– Но ведь он не имел касательства ко лжи Монтгомери, – настаивала Джеймисон. – В деле Мелвина это юридического значения не имеет, – пояснила Оливер. – Сейчас будто ничего и не менялось. Раз нет признания, приговор опять вступает в силу. Если Монтгомери лгал, его заявление ничтожно. – Значит, наша работа отправила его обратно в тюрьму, а то и на смерть? – в ужасе обернулась Джеймисон к Декеру. Не ответив, тот достал телефон и зашагал к выходу из мотеля, из которого всего минуту назад Марса повели обратно в тюрьму. У него на глазах машина с Мелвином отъехала, и он быстро набрал номер. После двух гудков на том конце ответили. – Агент Богарт, это Декер. Я вполне пойму, если вы пошлете меня к черту, но я вынужден просить вас о грандиозном одолжении. Глава 38 – Всем встать, – провозгласил дородный бейлиф. Все присутствующие в зале суда поднялись, включая и единственного человека в кандалах. Судья Мэтьюз – морщинистый, лысеющий субъект с выпирающим кадыком – появился из двери позади подиума, поднялся по ступеням и уселся в свое кресло. – Садитесь, – скомандовал бейлиф, и все заняли свои места. Мэри Оливер сидела рядом с закованным в цепи Марсом. Декер, облаченный в костюм, купленный во время шопинга с Джеймисон, сидел по другую руку от него. Обвинитель от имени штата – лет пятидесяти пяти, с хохолком белоснежных волос, даже не пытавшихся прикрыть его розовую лысинку, – собирался ораторствовать за другим столом поверенных. Воротник его рубашки был накрахмален так туго, что стал просто несгибаемым, как повадки его обладателя. Перед ним лежала папка с ярлыком «Марс, Мелвин». Он молча шевелил губами, словно репетируя то, что собирается вот-вот сказать. Во втором ряду судебного зала сидели Дэвенпорт и Джеймисон. Присутствовало и немалое число репортеров, потому что весть об аресте Марса уже разлетелась. Дополняла аудиторию пара дюжин местных зевак. Оглядев оба стола поверенных и занимающих их соответствующих лиц, судья откашлялся и возгласил: – Защитник подала ходатайство, так что давайте выслушаем ее первой. Встав, Оливер одернула жакет своего костюма-двойки и поправила манжеты блузки. – Ваша честь, действия штата в этом вопросе можно резюмировать следующим образом: возведя на моего клиента, мистера Марса, ложное обвинение, штат подверг его заключению на срок более двадцати лет и чуть не казнил, пока не убедился в ошибочности своих действий, когда были представлены доказательства его невиновности. Далее штат предоставил ему свободу и полную амнистию, а также постановил выплатить максимальное возмещение за его неправомочное лишение свободы, хотя двадцать пять тысяч долларов вряд ли могут окупить пребывание в тюрьме свыше двух десятилетий. – Она перевела дух и будто прибавила в росте от праведного негодования. – А теперь, вскоре по возвращении ему свободы, штат в одностороннем порядке отозвал его амнистию и свободу, поместив его под арест, и сейчас он сидит перед нами в кандалах. И все это свершили, не потрудившись провести суд или предоставить ему помощь адвоката, таким образом поправ его право на надлежащее разбирательство. Вот почему я подала прошение хабеас корпус[29], поскольку очевидно вне всяких сомнений, что штат задержал моего клиента незаконно. Поэтому я требую его немедленного освобождения с исполнением обоих обязательств амнистии и компенсации в полном объеме, подкрепив их решением данного суда. Положив ладонь Марсу на плечо, Оливер добавила: – Меньшее будет насмешкой над правосудием, создав губительный и опасный прецедент, если штату будет позволено в одностороннем порядке денонсировать свое соглашение с моим клиентом, поскольку можно заключить, что он попытается поступить точно так же с другими ответчиками в будущем. – Принято к сведению. – Судья Мэтьюз повернулся к обвинителю штата: – Мистер Дженкинс, законный представитель сделала ряд блестящих замечаний. Мне не нравится мысль, что штат не держит свое слово. Если представитель защиты не сможет полагаться на соглашения, предоставленные вашим офисом, это посеет хаос в системе. Встав, Дженкинс застегнул пиджак, пригладил отбившуюся прядку волос, окинул Марса и Оливер неодобрительным взором, а потом сосредоточил внимание исключительно на судье. – Ваша