– Не очень представляю, что нужно говорить в такой ситуации, – нервно усмехаюсь я. Мой собственный голос приглушенный и сиплый. Приходится прочистить горло, прежде чем продолжить. – Ты мне нравишься… будет уместно? – А это действительно так? – с подозрением уточняет она. – А ты сомневаешься? – Не знаю. – Она ранимо приподнимает плечи. – За все это время ты наговорил мне столько гадостей, что мне сложно понять твои мотивы. И даже вчера… – За вчера мне хочется извиниться отдельно. – У меня хватает совести поморщиться. – Я повел себя недостойно. В свое оправдание могу лишь сказать, что, когда я увидел тебя с Матвеем, перед глазами словно помахали красной тряпкой. Это было… непривычное для меня ощущение. – То есть ты ревновал? – предполагает она, и уголки ее губ слегка приподнимаются в улыбке. – То есть я бы не хотел, чтобы тебя кто-то трогал, – парирую я. – Я бы предпочел, чтобы за объятиями и утешением ты приходила ко мне. Одним ловким движением я выхватываю букет из ее ослабевших пальцев и небрежно кладу его на тумбочку, а сам беру ее ладони в свои руки. Ее кожа прохладная, но очень мягкая и гладкая, она вызывает желание прикасаться подольше, что я и делаю. – В твоей жизни происходит что-то? – спрашиваю я. – Что-то неприятное? Она тяжело вздыхает, но все же кивает. – Ты можешь поговорить со мной. Она отрицательно качает головой, выразительные глаза наполняются слезами. – Я бы не хотела говорить об этом сейчас. Позже. – Хорошо, – соглашаюсь я, продолжая поглаживать ее ладонь большим пальцем. – То, что ты сказала мне о Вадике… Она испуганно вскидывает глаза, резко подается навстречу всем телом, а указательный палец ее свободной руки прижимается к моим губам, заставляя умолкнуть. – Нет, – просит она. – Не сейчас. Прошу тебя. Не хочу вспоминать все это. Ощущение ее пальца, прижатого к губам, посылает разряды тока по моему телу. Я слегка приоткрываю губы и кончиком языка прикасаюсь к ее коже. Лера вздрагивает. Ее глаза, кажется, становятся еще больше, а кожа на щеках вспыхивает, будто у нее жар, – все это вызывает во мне ощущение колоссального удовлетворения и желания. Я придвигаюсь к ней ближе, обхватываю ее талию и, приподняв, подталкиваю к себе. Слегка замешкавшись, Лера не успевает ничего понять, как я усаживаю ее к себе на колени. Из ее губ вырывается звук, средний между стоном, отчаянием и удивлением. – Что ты делаешь? – бормочет она, судорожно вздыхая. – То, что хотел сделать уже довольно продолжительное время, – откровенно говорю я, и в следующий миг мой рот накрывает ее губы. Мой поцелуй заставляет ее замереть, но лишь для того, чтобы перевести дыхание. А в следующую секунду я ощущаю, как ее язык толкается мне в рот, а зубы захватывают нижнюю губу. Как только я ощущаю ее ответ, стихийный и искренний, по телу разливается разрушительный огонь. Я кладу ладонь ей на затылок, углубляя поцелуй. Терзаю губы. Посасываю язык. Глажу нёбо. На вкус Александрова как мята, мед и цитрусовые. Сладкая. Возбуждающая. Нежная. И такая желанная, что стоит мне прикрыть веки, как под ними вспыхивают фейерверки возбуждения. Они отдаются в груди, в затылке, спускаются к паху, заставляют поджиматься пальцы на ногах в ожидании еще большего удовольствия. – Кирилл… – Лера судорожно втягивает в себя воздух, пока ее пальцы впиваются в мои плечи, словно боится, что если отпустит их, то рассыплется на части. Не знаю, сколько длится поцелуй. Знаю лишь, что, когда отстраняюсь от нее, ее губы выглядят опухшими и покрасневшими, глаза бешено блестят, а грудь под тонкой тканью хлопковой футболки тяжело вздымается, выдавая возбуждение. – И что теперь? – шепчет она, осторожно проводя кончиком языка по припухшим губам. – Теперь ты ляжешь отдохнуть, потому что у тебя была чертовски тяжелая ночь, а завтра мы с тобой обо всем поговорим. – Вторя движениям ее языка, я провожу подушечкой большого пальца по ее нижней губе, надавливая в центре. Она недовольно морщит нос. В глазах вспыхивает и дрожит огонек разочарования. – Я совсем не устала. – Тем лучше. Сохранишь больше сил на завтра, – говорю многозначительно и, обхватив ее за ягодицы, возвращаю обратно на постель. С обреченным вздохом Лера откидывается на подушку. Я наклоняюсь над ней, помогая устроиться поудобнее. Но не могу сдержаться – протягиваю руку и дотрагиваюсь до ее чудесных волос, мягких и блестящих, струящихся сквозь пальцы. Девушка вздыхает. Ее ресницы