– Ну конечно, конечно! – У Карамазова загорелись глаза. – Я так и предполагал, что по линии ее отца рано или поздно отыщутся те, кто захочет посмотреть на внучек. Пусть все сложится удачно! – Он молитвенно сложил руки. – Девочки заслужили спокойную жизнь. – При каких обстоятельствах вы познакомились? – Мы жили в одном подъезде. Саша была единственным человеком, с которым я завел дружбу в этом богом проклятом городке. Искитим. Вы там бывали? – Недолго, лишь несколько часов. – Большего и не нужно. Я так и не полюбил его. Хотя это было единственное место, где мне удалось найти работу. И все же город отторг меня. Пожевал и с омерзением выплюнул. Я, собственно, бежал оттуда в том числе из-за отца Саши… Вы сказали, что виделись с ним. Он все тот же мерзавец? – Карамазов криво ухмыльнулся и махнул рукой. – Простите, у меня с ним личные счеты. Он сломал мне ребра, натравил общественность, создал мне определенную репутацию… Это было несложно. Я не стал ждать, когда меня убьют или посадят, и скрылся. – Отчего отец Саши вас невзлюбил? – спросил Макар. Карамазов налил ему чай. – Я встал у него на дороге, подобно Ланселоту перед драконом. Но этот Ланселот был уже немолод, одышлив и изрядно потаскан. Видите ли, у Юрия имелись большие планы на Сашу. Сначала он вовлек ее в торговлю наркотиками, причем внушил ребенку, что они оказывают благодеяние страждущим и раздают лекарство. Затем пытался ее продать. Я хочу сказать, продать для сексуального использования. Девочке было около тринадцати, она была невыразимо прелестна. Я вмешался, расстроил планы Юрия… И он отомстил. Неудержимо свирепый и злобный человек! Я ходил по улицам и каждую минуту ждал, что меня ударят ножом или изобьют до смерти. – Он ославил вас убийцей, не так ли? Илюшин внимательно наблюдал за своим собеседником. В слезящихся глазах Карамазова мелькнуло изумление – но и только. – Однако вы прекрасно осведомлены! Да, ославил. И был, в общем-то, прав. После развода я оставил жене квартиру и уехал из Москвы, хотя всей душой любил этот город. Судьба привела меня в Таганрог. В моем ведении находилась небольшая библиотека. Старое здание, старая проводка. Огнетушители, конечно, имелись, но когда вспыхивают книги… Ох, как они горят! – Вы знаете, почему начался пожар? – Отлично знаю! Одна моя сотрудница была уверена, что самый вкусный чай получается в кружке, в которую опущен кипятильник. Я много раз просил ее не делать этого. Проводка не выдержала, библиотека загорелась. Прежде чем уйти заваривать себе чай, старая дура закрыла в читальном зале ребенка. Опасалась, что он пойдет бродить по библиотеке или вовсе сбежит с книгой… Я пытался спасти его, но все вокруг пылало, пламя распространялось с немыслимой скоростью. Не помню, как остался жив. Потом я оказался в заключении, и тюрьма окончательно превратила меня в законченного труса. Сначала я бежал в Искитим. А когда умерла бывшая жена и оставила мне в наследство эту квартиру, я бежал уже из Искитима. Но перипетии моей судьбы вряд ли вам интересны, вы здесь не за этим, – спохватился Карамазов. – Про Сашу… Саша многие черты унаследовала от отца. Склонность к риску, вспыльчивость, импульсивность… Но после того как ее забрала к себе старшая сестра, я стал спокоен за Сашину дальнейшую судьбу. Вика – исключительная девушка! Знаете, все время, что я наблюдал за семейством Нечаевых, не переставал изумляться: как у этих родителей выросли такие дети? Жена Юрия еще жива? – Да, но выглядит плохо. – Она была изумительно красива в молодости, – грустно сказал Карамазов. – Я видел фотографии. Старшая дочь пошла в нее. Саше этой красоты не досталось, но небеса выдали ей с избытком живости и силы характера. Меня просто сносило этим маленьким ураганом. Я, собственно, всего-навсего пожалел ее однажды… Юрий