Она уставилась на него с таким недоумением, что стало ясно: выстрел вхолостую. – Н-не знаю… Я ее давно не видела… Ох, Эммочка моя хорошая, слава богу, что с ней все в порядке… Черных закрыла лицо руками и в голос заплакала. – Кристина, разрешите вам помочь, – проникновенно сказал Макар. – Я вижу, вы запутались. Но разве вы могли представить, что все так обернется? Она отчаянно замотала головой, не отнимая ладоней от лица. – Конечно, Эмма Витальевна не держит на вас зла. Бабкин сделал предостерегающий знак: Илюшин ступил на зыбкую почву. – Она не знает, что я натворила, – прорыдала Кристина. – Это Мисевич убедил вас уволиться? Кристина кивнула. – Ну вот. Разве вы несете ответственность за его поступки? – Я… ее… подвела… – Ну-ну-ну, – проворковал Макар. – Еще не поздно все изменить. Плач оборвался. Она резко вскинула голову. – Вы не понимаете! Он меня убьет! «Выглядит так, будто Мисевич кого-то уже прикончил у нее на глазах, – подумал Сергей. – И убежденность в голосе прямо-таки пугающая». – Что он от вас потребовал? – спросил Илюшин. Она стиснула губы и уставилась перед собой. Взгляд невидящий. Руки дрожат. И Сергей, и Макар понимали: настоящей защиты они не могут ей обеспечить. Если Мисевич захочет добраться до Черных, он это сделает. Но им нужно было вытащить из Кристины все, что она знает. – Есть ощущение, – веско начал Бабкин, – что вы покрываете преступника. – Никого я не покрываю! – Тогда поговорите с нами об Антоне! – Это уже Макар. Протягивает руку помощи. – Вы ведь хорошо его знаете, правда? Расскажите о нем… – Я не могу! – Не можете или не хотите? – Бабкин повысил голос, и она съежилась. – Это сегодня с вашей драгоценной Эммой все в порядке. А завтра уже нет. И кто в этом будет виноват? – Ты, Сережа, палку не перегибай… – укоризненно начал Илюшин. – Может, мне ей еще спасибо сказать, – окрысился Бабкин, – за пособничество в убийстве? – Я никому не пособничала! – Дай человеку прийти в себя, разобраться… – Пока она разбирается, Шувалова кони двинет! – Он не будет убивать Эмму, если его жена умерла! – в отчаянии выкрикнула Кристина. Бабкин мысленно выдохнул. Конец спектакля. Черных, похоже, сама испугалась того, что у нее вырвалось. – Кристина, я не понимаю, – вполне искренне сказал Макар. – Почему важна очередность? Если бы у Шуваловой было колоссальное наследство… – Так есть наследство, – безжизненно проговорила женщина. – Она продала трехкомнатную квартиру и купила акции «Газпрома». Знаете, на сколько они выросли в цене за десять лет? Все это она оставит внучке. Эмма собой очень гордилась. Она много раз повторяла, как все удивятся… Родня считала ее бестолковой бабкой. Только и делали, что припоминали ей, как она целую квартиру прогуляла… А когда она умрет, всем откроется, что это не так. Эмма все время посмеивалась, когда со мной об этом говорила. Ей нравилось представлять, как все будет. Вроде бы тема такая – собственная смерть… Даже я пугалась. А Эмма только веселилась. Некоторое время Илюшин молча смотрел на нее. – Значит, вы познакомились с Мисевичем в то время, когда работали у Шуваловой, – медленно начал он, словно нащупывая путь. – Эмма вам доверяла. Вы узнали, что ее внучка после смерти бабушки получит уйму денег, и передали это Мисевичу. – Я случайно об этом упомянула! Не нарочно! – Отлично… Но вы ему об этом рассказали. И у него сложился нехитрый план. Он женится на Журавлевой. Сведет в могилу бабулю – это несложно. Через некоторое время они с женой напишут завещания друг на друга, и Полина погибнет от несчастного случая. Сережа, как сильно скакнули акции «Газпрома» за десять лет? – Я тебе могу сказать, на сколько «Кэмел» подорожал, – флегматично отозвался Бабкин. – А про акции «Газпрома» – это