подрагивают, скрывая от меня ее глаза. – Ты меня очень напугала сегодня, Лера, – говорю я тихо. – Не знаю, что бы я делал, если бы не нашел тебя. Ее глаза распахиваются, и она встречает мой взгляд. – Мне жаль. Мягко улыбнувшись, я касаюсь губами ее лба и шепчу: – Спи спокойно, принцесса. Глава 26 Сегодняшняя ночь – первая за долгое время, когда я нормально сплю и, проснувшись на рассвете, не чувствую себя разбитым и утомленным. Не иначе это все чудодейственная сила улыбок и поцелуев Александровой, которыми она так щедро делилась со мной накануне. На часах шесть утра, я бодр и спокоен, а это верные предпосылки для отличной пробежки. Быстро собравшись, выхожу на крыльцо, полной грудью вдыхая свежий воздух. Сделав лишь пару шагов по маршруту, замечаю на своем пути знакомую фигуру в объемной серой толстовке и черном трико. Сердце проваливается в бездну – типичная реакция моего организма на Леру, к которой я начинаю привыкать. И отчего-то по спине прокатывается холодная волна паники. – Ты чего здесь делаешь в такую рань? Кто тебя отпустил? – рычу я, в два шага сокращая расстояние между нами. Несмотря на то что видеть ее мне приятно, я понимаю, что пустынная улица в такую рань – это последнее место, где она должна сейчас находиться. – Никто не отпускал. – Лера смело встречает мой свирепый взгляд и лукаво улыбается. – Я сбежала. Устала лежать в одиночестве. Я обхватываю ее предплечья, намереваясь встряхнуть, но стоит мне коснуться ее, как мое возмущение улетучивается: на смену ему приходят странное тепло и желание оберегать. – Лер, ну что ты несерьезная такая? – уже мягче говорю я. – Врач сказал, что нужно отдохнуть. – Я и отдыхала. Вчера весь день и ночь. Больше не могу. – Она разводит руками. – Я отлично себя чувствую, правда. Уголки ее губ снова приподнимаются, и я таю. Черт возьми, я такой слабак. В который раз убеждаюсь, что злиться на эту девушку я теперь не в состоянии. – А здесь что делаешь? – Тебя жду, – отвечает она мгновенно. – Надеялась, что пойдешь бегать. – Пошел вот, – окончательно растаяв от ее прямоты, бормочу я. – Не против моей компании? – хитро улыбаясь, спрашивает девушка. Вместо ответа я притягиваю ее к себе и звонко целую в губы. Этот поцелуй быстрый и почти дружеский – просто чтобы обозначить территорию. Позволять себе большее я сейчас не могу – так хочу ее, что боюсь не сдержаться. Мы все-таки в детском лагере, а она все еще пациентка в больничном крыле, пусть и злостно нарушающая постельный режим. Щеки Леры розовеют, в глазах застывает мечтательное выражение. – Предупреждаю тебя, я отлично бегаю, – дерзко шепчет она. – А я отлично догоняю, малышка, – парирую я, ощущая, как в животе пузырится бесшабашная радость. Тренировка с Лерой – это особый вид удовольствия, с которым я не был знаком ранее. Привычный маршрут в ее компании играет особыми красками: словно и листва зеленее, и небо выше, и будто бы воздух пахнет особенно. Она бежит со мной в одном темпе, даже не думая отставать, а иногда и вовсе выбивается вперед, позволяя мне любоваться аппетитной попой, обтянутой легинсами. Когда мы оказываемся у озера, Александрова останавливается и несколько мгновений жадно хватает ртом воздух, старясь быстро восстановить дыхание. – А ты не обманывала, когда говорила, что отлично бегаешь, – говорю я, разглядывая ее. – А я вообще стараюсь не обманывать. – Она мягко усмехается. – Так жить проще. – Правда? – не успеваю сдержать вопрос, за который мне хочется отгрызть себе язык, но Лера делает вид, что не замечает подтекста. – Угу, – отвечает она, внезапно хватаясь за край своей толстовки. Через секунду толстовка летит на поваленное бревно. Туда же приземляются кроссовки и носки. Когда ладони Леры ложатся на талию и начинают скатывать вниз резинку легинсов, я вспоминаю, что должен дышать, и потрясенно выдыхаю. – Ты что делаешь, а? – Собираюсь искупаться. – Она широко улыбается и в следующий миг переступает через штаны, которые темным пятном оседают у ее ног. – Лера, – говорю я осуждающе, стараясь не пялиться на нее, но это заведомо бессмысленно. От Леры в целомудренных трусиках-шортах и мягком бюстгальтере не оторвать глаз. – Ты же болеешь. – Давай, Кирилл, – подначивает девчонка, завязывая волосы в узел на макушке. – Долго ждать тебя не буду. И пока я хлопаю глазами, пытаясь впитать в себя каждую деталь ее тела, она несется со склона вниз и с разбега заходит в воду.