– Тодд? – опять лает мой пес. – Молчи, – говорю я. Еще не хватало опять ее напугать. Оттого что я стою так близко к тишине, мое сердце готово разбиться вдребезги. Я чувствую это, меня как будто затягивает в бездонную яму, как будто кто-то зовет меня туда, и я падаю, падаю, падаю… Но я беру себя в руки, так-то. Я беру себя в руки, прижимаю повязку к ее плечу и легонько тру глубокую рану, вскоре она немного затягивается, и кровь перестает идти. – Ты поаккуратней, – говорю я. – Рана не совсем затянулась, только снаружи. Твое тело само залечит остальное, надо подождать, поняла? Девчонка молча смотрит. – Ладно, – говорю я себе и остальным. Одно дело сделано, что теперь? – Тодд? – лает Манчи. – Тодд? – Больше никаких палок, договорились? – говорю я девчонке. – Не бей меня. – Тодд? – Это опять Манчи. – И само собой, меня зовут Тодд. Неужели в свете заходящего солнца я замечаю крохотный намек на улыбку? Неужели? – Ты… – Я как можно пристальнее, насколько позволяет тяжесть в груди, заглядываю в ее глаза. – Ты меня понимаешь? – Тодд! – Манчи как будто забеспокоился. Я оборачиваюсь: – Что?! – Тодд! ТОДД!!! И тут мы все понимали, в чем дело. Кто-то продирается сквозь кусты, ломая ветви и громко топая… О черт, это Шум, чей-то Шум! – Вставай! – кричу я девчонке. – Живо вставай!!! Я хватаю рюкзак и закидываю за спину. Вид у девчонки испуганный, но вроде не чересчур, бежать может. Я ору: «ЖИВО!» – и хватаю ее за руку, уже не заботясь о порезе, и пытаюсь поднять ее на ноги, но уже поздно: раздаются вопль, рык и грохот, как будто падает целое дерево, и нам с девчонкой остается только обернуться. Это Аарон, он в ярости, он изувечен, и он несется прямо на нас. 8 Так решил нож Три шага – и он уже рядом с нами. Я даже отскочить не успеваю – Аарон хватает меня за шею и припечатывает к дереву. – Ах ты, ГАДЕНЫШ!!! – орет он и впивается пальцами в мою шею. Я царапаю его руки и пытаюсь рубануть ножом, но рюкзак, от удара свалившийся у меня со спины, лямкой прижал мою руку к дереву, так что Аарон может душить меня сколько душе угодно. Его лицо – сущий кошмар, ужас, который я буду помнить до конца жизни, если вообще выживу. Кроки отгрызли ему левое ухо и выдрали здоровый кусок мяса из левой щеки. В ране сверкают зубы, левый глаз таращится так, будто голова вот-вот взорвется. На подбородке и шее тоже раны, одежда порвана, и кровь хлещет почти отовсюду, а из раны на плече даже торчит зуб крока. Я пытаюсь дышать, но не могу сделать ни единого вдоха. Вы не представляете, как это больно, мир начинает вертеться, и с головой происходит что-то странное, в ней крутится одна дурацкая мысль: Аарон умер, кроки его убили, но он был так взбешен, что смерть его не остановила, и он все равно пришел меня убивать. – ЧЕГО ТЫ ЛЫБИШЬСЯ?! – орет Аарон, брызгая мне в лицо слюной, кровью и мясом. Он стискивает мое горло, и я чувствую рвотный позыв, но рвоте просто некуда выйти, я не могу дышать, все цвета сливаются, и я умираю, о боже, я сейчас умру… – А-А-А! – Аарон вдруг отшатывается и выпускает меня из рук. Я падаю на землю, и меня рвет, рвет, и я глотаю воздух и кашляю, кашляю, кашляю… Я поднимаю глаза и вижу: Манчи впился зубами в ногу Аарона и не отпускает. Хороший пес. Аарон рукой отшвыривает Манчи в кусты. Я слышу удар, тявканье и Тодд. Аарон разворачивается ко мне, и я, как ни пытаюсь