честь, – с южной тягучестью начал он, – положа руку на сердце, образ действий штата – единственно правильный. Хотя я первый признаю, что сложившаяся ситуация несколько необычна… – Это ещё слабо сказано, – перебил судья Мэтьюз. – Как бы то ни было, имелась лишь одна причина освобождения мистера Марса из тюрьмы. – Прокурор помолчал, для вящего эффекта воздев в воздух один палец. – То, что другой человек, Чарльз Монтгомери, ныне покойный, казненный штатом Алабама за ряд гнусных преступлений, сознался в убийстве, за которое ранее был осужден мистер Марс. После надлежащего расследования было установлено, что мистер Монтгомери действительно располагал информацией и сведениями об этих преступлениях, которыми мог располагать только истинный виновник. Теперь же, в большей мере благодаря работе, проведенной ФБР, стало ясно, что мистеру Монтгомери и его жене – которая, что немаловажно уже само по себе, была убита, по-видимому, в целях сокрытия следов, – была уплачена большая сумма денег за таковое признание. Таким образом, почти очевидно, что мистер Монтгомери имел к убийствам Роя и Люсинды Марс не больше отношения, нежели вы или я, ваша честь. Таким образом, позиция штата в первоначальном осуждении мистера Марса была правильной и справедливой, и его заключение под стражу на сей раз обоснованно и законно оправданно. Дженкинс снова глянул на Марса с видом холодного презрения. – И позвольте добавить, что штат Техас проведет энергичное расследование, не связан ли мистер Марс каким-либо образом с этой наглой попыткой ввести в заблуждение систему криминального правосудия Техаса, поскольку от этого так называемого признания мистера Монтгомери он выиграл больше всех. – Ваша честь, – Оливер вскочила на ноги, – нет ни намека на свидетельства того, что мой клиент хоть каким-то образом замешан во всем этом. – Что ж, – ощетинился Дженкинс, – уже тот факт, что это ныне дискредитированное признание поступило в одиннадцатом часу перед запланированной казнью ответчика, представляется ужасно большим и чрезвычайно своевременным совпадением. Одарив его скептическим взором, Оливер парировала тоном, буквально сочащимся сарказмом: – Да, я уверена, что мистер Марс тянул до последнего в ожидании казни, прежде чем из камеры смертников организовать это чудесное признание, чтобы оно пришло в последнюю минуту и спасло его. – Незачем переходить на непрофессиональный тон, – окрысился Дженкинс. – Тем не менее, – сказала Оливер, обращаясь к судье, – у штата с лихвой имелось время для исследования достоверности утверждений мистера Монтгомери. Штат проделал это, в результате чего предоставил моему клиенту полную амнистию. Если теперь позволить штату пойти в этом соглашении на попятный, неприкосновенность амнистии будет попрана и ни один человек в будущем не сможет положиться на подобные действия штата, не испытывая опасений, что штат снова их денонсирует. – Но штат имеет священную заинтересованность в том, чтобы не позволять приговоренным убийцам разгуливать на свободе, – упирался Дженкинс. – Ну, мне представляется, что штат сам навлек на себя эти неприятности, мистер Дженкинс, – осадил его судья Мэтьюз. – И если ему позволительно в одностороннем порядке отвергать собственные договоренности, то мисс Оливер имеет право говорить, что это подрывает самые основы системы амнистирования. – Мы лишь желаем, ваша честь, получить возможность более полно расследовать данный вопрос, – широко развел руками Дженкинс. – И на это время заключение ответчика должным образом оправдано. Доводы за это определенно перевешивают доводы против. Если он невиновен, вреда это никакого не причинит. А если виновен – а мы уверены, что это именно так, – то он лишится возможности скрыться от правосудия. С обществом его ничто не связывает, и мы считаем риск, что он скроется, весьма вероятным. – У него нет паспорта, нет никаких документов, а благодаря штату Техас ни работы, ни денег, – парировала Оливер. – Я считаю маловероятным, чтобы он скрылся. – А до мексиканской границы рукой подать, – стоял на своем Дженкинс. – Раз она проницаема для тех, кто хочет проникнуть в нашу страну, она так же проницаема и для тех, кто ищет обратного. На лице судьи Мэтьюза была написана нерешительность. – Что