территорию! – раздался сзади громогласный голос. Чьи-то руки схватили его, но Гоша тут же вырвался. – Послушайте! Там сейчас моя жена! – заорал он, поворачиваясь, и пытаясь обратиться одновременно ко всем. Но стая из стражей порядка и людей в куртках с нашивкой «спасатель» и касках вряд ли его слушала. Один из сотрудников МЧС попытался скрутить его, но Гоша с силой пнул того сзади, и приготовился дать отпор его товарищу. Остальные тоже двинулись к нему. – Оставьте его! – выкрикнул кто-то. – Он с нами! Георгий увидел, как к ним бежит ни кто иной, как младший оперуполномоченный сертинского управления полиции Иван Прокопов. За месяц, что они не виделись, парень заметно изменился. С лица его ушли юношеская наивность и неуверенность, уступив место серьёзности и некой мужественности во взгляде. Растерянного мальчика больше не было: перед ним стоял взрослый, ответственный полицейский. Стряхнув с себя застывшего спасателя, Гоша с благодарностью пожал протянутую ему в знак приветствия ладонь Ивана. – Я поговорю с ним. Идите лучше другим делом займитесь, – бросил всем Прокопов, наклонился к Гоше и уже тише сказал: – Пойдём вон туда. Там действительно безопаснее. – Где Ксюша? Вы видели её?? Она там? – беспокойно задавал он вопросы, не понимая, о каком безопасном для них месте может идти речь, если ему нужно скорее найти жену, которая как раз находилась в опасности, и стараясь не думать, что она могла пострадать во время взрыва или чего бы там ни было. – Ну… скорей всего да. Только туда послали спасателей, потому что проход… ээ… обрушился, да ещё второе здание аварийное. Всегда вот жители местных домов мэру писали! Просили снести его, а то их дети повадились лазить там. У меня тётя живёт тут, и в детстве я сам там бегал… Гоша прерывисто вздохнул, стараясь взять себя в руки. От захлестнувшего волнения он не находил себе места, и уже жалел, что Ваня предотвратил намечавшуюся потасовку – хоть драться не было разумным выходом, но так бы ему полегчало. Сейчас он, как мог, боролся с рвущимися наружу эмоциями, но те, подкреплённые страхом за Ксюшу, неумолимо жгли его изнутри. – Ваня, конкретнее! Что там сейчас происходит! – Гоша не хотел срываться, но всё же терпеть не мог размытых объяснений. – Если вкратце – в старой библиотеке два корпуса, и этот ублюдок вместе с Ксюшей перебежал во второй, который более неустойчив. Проход между ними не так давно уже рухнул, а сейчас рушится сам корпус, – Иван перевёл дыхание. – Поэтому нашим было сложно туда прорваться. Штурмовать, как обычно, было нельзя. Пытались достать его с улицы, но толку не было. Да ещё он в более выгодном положении, и снова… нескольких… убил, – Ваня прокашлялся. – Но сейчас с ним всё кончено. Они всё равно добрались до него, и уничтожили. Только… там случился новый обвал, и есть пострадавшие… Спасатели их сейчас достают. Они скоро должны появиться. Гоша почувствовал, что холодный ночной воздух, сгустившись вокруг него, стал странно душным и таким тягостным, что, казалось, в нем вообще не осталось кислорода – лишь запах смерти, бетона и невыносимого ужаса, не дающего никакой возможности вдохнуть. Отчаяние рвало изнутри. Застыв, он больше не слышал никого и ничего, напряжённо вглядываясь туда, откуда небольшими группами начали появляться люди. Некоторые тащили носилки с пострадавшими. Невозможно было определить, где на них лежали раненые, а где мёртвые, а главное – не могла ли там оказаться Ксюша. Не выдержав, Гоша рванул сквозь ночной сумрак навстречу им, едва услышав крик Вани, призывающий остановиться. Окутанный туманом и пылью, он миновал несколько бетонных блоков, заросли сорной травы и едва не угодил в большую яму, прежде чем на кого-то налетел. – Гоша? – послышался знакомый голос. От неожиданности он отстранился. Ну, конечно же, это был Юра, шедший с задания – в перепачканной пылью одежде и здоровенным пластырем на лбу. Юра, о котором Георгий, едва подъехав к развалинам, умудрился напрочь забыть. – Юра, – запыхавшись, проговорил он. – Ты… видел… – Она жива, – успокоил его друг. – И почти не пострадала. Пара царапин, и все. Но на всякий случай её надо обследовать в больнице. Гоша почувствовал невероятное облегчение, будто с плеч упала гора. – Это… отлично, – выдохнул он. – Где она? – Наверное, там, – Юрий махнул рукой в сторону от себя, где, разрывая туман, шла колонна людей. – Или уже в машине. Пойдём туда же, нечего нам здесь делать. По дороге Юра рассказал ему последние подробности того, что произошло в разрушенном строении. – Когда я за нашими ворвался к ним, Артём выстрелил в потолок. Я успел заметить – Ксюша тогда стояла перед ним. Думаю, он сделал это специально. Ведь если бы она не отошла, её могли убить вместе с ним. Ты знаешь, он будто хотел… – Спасти её, – закончил за него Гоша. – Он всё понимал – ещё с того момента, как решил укрыться здесь. Понимал, что здесь его найдут и убьют. И то, что Ксюша будет его искать. Поэтому использовал последнюю возможность встретиться с ней. – Ээ… думаешь? – удивлённо спросил Юра. Гоша не ответил. Для него эти поступки Артёма Михайленко не нуждались в пояснении. Молча, они вернулись