отвести взгляд, все равно смотрю на его лицо: с такими ранами никто не может выжить, никто, это невозможно… Может, он и вправду умер? – Где знамение? – спрашивает Аарон, его порванное в клочья лицо вдруг меняется, и он испуганно озирается по сторонам. Знамение? Что еще за… Ах да! Девочка. Я тоже оглядываюсь. Ее нигде нет. Аарон вертится из стороны в сторону и наконец слышит то же, что и я: хруст веток и удаляющиеся быстрые шаги, удаляющуюся от нас пустоту. Даже не взглянув на меня, Аарон бросается в погоню. Я вдруг остаюсь один. Вот так запросто, как будто я вообще тут ни при чем. Какой же идиотский день… – Тодд? – Ко мне, прихрамывая, бежит Манчи. – Я жив-здоров, дружок, – пытаюсь выговорить я сквозь кашель, хоть это и вранье. – Все отлично. Прижавшись лбом к земле, я кое-как дышу, кашляю и капаю везде слюной и рвотой. В голову лезут всякие нехорошие мысли. Непрошеные мысли. Может, на этом все и кончилось? Вот так запросто? Аарону явно нужна девчонка, что бы он там ни имел в виду под «знамением», верно? И городу нужна именно она, иначе б они не взбесились так из-за тишины в моем Шуме. Если Аарон и город ее получат, все кончится, правильно? Они оставят меня в покое, вернутся к своим делам, и все станет как было. Да, девчонке не поздоровится, зато я смогу спасти Бена и Киллиана. Может… Это всего лишь мысли, понятно? Я за них не в ответе, они сами лезут. Мысли о том, что всему этому может прийти конец. – Конец, – повторяет за мной Манчи. А потом я слышу жуткий-прежуткий вопль – разумеется, это поймали девчонку. А в следующий миг выбор уже сделан. Вновь раздается крик, и я вскакиваю на ноги, не успев даже подумать. Я скидываю рюкзак… и шатаюсь на бегу, и кашляю, и хватаю ртом воздух, но нож у меня в руке, и я бегу. Найти их очень просто. Аарон продирался сквозь заросли, точно бык, оставляя за собой ревущий Шумный след, и тишина девчонки тоже никуда не пропала, я слышу эту тишину постоянно, даже когда сама девчонка кричит. Я бегу со всех сил, Манчи следует за мной по пятам, и уже через полминуты мы на месте, а я, умник, понятия не имею, что теперь делать. Аарон загнал девчонку в неглубокую лужу под деревом и прижал к стволу. Он держит ее за запястья, а она сопротивляется, дерется из последних сил, но лицо у нее такое перепуганное, что я сам едва ворочаю языком от ужаса. – Пусти ее, – хриплю я. Никто не слышит. Шум Аарона ревет так яростно, что он не услышал бы даже моего крика. ЗНАМЕНИЕ ГОСПОДНЕ и ПУТЬ СВЯТОГО… и всякие картинки: девочка в церкви, девочка пьет вино и кусает облатку, девочка превращается в ангела. Девочку приносят в жертву. Аарон хватает обе ее руки одной своей, сдергивает с себя ремень и начинает ее связывать. Девчонка пинает проповедника в то место, куда его укусил Манчи, и он отвешивает ей оплеуху. – Пусти ее, – повторяю я уже громче. – Пусти! – вторит Манчи, все еще прихрамывая и все еще вне себя от ярости. Какой же, черт побери, славный пес! Я делаю шаг вперед. Аарон стоит ко мне спиной, как будто ему вообще на меня плевать, как будто он не видит во мне никакой угрозы. – Отпусти ее! – ору я во всю глотку и тут же задыхаюсь от кашля. По-прежнему ноль эмоций. Ни Аарон, ни девчонка не обращают на меня внимания. Придется мне это сделать. Придется, другого выхода нет. О боже, о боже, о боже, о боже, мне придется это сделать.