ж, – поглядел он на Оливер, – не могу сказать, что вполне согласен с позицией мистера Дженкинса, но мне кажется, вреда не будет, если позволить штату подержать мистера Марса под стражей, пока идет следствие. В этот момент Декер встал, и взгляды всех присутствующих в зале суда обратились на исполина. Ощутив всеобщее внимание, Амос почувствовал, как под ложечкой засосало, а нервы натянулись струной, потому что он просто не любил взаимодействовать с другими людьми. И уж однозначно ему не хотелось быть с судьей не вполне честным. Но именно в этом и состоял план, пришедший ему в голову, так что не оставалось ничего иного, как довести его до конца. – С вашего позволения, ваша честь, позвольте сказать? – спросил он. – И вы будете?.. – выжидательно произнес судья Мэтьюз. Декер стер с лица бисеринки пота. Подмышки взмокли, внезапно накатила дурнота, и он даже задумался на миг, не потеряет ли он сознание прямо на месте. Слегка дрожащим голосом Амос произнес: – Амос Декер. Я представляю здесь ФБР. – Не вижу, чтобы ФБР имело хоть какой-то процессуальный статус в деле, находящемся целиком в юрисдикции штата Техас, – поспешно встрял Дженкинс. Декер не отводил глаз от судьи. – ФБР уже вовлечено в это дело, ваша честь. В самом деле, как уже указал советник, именно наши усилия привели к тому, что признание мистера Монтгомери подверглось сомнению. – Но… – открыл было рот Дженкинс, однако судья Мэтьюз поднял руку: – Это правомерное замечание. Позвольте агенту Декеру высказаться. И тут Амос впервые в жизни увидел все в самом ярком оттенке синего, хотя в комнате никто не умер. Он закрыл глаза. – Агент Декер? – поторопил судья Мэтьюз, а Дженкинс фыркнул, устремив на выступавшего презрительный взгляд. «Давай, Декер. Прямо сейчас. Заполни А-гэп. Произведи перехват. Пошел!» Открыв глаза, Амос твердым, уверенным тоном отчеканил: – ФБР считает, что это дело куда сложнее, чем представлялось поначалу. Мы также считаем, что Марс невиновен. – Основываясь на чем? – раздраженно встрял Дженкинс. – Основываясь на фактах, установленных в ходе текущего расследования. Мы полагаем, что в данном случае могли быть вовлечены силы, действующие из-за границ штата, что решительно переводит его в сферу компетенции Бюро. – И будут ли суду предоставлены результаты ваших открытий, агент Декер? – полюбопытствовал Мэтьюз. – Мой начальник спецагент Росс Богарт возглавляет специальную оперативную группу, ваша честь. Он уполномочил меня обеспечить суду непосредственный контакт с ним, и тогда он предоставит исчерпывающие сведения. Джеймисон и Дэвенпорт удивленно переглянулись. – Суду, но не прокурорам штата Техас?! – рявкнул Дженкинс. – Имеются ли веские основания для того, чтобы эта информация не могла быть оглашена на открытом слушании? – осведомился судья Мэтьюз. – Агент Богарт все объяснит, ваша честь. Это воистину деликатный вопрос, и мы считаем, что публичная огласка в подобный момент может оказать пагубное влияние на наше расследование, позволив виновным избежать ареста и судебного преследования за их преступления. – Ничто из сказанного вами не объясняет, почему мистер Марс не может оставаться под стражей, пока вопрос не будет разрешен, – указал Дженкинс. Не дав судье и рта раскрыть, Декер заявил: – Простите, но я склонен считать, что факт избиения мистера Марса почти до смерти тюремными надзирателями после того, как двое других заключенных, подкупленных другим надзирателем, покушались на убийство мистера Марса, делает этот момент довольно очевидным. Вкупе с тем фактом, что мистер Марс подал многомиллионный судебный иск против исправительной системы Техаса за этот чудовищный и противозаконный акт. Я склонен предположить, что мистер Марс является в крайней степени персоной нон грата для этих людей, включая всех друзей или участников заговора упомянутого надзирателя, оставшихся неизвестными и по сей день пребывающими на службе. Таким образом, возвращение его в тюрьму ни в коем случае нельзя считать безопасным прибежищем для мистера Марса. Как раз напротив, это, по всей видимости, эквивалентно подписанию приказа об исполнении его смертного приговора. – Это правда? – Судья Мэтьюз бросил на Дженкинса испепеляющий взгляд. Дженкинс мигом побледнел.