— Если ты намекаешь на то, что его надо убрать, то это невозможно. На нем слишком много держится. Шеллар — это тот человек, который сможет при необходимости справиться с нестандартной ситуацией. А согласись, когда по нашему милому патриархальному заповеднику поползут танки… а по твоим непроверенным данным, еще и авиация… и вооруженные винтовками стрелки… ситуация может сложиться самая нестандартная. А сумеем ли мы вмешаться, это еще бабушка надвое сказала. Наше руководство месяца два будет разбираться, настолько ли это нестандартно, чтобы вмешиваться, а за это время можно такого наворотить… Вот я и надеюсь, что хотя бы Шеллар сможет тогда что-то сделать. Честно говоря, этот любознательный король мне нравится. Потом, когда более-менее разберемся с Мистралией, надо будет его действительно завербовать. Это выйдет проще, полезнее и дешевле, чем ликвидировать. Да и этичнее как-то, хотя в нашем деле не до этики. У тебя все? — Еще одно, — вздохнул Амарго. — Вышла накладка. Диего встретился с Жаком и узнал его. Он и раньше-то не особенно мне верил, когда я его убеждал, что ни Жака, ни хлеборезки на самом деле не было. А сейчас твердо уверен, что я его обманул, и что с его рукой связана какая-то тайна. И кончится все тем, что он рано или поздно поймает Жака и выдавит из него всю правду. Что будем делать: расскажем Диего правду или устраним Жака? Как, по-вашему, будет дешевле и этичнее? Или вы по-прежнему считаете, что психика Диего не выдержит правды? По-моему, это полная ерунда. — Если он так настойчиво будет допытываться, скажи ему… часть правды. Признайся, в конце концов, что ему действительно заменили руку, но не говори где. Сошлись на то, что ты связан клятвой или на что-то в этом роде. Что-либо делать с Жаком уже бесполезно, да и… не повернется у меня язык приказать убить человека, который спас жизнь моему сыну. Пробуждение порадовало короля разнообразием ощущений. Во-первых, окно было открыто и в комнату врывался прохладный весенний ветер. Во-вторых, за окном вовсю пели птицы и светило солнце. Король с удивлением понял, что проспал не меньше девяти часов, чего за ним никогда не водилось. В-третьих, все тело ломило так, что даже подумать о том, чтобы встать, было больно. В-четвертых, на подоконнике восседал счастливый Мафей и блаженно улыбался. — Доброе утро! — радостно возгласил он и забрался на подоконник с ногами. Его прямо распирало от желания поделиться радостью. — Поздравляю, — улыбнулся его величество. — С чем? Или ты уже знаешь? Кто тебе успел сказать? — Никто. Но, глядя на тебя, трудно не догадаться, что ты провел ночь на сеновале в объятиях юной рыженькой ведьмочки, — засмеялся Шеллар. — Я рад видеть, что ты счастлив. Мафей улыбнулся еще шире и мечтательно повел глазами. — Шеллар, я правда счастлив! Это было так здорово! Сначала мы говорили о магии… Ей было в самом деле интересно! Ей нравилось! А еще она сказала, что у меня самые красивые на свете глаза… — И уши, — добавил король. — Нет, про уши она не говорила. А потом мы с ней обнимались… и целовались… — И все остальное тоже, — опять добавил король. Мафей счастливо заулыбался и кивнул. — Да, и все остальное тоже. Шеллар, это так здорово! Это так замечательно! Она такая… такая… — Самая лучшая, — подсказал кузен. — Самая прекрасная. И понимает тебя как никто другой. Принц огорченно похлопал глазами: — Шеллар, откуда ты все это знаешь? — Я вдвое старше тебя, — вздохнул король. — Так что можешь не удивляться. Значит, тебе понравилось? — Не то слово! Это просто божественно! Мне было так… так хорошо… что я научился летать! — Летать? — переспросил Шеллар, слегка удивленный таким странным завершением любовного приключения маленького кузена. — Ну, левитировать, — пояснил Мафей. — У меня само получилось. Мне говорили, что у всех магов левитация получается однажды сама собой… в какой-нибудь