– Я… Черт. Это чтобы телефон разлочить. – А кому ты будешь по нему звонить? Это ведь мертвый телефон, он для мертвых людей… А ты, кажется, живой пока. Не боишься? – Пиздец как боюсь, если честно. Пальцы оскальзываются на вздутом лице, веки опухли, и Егор не знает, как их поднять. – А если я не хочу просыпаться? Разбудишь ты меня – и что? – Ой, ну хорош, блин! Свят, свят, свят, свят! Сатане и шах, и мат! Наконец, вроде бы, получилось. Глаза у нее голубого цвета, смотрит она ими сквозь Егора в небо. Так. Он переводит дыхание и наставляет телефон на женщину, ловит ее глаза в камеру осторожно, как Персей ловит зеркальным щитом взгляд Медузы Горгоны. Телефон молчит – и Егор осторожно, так чтобы самому не заглянуть в это зеркало, проверяет: сработало? На экране надпись: не удается распознать Face ID. Попробуйте еще раз. И Егор пробует еще раз – еще аккуратней, с еще большим почтением, затаив дыхание. Не удается распознать… Никак не удается. Третий раз… Последний. Сосредоточиться. – Это ведь твой телефон, да? Ну! Ну помоги мне. Тебе-то он зачем? – А тебе зачем? – Я хочу понять, что тут с вами со всеми случилось. У меня за спиной – вот там – мой дом. Куча народу. И я… Ну, я боюсь, как бы с ними не произошло того же самого, что с вами тут. И я надеюсь, что в твоем телефоне найдется что-то такое, чтобы я все понял. Я расскажу нашим там… Вот зачем. – Чтобы с ними не повторилось того же, что случилось с нами? – Да! Да! От телефона исходит слабая вибрация. Егор судорожно отдергивает его от ее лица, как будто боится, что клюнувшая удача сорвется с крючка… Переворачивает экраном к себе… «Верификация с помощью Face ID не удалась. Введите код-пароль». – Сука! Вот сука! Егор не выдерживает и пинает лежащую перед ним женщину – огромную каучуковую куклу. Она закоченела, окостеневшая плоть сопротивляется ему, и удар ощущается как-то неправильно, как-то леденяще неправильно. Он оглядывается – никто не видел? – Бля… Прости. Реально. – Ничего, ничего. Ничего, мальчик. Ты меня, а потом и я тебя. Это ты ведь спешишь. Я-то… Я и подожду, сколько надо. Егор хочется сбежать, но он заставляет себя сесть рядом. Берет ее сумку, выворачивает ее. В коде шесть цифр. Может же в ее сумке найтись какой-нибудь намек? Может, записала на бумажке… Или… – Брось… Это тебе надо спешить. Вон, гляди, ты вся поехала уже… Чернеешь… – А давай-ка поспорим с тобой, кто дольше протянет? – Иди в жопу, теть! Не буду я с тобой спорить! Егор перебирает какую-то женскую чепуху: помаду, пудреницу, ключи. Паспорт. Паспорт. – Тебе кто в сумку ко мне лезть разрешал? Ты соврал мне, так выходит? – Мне для дела! Я объяснял же! Кострова Надежда Павловна, 1986 года рождения. Не такая уж и старая, оказывается. День рождения 29 февраля… Вот это фокус. Повезло тебе, Надежда Павловна, ничего не скажешь. Фокус. Егор застывает на несколько секунд, потом осторожно набирает на телефоне: 29 02 86. Такие цифры, которые захочешь – не забудешь. Свой день рождения! – Твой день рождения, да? – А ты попробуй. Неверный код-пароль. Ну а что тогда, что?! Шесть нулей?! Неверный код-пароль. Да ведь ты пробовал его уже! Черт… – Сдался тебе мой телефон… Кроме паспорта, никаких бумажек в телефоне нет. Егор в ступоре принимается листать странички – пальцы в толстой резине слушаются плохо, страницы склеились и разделяются нехотя. Прописана была в Екатеринбурге. Да, издалека ты причапала. – Гляди ж, и у вас там жизнь, оказывается, есть, да? А мы-то думали, за мостом конец света. – Есть жизнь, да еще и какая. Получше вашей. – Ну хорошо, что сказала, теть Надь. Я к вам в гости приеду. – А приезжай, приезжай. Мы тебя славно примем. – Да я шучу только так. Егор налистывает графу «ДЕТИ». Там значится: Костров Николай Станиславович, 15 января 2019 года. Это сколько ему лет, типа… Было бы. – Коленька. В честь деда назвала его. Любимый мой. В честь его деда, моего отца. Коля. Красивый и такой смешной. Умница-разумница. Волосы рыжие, вихор причесать не могу. Глаза зеленущие, как у котенка. Все со своими трансформерами бегал. Господи… Я уж думала, все, не будет детей у меня. Поздний. Поздних, знаешь, как любишь? Поздних и единственных! А знаешь, как любишь детей, когда они умирают раньше тебя? Егор смотрит на экран. Коля. В честь деда. 15.01.19 И вдруг все на экране разъезжается: пароль верен, телефон впускает Егора в себя. Все! Все?! – Вооооу! Спасибо! – Я тебе этого не разрешала. – Ну и насрать на тебя! Егор сует телефон в карман: все. Посмотреть можно уже и дома. Он встает – ноги задеревенели. Надо ими шагать теперь обратно, к Посту, но Егор медлит. Победа уже одержана, цель достигнута, он заработал себе и на прощение, и сверху. Еще час – и он этим телефоном уест их всех… Но отсюда ведь, наверное, совсем чуть-чуть остается до другого берега. На него не обязательно сходить, достаточно просто глянуть. Все, что Егор знал о нем до сих пор, все, что знали о нем на Посту, может оказаться неверно. Может быть, он и не заброшен вовсе, может, там идет себе обычная человеческая жизнь – вон, у Надежды Павловны Костровой из самого аж Екатеринбурга ведь и паспорт с собой был! А если есть паспорт, то какой же там Сатана? Если есть паспорт, то и бравый казачьим сотник со всем своим воинством, может, вовсе и не сгинули. Может быть, ничего Егор его и не загубил. Ну, бандиты там… Неужели он не отобьется от бандитов своими-то пулеметами! Прокатится и вернется… Пускай уж лучше вернется, честное слово. А может и вправду там – живые города? Города, в которых, как и в Москве, есть и клубы, и концертные залы, и целые стадионы… Города, по которым Егор может гастролировать со своей группой, которую создаст вместе со встреченными по пути людьми – с группой, которая будет исполнять его песни. Надо только обязательно встретить хорошего ударника… И было бы здорово, чтобы Мишель согласилась отправиться вместе с ним туда, к этим неизвестным городам, в обратную сторону от своей идиотской Москвы. Егор переставляет тяжелые, как тумбы, ноги; нет, это не он ими двигает – это они двигают им, несут его в противоположном от Поста направлении. Вереница мертвых тел никак не заканчивается – она простирается до того самого места, где пелена начинает истончаться, становиться прозрачнее… Солнце с того берега пробивается через нее, электризует туман вокруг Егора, он переливается теперь волшебным светом, обволакивает Егора, одевает его в кокон, который сделает его неуязвимым… И вот наконец начинают проявляться очертания – лес, поломанные зубья многоэтажек, фермы моста… Береговая линия. Егор идет дальше, вперед и вперед, пока не видит это… Это… Над лесом поднимается солнце – большое, беспримесно красное. Мост доходит до суши и превращается в железную дорогу, которая просекой внедряется в корявый иссушенный лес. Рядом с мостом ничего нет…