бил и дочерей, и жену. Девочка вечно ходила в синяках и готова была есть даже плесневелые корки. Она оказалась у меня в гостях. И неожиданно выяснилось… Карамазов замолчал, глядя перед собой, и вдруг улыбнулся. Глаза заблестели за очками. – Ее всю жизнь учили плохому, – негромко сказал он. – Но родись она в другой семье… Видели бы вы, как она слушала сказки, которые я ей читал! Заливаясь слезами, переживая бурю эмоций. В ее мире проще всего было выживать, будучи злой. Злись, если тебя бьют. Злись, если не кормят. Выращивай в себе агрессию и к своим, и к чужим. Огрызайся, не подпускай никого близко. Когда ненавидишь людей, с ними легче иметь дело. И вдруг эта корка распалась, и под ней оказался совсем маленький, глубоко несчастный ребенок. Впечатлительный, открытый для красоты. Мы слушали музыку. – Карамазов снова улыбнулся. – Прокофьев, Чайковский… Несложные вещи. Саша замирала и сидела неподвижно, как птенец. Она приносила мне пирожные из магазина – воровала, я полагаю. Научилась измерять давление, знала все мои таблетки. Дети ее возраста эгоистичны, но Саша всегда заботилась обо мне. По-своему она меня опекала. На праздники дарила открытки. Вот смотрите… Карамазов вышел и вернулся с пухлым конвертом. Вдвое сложенные листы, разрисованные лисами и елками, цветами и башнями… «Димадед! С праздником! Пускай у тебя будет много-много счастья!» Пока Илюшин рассматривал открытки, Карамазов продолжал рассказывать: – Помню, однажды Саша прибежала вся в слезах. Во дворе под кустами пряталась ворона с перебитым крылом. Мне пришлось ловить эту проклятую птицу, а после ездить с ней и Сашей в Новосибирск – в Искитиме не нашлось ветеринара, который согласился бы взяться за лечение. И вот мы трясемся в рейсовом автобусе. На коленях у меня коробка с вороной, Саша прижалась к моему плечу и смотрит в окно. Тогда я был страшно зол и на нее, и на себя… А теперь вспоминаю то время, и оно кажется лучшим, что было в моей жизни за много-много лет. – Что стало с вороной? – спросил Макар. Карамазов встрепенулся: – Удивительно, но ее вылечили! Это была молодая птица, попавшаяся коту. Крыло срослось, и мы выпустили ее с моего балкона. Я вздохнул с облегчением! Эта скотина загадила весь дом, порвала обои и испакостила шифоньер. Но знаете… – Он издал негромкий смешок. – Оно того стоило. Теперь ваша очередь. После переезда я потерял из виду Вику и Сашу… Несколько лет назад пытался звонить, но по тому номеру, который оставила Саша, никто не отвечал. Как у них дела? И отчего вы интересуетесь этой семьей? – Виктория была убита в две тысячи двенадцатом. После этого Саша некоторое время жила с родителями, затем исчезла. Никто не знает, где она сейчас. Удар был жестоким. Карамазов застыл неподвижно с чашкой возле губ. На его лице не отражалось ничего. Наконец он дернулся, вышел из оцепенения и поставил чашку на стол. – Как это случилось? – тихо спросил он. – С Викой. Илюшин не был ни сентиментален, ни добр, но ему стало жаль старика. Все эти годы тот оправдывал свой побег тем, что Саша осталась в заботливых и добрых руках. Он коротко описал обстоятельства смерти девушки. – Так вы здесь в связи с ее убийством? – Оживление спало с лица Карамазова, он на глазах постарел. – Вы солгали насчет родственников, которые разыскивают Сашу? – Солгал, – кивнул Илюшин. – Мне нужно было вас разговорить. Несколько дней назад была похищена жена Антона Мисевича. Я подозреваю, что Саша к этому причастна. В комнате воцарилось молчание. Настойчиво тикали часы. За стенкой у соседей Лев Лещенко пел о родительском доме, начале начал. – Вы ищете пропавшую девушку? – Ее уже нашли. Она жива. Но что-то мне подсказывает, что Александра на этом не остановится. Старик задумчиво кивнул, то ли соглашаясь, то ли отвечая на свои мысли. – Зачем