особенной ситуации. Вот у меня и получилось, когда я… — принц запнулся, подбирая слово. — Я понял, — улыбнулся король. — Покажешь? Или теперь тебе, чтобы взлететь, надо опять с кем-то переспать? — Ну что ты! — укоризненно сказал Мафей. — Если я что-нибудь умею, то это насовсем. Вот, смотри. Он встал ногами на подоконник, выпрямился и развел руки в стороны. Потом слегка подпрыгнул и стал медленно приподниматься над подоконником. Взлетев примерно на локоть, он перенесся через комнату и плавно приземлился на край кровати. — Ну как? Здорово? — Восхитительно! — искренне ответил король. — Надеюсь, теперь ты перестанешь подглядывать за людьми? Ты уже понял, как это делается? Мафей усмехнулся как-то совсем по-взрослому: — А то! Уж если я понял, как летать… Шеллар полюбовался на счастливого кузена, изо всех сил стараясь промолчать, но все же не удержался. — А как научился летать твой приятель? — как бы между прочим поинтересовался он. Улыбка исчезла с мордашки принца, и в глазах мелькнул испуг. — Какой приятель? — неуверенно переспросил он. — Тот, который прилетает к тебе в гости, учит создавать цветные шарики, таскает телепортом по континенту, насмерть пугает Луи и спит с Эльвирой, — пояснил король и, заметив ужас и отчаяние маленького кузена, поспешил его успокоить: — Я не собираюсь причинить ему вред, просто не понимаю, почему он так упорно прячется? — Как ты узнал? — чуть не плача, спросил Мафей. — Я ведь никому не говорил. Я же слово дал… — Можешь быть спокоен, ты его не нарушил. Но во дворце так просто не спрячешься и ничего не скроешь. Не бойся, я не буду тебя расспрашивать, хотя мне ужасно любопытно. Просто передай ему, что я очень хочу с ним познакомиться. Что я нахожу ниже своего достоинства выслеживать и ловить его и предпочитаю, чтобы он пришел и представился сам. Хотя бы лично мне, если уж так не хочет огласки. Договорились? Эльф молча кивнул, основательно понурившись и растеряв все свое радужное настроение. — Ну же, Мафей, не грусти! — улыбнулся король. — Ничего страшного не случилось. Твоему другу ничего не грозит, никто его не обидит. Ты его не предавал, так что об этом можешь не переживать. — Раз ты его все-таки вычислил, значит, я был неосторожен, — угрюмо ответил принц. — Ты? Да он сам вел себя как ребенок! Одна его выходка в спальне Луи чего стоит! А что касается Эльвиры, то там и вовсе ничего нельзя скрыть. Придворные дамы его засекли почти две луны назад. Так что, — он подмигнул кузену, — не переживай. В дверь постучали, и они, прервав разговор, одновременно ответили: — Входите! — Вы не спите? — в комнату заглянула Кира и, убедившись, что никто действительно не спит, вошла и прикрыла за собой дверь. — Доброе утро, ваше величество. — Доброе утро, — серьезно ответил король, всматриваясь в ее лицо — не передумала ли, и втайне радуясь, что вчера поленился снимать рубашку, когда ложился спать. А то ведь опять пришлось бы под одеялом прятаться… — Позвольте вас покинуть, — важно заявил Мафей. — У меня неотложные дела. И, легко вскочив на подоконник, выпрыгнул в окно. — Вот шкодливый мальчишка! — вздохнула Кира. — С самого утра вот так всех развлекает. Папе чуть дурно не сделалось, когда его высочество сиганул с башни головой вниз. Он уж решил, что бедный мальчик рехнулся от горя, что Оливия ему не дала. — Как же, не дашь такому… — вздохнул король и хлопнул ладонью по одеялу. — Присаживайтесь. Как вы себя чувствуете? — Прекрасно, — она улыбнулась и села на край кровати. — А вы? Что-то вы долго не встаете, вот я и решила заглянуть. А то папа нервничает, а сам заглянуть стесняется. — Я только что проснулся, — пояснил Шеллар и попытался пригладить волосы, вспомнив, как они обычно выглядят между пробуждением и причесыванием. — А в остальном — все в порядке. Давненько я не попадал в подобные приключения, если честно… — Да, приключение было