обратно. За время его недолгого отсутствия людей по обе стороны ленты прибавилось, как и подъехавших машин (у одной он даже заметил толстую фигуру Петрова). А может, так оно было изначально – просто торопясь, Георгий этого не заметил. Но в любом случае всё это являлось не более, чем фоном – как и не прекращающаяся боль в его руке. – Господи, как я мечтаю пойти домой, к своим, – простонал Юра. – Рассказать обо всем. Но фиг, мы тут всю ночь и весь завтрашний день будем пахать, и это только начало… Ладно, я пошёл к своим. И… удачи, Гошан. Спасибо тебе за всё – И тебе, дружище, – Гоша помахал ему рукой, и улыбнулся – только Юра, в силу своей работы снова подвергнув жизнь риску, мог, как ни в чем не бывало, жаловаться на её обыденные неприятности. Теперь он один шёл мимо всех, сквозь ночь, подсвеченную красными и синими огнями, не обращая внимания на воющие сирены, крики и треск раций. Отовсюду слышались рыдания, всхлипы и возбужденно-чёткие речи бойких репортеров, сбежавшихся сюда со всех близлежащих городков, Питера, и всей области, чтобы, соревнуясь друг с другом в скорости и красноречии, поведать всей стране невероятную сенсацию с таким долгожданным счастливым концом: самый опасный маньяк двадцать первого века наконец-то сражён. Многоликая толпа шумела. В ней собрались все: полицейские и помогавшие им различные силовые структуры; спасатели, доблестно выполнившие свою работу; убитые горем родственники погибших и взволнованно суетившиеся – тех, кто был ранен или ещё не найден. А также обычные жители Сертинска, получившие возможность первыми убедиться в исчезновении того, кто несколько лет держал их в страхе и убивал любимых… Гоша был частью всего этого – и в то же время был гостем, который явился на этот разношерстный карнавал лишь затем, чтобы забрать отсюда того, кто был ему дорог. Медленно пробираясь вдоль машин «Скорой помощи», он внимательно вглядывался в их салоны через открытые задние двери. И, наконец, в конце ряда он, встрепенувшись от радости, увидел Ксюшу. Медиков рядом с ней не было – возможно, они ушли оказывать помощь остальным раненым. Едва Гоша разглядел жену поближе, внутри всё перевернулось. Она не плакала и не билась в истерике – лишь тихо сидела, слегка наклонив голову. Застывшая и неподвижная, как фарфоровая статуэтка, и такая же бледная и беззащитная. Это испугало его больше, чем если бы Ксюша рыдала. Он подошёл к ней так, что теперь попадал в её поле зрения. Но жена не замечала его, или не хотела замечать. Не отреагировала она и на своё имя. На её плечи был накинут коричневый плед. Светлые волосы растрепались, а у правого, заклеенного лейкопластырем виска, они были испачканы кровью. От этой картины его сердце сдавило от жалости. Но даже в таком виде Ксюша была прекрасна. И то, что произошло с ней, никак не повлияло на его любовь. Но как объяснить ей это, Гоша не знал. Он осторожно приблизился к ней вплотную, наклонился и увидел, что васильковые глаза Ксюши, покрасневшие и затуманенные от недавних слёз, без всякого выражения смотрят в пустоту. Такой подавленной и несчастной она не выглядела никогда – даже в тот миг, когда они встретились у забора в доме Артёма. Теперь-то он понимал, почему. Георгий не мог отрицать, что возникшие у Ксю чувства к Артёму во время плена были скорее её спасением – не дали ей окончательно сойти с ума от происходящего. Если подумать, то и сама способность выстроить тёплые отношения с тем, кто постоянно представлял угрозу, уже говорила о немалой глубине её души. Но это всё также вытолкнуло Ксюшу в придуманную ею альтернативную реальность, где Артём казался значительно лучше. А она всегда была просто хорошим, отзывчивым человеком. Но теперь его не стало, и ей пришло время возвращаться в реальный мир. Артём не смог. А она сможет. «Нет, Ксюша, в тот раз я не поверил тебе. На самом деле ты любишь меня, а не его. Всё, что ты испытала к нему, было только защитным воображением. А оно у тебя всегда было безграничным». – Ксюша, – ещё раз позвал Гоша, присаживаясь перед ней, как перед ребёнком, так, чтобы посмотреть ей в глаза. Положив ей руки на колени, он мягко поцеловал её в левое, и заметил, что Ксюша встретилась с ним взглядом. Мгновение – и тот перестал быть пустым, заменившись неким осознанным выражением. Несмотря на то, что Гоша думал до этого, он почувствовал некоторое напряжение. А если как жена снова его оттолкнёт? Но он уже прикоснулся ладонью к её щеке. Та была нежной и чистой – слабый запах антисептика лишь подтверждал, что лицо Ксюши, как шею и руки, не так давно протерли. Перейдя с лица на её волосы, Гоша ощутил их знакомую мягкость. Как он соскучился по этому ощущению. В глазах её что-то дрогнуло. Что-то очень знакомое. В этот момент у него появилось ощущение, что между ними и не было никакой размолвки. Будто всё это время она была с ним. А затем они заблестели от появившихся слёз. Тихо шмыгнув носом, Ксю потянулась к нему – и он тут же заключил её в свои объятия. Крепко прижав к себе, Гоша молча гладил жену по голове и вздрагивающей хрупкой спине, следя за тем, чтоб покрывало не упало, время от времени его поправляя. Глава 65