Промаявшись всю ночь в ожидании звонка Гордеева, я, даже не переодевшись в пижаму, забываюсь беспокойным сном прямо на диване в гостиной. Испуганно вскакиваю от громкой трели мобильного телефона, когда за окном уже светло. С колотящимся сердцем хватаю трубку, рассчитывая услышать новости от Кирилла, но вызов оказывается вовсе не от него – мне звонит моя единственная близкая подруга Катя. – Привет, Кать, – откинув голову на спинку дивана и прикрыв глаза, отвечаю на звонок. – Привет-привет, пропащая душа! – звонко щебечет подруга. – Не буду ходить вокруг да около, сразу спрошу: когда ты собиралась рассказать мне? – Рассказать о чем? – Даже любопытно, что там она узнала. – О тебе и Гордееве, конечно! Даже привстаю от неожиданности, настолько я ошарашена тем, что Катя оказывается в курсе моих отношений с Кириллом. Мне казалось, что это наше с ним личное дело и он не станет рассказывать о нашей сделке кому-либо… Но если это не Гордеев… Неужели дядя Дима? – Откуда ты знаешь? – Не от тебя точно, – недовольно ворчит Катя. – А я думала, мы подруги. – Подруги, конечно, просто… – перевожу дыхание и стараюсь унять грохочущее в груди сердце. – Все так быстро закрутилось. Нечего тут рассказывать. – Ты издеваешься? – Теперь в голосе подруги звучит настоящая обида. – В рамках твоей затворнической жизни, которую ты вела из-за своего никчемного мужа до и после развода, все происходящее с Кириллом – это грандиозное событие. А тебе нечего мне рассказать? – Между нами все сложно, – с тяжелым вздохом признаюсь я. – Тоже мне новость, – фыркает она. – А у вас с Кириллом разве когда-то было легко? – Не было, – соглашаюсь я с грустью, думая о том, что перед глазами подруги прошла вся пятилетняя драма моей жизни, начиная с того памятного лета в «Синичке». – Но сейчас особенно непросто. – Я так понимаю, ты сейчас в Москве? – уже мягче уточняет Катя. – Да. – Интересно, если бы я не узнала, что ты в городе, ты бы сама мне позвонила? – с подозрением спрашивает она. – А как ты узнала, кстати? – цепляюсь за это, как за спасательный круг, потому что знаю, что ответ на вопрос, заданный подругой, ей не понравится. Я бы не позвонила. Точно не сейчас. Может быть, после возвращения домой, когда смогла бы самостоятельно зализать раны и унять тоску, вместо того чтобы обрушивать силу своего отчаяния на Катю. Она и так была рядом все эти безумные годы, когда я пыталась жить, не оглядываясь на прошлое, ей ни к чему эти новые переживания за свою непутевую подругу. У нее семья, ребенок, своя жизнь – насыщенная и интересная. Втягивать ее в новый водоворот своих проблем я, конечно, не планирую. – Расскажу, если позавтракаем вместе, – ставит мне ультиматум в своей типичной манере. – Кать, я не знаю… – говорю с сомнением. – Мне надо спросить… У него. – Ну, так спроси и перезвони мне, – безапелляционно отрезает она. – Начнет артачиться – передай ему, что про ночевки на нашем диване может позабыть. И Паша меня не уговорит. Я серьезно, Лера. Несмотря на то что морально я измотана, не могу не улыбнуться словам Кати. Они с Пашей Степановым познакомились и начали тайно встречаться пять лет назад в «Синичке», как и мы с Кириллом. Только у них теперь семья, очаровательная годовалая дочка и лучший друг в лице Гордеева, а я – с разбитым сердцем и все еще влюбленная в человека, который меня презирает. – А что, он часто так делает? – спрашиваю, не сумев подавить любопытство. – Ночует у нас? – уточняет подруга. – Да вот пару дней назад заезжал. Невольно Катя касается сокровенного. Пару дней назад случилась та унизительная сцена соблазнения у стены в прихожей. Неужели именно ту ночь, когда я ненавидела его и представляла в постели с какой-нибудь неведомой девицей, к которой он мог отправиться после, Гордеев провел, ютясь на диване у друзей? – Хорошо, Кать, – соглашаюсь я. – Перезвоню тебе. Сбрасываю звонок и только после того, как делаю глубокий вдох и выдох, чтобы усмирить расшалившиеся нервы, набираю номер Кирилла. С замиранием сердца жду, думая о том, что впервые звоню ему сама. Одновременно радуюсь и волнуюсь, когда спустя несколько длинных гудков он снимает трубку. – Да, слушаю, – говорит спокойно, но от его голоса у меня по спине бегут мурашки. – Это я, – зачем-то бормочу я, сбитая с толку его подчеркнуто нейтральным приветствием. – Я в курсе. Ты что-то хотела? Тебя. Я цепенею, когда понимаю, что едва не сказала это вслух. Этот ответ кажется таким естественным, что я снова думаю, какой дурой была, когда