что надо! — согласилась Кира и слегка замялась, словно не решаясь что-то сказать. — И знаете, ваше величество… Я… — Только не смейте говорить, что вы передумали! — встревожился король. — Или я немедленно повторю подвиг своего кузена. А я летать не умею. — По деревьям лазить вы тоже не умеете, — засмеялась девушка. — Однако получилось это у вас очень ловко и быстро. Нет, я не передумала. Напротив, после этого происшествия я убедилась, что не ошиблась. И хотела сказать вам «спасибо». — Мне? — удивился Шеллар. — Это Мафею надо говорить «спасибо», если б не он, нас бы обоих съели без вариантов. Мне-то за что? — За ваше мужество, — серьезно ответила Кира. — За ваши анекдоты, которые вы мне полдня рассказывали, хотя вам меньше всего хотелось смеяться. За ваше самообладание, которого вы не потеряли до конца. В общем, за то, что вы меня не разочаровали. А то ведь, знаете, — она чуть улыбнулась. — Мне было бы неприятно выходить замуж за труса. Его величество окончательно застеснялся и неловко потупился, чувствуя, как его лицо неумолимо заливается краской. Да нет, это просто совпадение, не могла Кира знать об их разговоре с Жаком… Это просто совпадение… или же она говорила об этом раньше, и Жак просто повторил ее слова?… — Ваше величество, да что это с вами! — засмеялась невеста, заметив его смущение. — Не подобает королю стесняться заслуженных комплиментов! Вы мне, между прочим, их каждый день говорили. И очень много. И раз уж речь пошла о комплиментах, позвольте добавить, что вы божественно целуетесь. Этого вам никто не говорил? — Нет, — ответил Шеллар и, не удержавшись, осторожно взял ее руку в свою. — Из чего я делаю вывод, что вы мне льстите. — Я не умею льстить, — серьезно возразила Кира. — Ваше величество, ваша скромность просто убивает. Вы не понимаете намеков, или вся ваша отвага осталась на том злосчастном дереве? — Вы… вы толкаете меня на неподобающее! — пробормотал король и, дабы невеста не усомнилась в его смелости и не передумала, прижал ее к сердцу, зарывшись лицом в темные шелковистые волосы. — Мы почти супруги, что между нами может быть неподобающего? — снова поддела его Кира, поднимая лицо. — Ну, раз так. — Король улыбнулся и нежно убрал с ее лица длинную челку, закрывавшую поврежденную половину. — Тогда не доставайте меня больше этим «величеством». У меня есть имя. Хоть оно и дурацкое, я все же люблю, когда меня называют по имени. И на «ты». Намек понятен? — Сейчас попробую. — Кира сделала серьезное лицо и торжественно произнесла: — Шеллар, поцелуй меня. Пожалуйста. Счастливый король не заставил себя долго упрашивать. И честно говоря, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться и не довести дело до действительно неподобающего. В тот же день по всему королевству Ортан было официально объявлено о предстоящем бракосочетании его величества Шеллара III и баронессы Арманди. Принц-бастард Элмар на радостях напился так, что наутро долго не мог вспомнить, как он попал к Ольге и где потерял Жака. К счастью, проснулся он на коврике в коридоре, что не давало оснований подозревать себя в недостойном и неподобающем. Жак нашелся три дня спустя в компании кавалера Лавриса, который выиграл на королевской женитьбе полторы тысячи золотых и по этому поводу поил всех желающих. Где королевский шут был и что делал, он категорически отказался сообщить, сославшись на провалы в памяти. Однако Лаврис, никогда не отличавшийся ни скрытностью, ни провалами в памяти, сделал историю их похождений всеобщим достоянием. После этого Тереза неделю не разговаривала с Жаком, а Жак — с Лаврисом. Мафей по-прежнему исчезал куда-то в любое время суток и на неограниченные сроки. По утрам он возвращался счастливым и улыбающимся, с запутавшимися в волосах сухими травинками. По вечерам — взъерошенный, словно от пребывания на сильном ветру, серьезный и печальный.