же вам понадобился я? – Он поднял на сыщика слезящиеся глаза. – Не знаю, – честно сказал Макар. – Наверное, хотелось понять, с кем имею дело. – И для этого вы разрушили прекрасный радужный пузырь неведения, в котором я благодушествовал много лет. – Карамазов горько усмехнулся. – Лишили меня покоя. Нет, я вас не виню. Так мне и надо… За трусость, за крепко зажмуренные глаза. Если вы найдете Сашу, дайте мне знать, пожалуйста. «За сутки уже второй человек обращается с этой просьбой», – подумал Макар, выйдя из квартиры. У него не осталось сомнений, что Юрий Нечаев солгал и здесь. Не было никакого развращения. Был старый, навсегда испуганный человек, привязавшийся к чужому непростому ребенку. Однако в целом визит, как он и ожидал, оказался бессмысленным. Пешком возвращаясь домой, Илюшин думал об Антоне Мисевиче. Он, по его словам, двое суток предавался в Новосибирске безделью, а затем вернулся в Москву. Эта поездка не имела никакого отношения к Нечаевой… Илюшин взглянул на часы, поморщился. Все-таки набрал номер Журавлевой. Полина ответила холодно и настороженно. – Полина Андреевна, вы не могли бы дать мне телефон частного детектива, который помогал вам в Новосибирске? – спросил Макар, извинившись за поздний звонок. В трубке повисла оглушительная тишина. Ему показалось, что Журавлева пытается – и не может издать ни звука. – Полина Андреевна? – Да. Нет. У меня нет его номера. – Голос у нее изменился до неузнаваемости. – Ничего страшного, просто назовите фамилию. Я найду его сам. Тридцать секунд молчания. Илюшин ждал. – Герман Греков, – выдохнула Полина, когда он уже решил, что она вот-вот нажмет отбой. – Спасибо, Полина Андреевна. Илюшин свернул в парк, удлиняя путь домой. Остро пахло сырой землей, словно кто-то вскопал ее во всем парке. От скамейки, на которой сидели подростки, тянуло сигаретным дымом. Илюшин пожалел, что с ним нет Сергея. Макар не привык врать самому себе. Он взялся за это дело в том числе для того, чтобы посмотреть, как поведет себя напарник. Бабкин выбрал жену. Что ж, ничего неожиданного. Но скоро родится ребенок… Неизбежно возникнут ситуации, когда Сергею придется выбирать снова. Илюшин хладнокровно обдумывал, что с этим делать. Сам он, будь его воля, без колебаний отправил бы Машу на аборт семь месяцев назад. У нее свой сын уже есть. Общий ребенок им по сути ни к чему: их брак крепок и без него. В отцовских чувствах Бабкина Макар не сомневался. Вот уж из кого получится гиперопекающий папаша! Но Сергей был нужен ему самому. «Есть надежда на синдром внезапной смертности младенцев». Илюшин усмехнулся. Шутки шутками, но им требуется человек на подхвате. Он стал мысленно перебирать, кто подходит на эту роль. Оперативники, время от времени выполнявшие для них простую работу, не способны заменить Бабкина даже наполовину. Завибрировал браслет на запястье. Звонил Сергей. – Что, уже рожаете? – спросил Илюшин. – Типун тебе на язык! Нет, рано еще. Я по другому поводу. – Бабкин говорил озабоченно. – Как ты помнишь, Мисевич летал в Новосибирск… Я тут подумал, что с профилем нашего героя два дня сидения в гостинице никак не стыкуются. Попросил Гришу узнать о происшествиях за это время. И что ты думаешь? За сутки зарегистрировано семь убийств. Одно из них – частный детектив зарезан в своем офисе. Нашли его утром, предполагаемое время смерти – около восьми-девяти вечера. – Дай угадаю: детектива зовут Герман Греков? – Ага. Это тот, к которому Шувалова отправила внучку? – Он самый. Дело приобретает все более интересный оборот! Сдается мне, Журавлева знала, что он убит. Глава шестнадцатая. Полина Комнату заливал, затапливал вечерний свет. От Саши, сидящей на подоконнике, протянулась длинная тень. Я не стала напоминать, что недавно она просила меня не мельтешить перед окнами.