что-то на богатом. Ну, в меру обеспеченным человеком будет у нас Антон. Три года брака – и из вчерашнего уголовника прыгнет во владельцы заводов-газет-пароходов. Разве плохо? Есть за что укокошить жену и ее бабку. – Мы верно излагаем, Кристина? Таков был замысел? Она молча кивнула. – И Мисевич попросил, чтобы вы порекомендовали его бригаду Эмме, так? Напрямую познакомить его с Полиной вы не могли, пришлось действовать через бабушку. – У Эммы старые окна. Давно пора было их менять. Он пообещал, что ей сделают скидку… – А насчет убийства он тоже с вами поделился? – Я сама догадалась, – еле выговорила Кристина. – Он меня бросил одним днем. Сообщение прислал. Я ему в ответ пишу, думала, шутит, – а он меня заблокировал. Как же так… Мы же вместе были, про будущее говорили… Я две недели спать не могла. Поняла, что, если он мне не объяснит, в чем дело, я с ума сойду. Тогда я его выследила. Смотрю – Антон с Полиной под руку идет. Тут у меня в голове сложилось кое-что… Я дождалась его у общаги, накинулась… Антон как озверел. Схватил меня за горло, к стене прижал и шипит: «Если ты кому хоть слово скажешь, мразота, я тебя удавлю». Он мне в постели такие слова шептал… И красивая я, и любимая, и звездочка. А тут – «мразота»… И еще добавил, что если я останусь у Эммы, то однажды до дома не дойду. Никто меня не хватится, я приезжая, на меня всем плевать, я шалава подзаборная… Он еще много всякого наговорил. Очень мне страшно было. Очень. Кристина так простодушно повторила это «очень», что Бабкин внутренне скорчился от стыда. Сначала с ней безжалостно обошелся Мисевич. А потом появились они с Макаром. Взяли ее за горло, как и тот. Прижали к стене. Выколотили из нее грязную стыдную тайну. – Эмме не говорите, – шепотом попросила Кристина. Илюшин покачал головой. – Мы не сможем не сказать. Она – наш клиент. Черных закрыла лицо руками. Вся ее нехитрая история была как на ладони. Переехала из депрессивного региона. Образования не получила. Пахала со школы много и тяжело. Мыла квартиры, ухаживала за стариками, стирала и готовила для чужих людей. Не имела своего угла. Наконец устроилась к Шуваловой. Выучила пристрастия хозяйки, старалась угождать. Сняла не комнату, а квартирку, пусть убитую, но без соседей. И подвернулся ей Мисевич. Непьющий парень. Ласковый, заботливый. Конечно, она все ему выкладывала – доверчиво, как ребенок делится всеми обидами и радостями дня с мамой, которая поздно вечером забирает из детского сада и уводит домой, где тепло и пахнет бабушкиными пирогами. Как близко счастье прошло – словно бабочка пролетела, задела крылышком. Пыльца осыпалась на руку. Смотришь – а это грязь, и чем больше трешь, тем чернее становится. Сергей выразительно взглянул на Илюшина. Макар в ответ безмолвно закатил глаза. Бабкин развел руками. Илюшин провел краем ладони по горлу и показал два пальца. Молчаливый этот диалог означал следующее: – Жалко бабу. Надо бы что-то придумать. – Серега, мы расследованием занимаемся или благотворительностью? – Она ни в чем не виновата. – Разве? И что же ей мешало рассказать обо всем старухе? Трусость. Ее бывший бойфренд запланировал убить двух женщин, одну из которых она хорошо знала. А Кристина сидела в Мытищах и тряслась от ужаса, что он сначала доберется до нее. – Сердца у тебя нет. – А у нее есть. Но это ей не помогло. * * * Илюшин позвонил Шуваловой и предупредил, что они заедут. По дороге он успел выяснить, что поиски Журавлевой не принесли результата. Ни тела, ни улик, ни свидетелей. Вышел человек на пробежку – и испарился. – Эмма Витальевна, у нас пока нет новостей о Полине, – с порога сказал Макар. – Мы здесь по другой причине. Какое наследство вы собирались ей оставить? Старуха вздернула подбородок.