рассчитывала, что смогу оставить свое сердце нетронутым в этом новом столкновении с Кириллом Гордеевым. – Как… Все в порядке? – задаю вопрос, который мучил меня всю ночь. – Ты уже вернулся из Конаково? – Да, Лера, я дома, – с каким-то усталым вздохом отвечает он. – Ты только за этим позвонила? – Я не знала, когда ты придешь, – начинаю я нервно. – И придешь ли вообще. А я хотела бы выйти на несколько часов в город. На другом конце провода на несколько долгих секунд воцаряется тишина. – Что планируешь делать? – Встретиться с Катей, – быстро говорю я. – Катей Степановой. Она позвонила. – Хорошо. Напиши, где вы будете, – легко соглашается Кирилл. – Я потом заберу тебя. – Правда? – готова откусить себе язык за этот вопрос, но сказанного не воротишь. – Да, Лера, правда, – отвечает он. – Если у тебя все, я отключаюсь. Не спал всю ночь. Глава 26 Когда я приезжаю в кафе, геолокацию которого мне скинула Катя, подруга уже на месте. Сидит за столиком у окна, с вялым любопытством изучая меню. Глядя на нее, такую родную и близкую, я с тяжелым сердцем понимаю, насколько сильно соскучилась. Мы не виделись почти полгода – тогда Катя приезжала в Краснодар с малышкой, чтобы проведать свою маму и меня. А я все хотела выбраться к ним в гости в Москву, но так и не решилась на это – может быть, потому, что знала, что тогда будет шанс увидеть Кирилла, с которым Катя и Паша поддерживали тесное общение, а я к этому была не готова. Я и сейчас не готова, но финансовое положение «Синички» и болезнь дяди просто не оставили мне вы– бора. Пока иду к подруге, Катя отрывает взгляд от меню и, подняв голову, замечает меня. Улыбается так тепло и радостно, что у меня сжимается сердце от переполняющих чувств. Соскучилась. Я так соскучилась. Почему только лишала себя личного общения с ней и ее семьей? Глупая. Какая же глупая. Крепко обнимаю подругу, быстро смаргивая набежавшие на глаза слезы. – Привет, Кать, так рада тебя видеть, – шепчу я. – Так рада. Мы усаживаемся за стол друг напротив друга, Катя пододвигает мне меню и, подперев ладошкой подбородок, вглядывается в мое лицо. – Даже не верится, что ты в Москве. Еще и тайком от меня приехала! – Извини, пожалуйста, что не сказала, – прошу я, испытывая болезненные угрызения совести. – Поездка… Это было непросто. Думала, туда и обратно, но пришлось остаться. Я… я бы позвонила. Позже. – Ты опять похудела, – замечает подруга неодобрительно. – Лер, серьезно, когда-нибудь ты себя просто загонишь. – А ты зато выглядишь потрясающе, – отвечаю с улыбкой. – Материнство тебе к лицу. – Скажешь тоже, – отмахивается Катя. – Анюта сегодня полуночничала, спать нам с Пашей не давала. Я перед выходом из дома десять минут синяки консилером замазывала. – Я ужасная тетя и подруга, – сокрушенно качаю головой. – По телефону я даже не поинтересовалась, как поживает моя любимая девочка. Как всегда бывает, когда разговор заходит об их с Пашей дочери, Катя расплывается в улыбке и берет в руки телефон с явным намерением показать мне свежее видео. – Не успеваю за тем, как она растет, веришь? – говорит она, разворачивая ко мне экран, на котором годовалая Анюта позирует в короне и крыльях феи. – Сегодня ее родители Паши забрали. – Такая взрослая, – выдыхаю я потрясенно. – Очень на тебя похожа, только глаза Пашины. – Приедешь к нам повидаться? – А можно? – Нет, Александрова, ты точно допросишься у меня. – В притворном гневе Катя сдвигает идеальные брови. – Что за вопрос? Не просто можно, а нужно. – Я просто подумала, что это может быть неудобно… – мнусь я. – Паша и Кирилл. Понимаешь… – И что я должна понимать? Гордеев – наш друг. Но и ты была и останешься моей подругой, что бы там ни происходило у вас с Кириллом. Паша все понимает. У него не было и нет никакого негатива, сама знаешь. – Спасибо, – говорю с чувством. Сделав заказ у подошедшего к нам официанта, Катя разливает по стаканам газированную воду. – Кстати о Кирилле, – небрежно бросает она, но я чувствую, что эта тема ее волнует особенно. – Колись, что у вас происходит. – Как ты узнала? – Мне надо было сразу понять, что тут что-то нечисто, еще когда Кирилл ввалился к нам посреди ночи пьяный в стельку и все твердил про какую-то стерву, которая не дает ему спокойно жить, – весело отвечает Катя. – Я сегодня утром в светской хронике в «Телеграме» фотки увидела с регаты в Конаково. Обалдела, когда тебя рядом с ним заметила, безмятежно прогуливающуюся по пирсу. – Я даже не заметила, что нас снимали, – говорю удивленно.