Еще раз вполголоса выругавшись, он вылез из машины и склонился над телом незадачливого путешественника. Чем черт не шутит, а вдруг живой? Не бросать же его посреди дороги. Либо помрет, либо работорговцы подберут… Потерпевший, похоже, и не собирался помирать в ближайшее время. Более того, он пытался приподняться и отползти, но мешали наручники и сломанная нога. — Парень, да ты счастливчик, твою мать… — растерянно произнес Кангрем, пытаясь понять, как эта жертва ДТП умудрилась отделаться несколькими переломами и даже не потерять сознания, расколотив башкой лобовое стекло. — Откуда ж тебя вынесло на середину дороги?.. Давай я тебя к доктору отвезу, что ли… Он подхватил мальчишку на руки и наконец разглядел его уши. Эти уши замечательно объясняли, откуда это чудо взялось посреди дороги и почему его голова оказалась крепче Витькиной развалюхи. Нет, переехать пешехода посреди пустоши, конечно, само по себе событие маловероятное, но чтобы им еще и оказался молодой эльф в наручниках… Это уж было чересчур даже для хронического неудачника Виктора Кангрема. Шеллар пробудился со странным чувством, будто не может вспомнить чего-то невероятно важного. Время в камере определялось по выдаче еды и смене тюремщиков, так что определить, настало ли утро, было невозможно. Жрец в голубой мантии сидел рядом, отрешенно прикрыв глаза, словно спал вот так — выпрямившись и сложив перед собой руки, спрятанные в широкие рукава. Шеллар задумался. Приход темнокожего священника, его речи, зелье, даже собственные мысли — все это помнилось хорошо, хотя и отдаленно, словно произошло год назад, или… или как будто он был очень пьян и сейчас вспоминает все с глубокого похмелья. Может, так оно и есть, во всем виновато вчерашнее зелье? Повелитель всемогущий ведает, чего они туда намешали… На этой мысли сознание начало раздваиваться. Одна его часть возмущалась, требовала держать себя в руках и не поддаваться охмурению. Вторая благосклонно, но твердо советовала не шарахаться от собственных мыслей, несомненно правильных, хотя и несколько непривычных, и настаивала на необходимости переосмыслить прежнюю жизнь, дабы в полной мере осознать, как она нуждается в изменении. «Вот теперь и я обзавелся внутренним голосом… — отстраненно подумал Шеллар. — Даже двумя, еще хуже, чем у Кантора… Как бы это заткнуть второй? Одного бы хватило… С ним можно обсудить, чего же такого важного я не помню? Что было после того, как я последний раз напоминал себе о долге? Судя по тому, что я сейчас проснулся, на этом я должен был уснуть. Тогда что я должен вспомнить? Сны? Так я никогда их не помню…» — Вы не спите? — негромко произнесла неподвижная фигура в голубой мантии. — Уже нет. — Вставайте. — Это обязательно? — спросила одна часть сознания. Вторая молча потащила за шиворот измученное тело. — Да. Настало время третьей ступени. — Сколько их всего? — продолжал допытываться прежний любопытный Шеллар. Новый, раскаявшийся и жаждущий изменений в жизни, продолжал поднимать тело с нар, уверяя, что боль есть необходимый элемент духовного очищения и является несомненно полезной. Жрец терпеливо улыбнулся и трижды стукнул в дверную решетку. — Уже недолго осталось. Следуйте за мной. Непроизвольно, словно его вели на поводке, Шеллар сделал несколько шагов к двери и только потом опомнился. — В таком виде? Его провожатый чуть обернулся и прожег стеснительного клиента пронзительным взглядом из-под капюшона. — Вас все еще волнуют такие мелочи? — Действительно… Чего это я… — покладисто согласились оба Шеллара. Нашел о чем беспокоиться! Тут мозги рвутся напополам, а он своим внешним видом озаботился… — Ведите. Когда дверь камеры захлопнулась за ними, экс-король все же не выдержал и оглянулся. Сто тридцатая. Восточное крыло, второй ярус. Самое задрипанное местечко во всем отделе дознания… «Я им это припомню», — пообещала одна его часть. «Я это заслужил», — покаянно подумала вторая. Очередное раздвоение сознания отдалось в голове резкой болью, как будто там, глубоко внутри, кто-то пластал мозг острым ножом. Священник шел сзади, и его взгляд по-прежнему ощущался затылком, как нацеленная стрела. У выхода на общую лестницу навстречу им кинулся встревоженный (а вернее сказать, насмерть перепуганный) старший надзиратель, ответственный за этаж. — Как же так! Святой отец, куда же… Он же у вас убежит! Это же… позвольте доложить… особо опасен и склонен к насилию! На прошлой неделе прямо на допросе изувечил следователя, едва охрана на минутку отвернулась! Извольте подождать чуток, я вызову конвой… Ответственный за этаж с должным трепетом кланялся бело-голубому жрецу, строчил скороговоркой, задыхаясь от почтительности, а взгляд его не отрывался от заключенного. И были в этом взгляде странным образом смешаны самодовольное злорадство и дикий, инстинктивный страх. «Что я ему сделал?» — напряг память Шеллар и почти сразу вспомнил. Младший надзиратель Амбруаз, три луны тому назад разжалован в уборщики за преступную халатность, приведшую к побегу заключенного. Подозревался в соучастии и получении взятки, но свидетельств тому не нашлось. Вовремя, очень вовремя попался на пути бывшего короля разжалованный младший надзиратель со своей тошнотворной угодливостью и недостойным злорадством! Раздвоенное сознание Шеллара мигом сместилось в нужную сторону. Дабы закрепить достигнутый успех, он шагнул вперед и еще не забытым начальственным голосом рявкнул: — Молчать! Смирно! Уборщик Амбруаз, что творится у тебя на этаже? Нет, ты взгляни, бездельник, не поленись, глядеть — не шваброй махать! На стенах мох вырос, в углах залежи грязи, а вот это вот что такое? — Длинный мосластый палец обличающе указал на тряпку у порога. — Когда этим предметом в последний раз пользовались? Молчать! Развел свинарник на вверенной территории! — Я же… как бы… старший… — промямлил надзиратель, огорошенный таким напором. — Оставьте… — чуть слышно прошептал за спиной слабый голос жреца. — Пойдемте. Нет времени. Шеллар мельком оглянулся. Мастер Ступеней пошатывался, и от искушения опереться о стену его удерживала лишь неимоверная грязь, оную покрывавшая. Лицо священника посерело, а глаза почти полностью скрылись под опущенными веками и уже не целились в спину, подобно взведенному арбалету. — Посмотри, мерзавец, до чего ты довел святого отца! — добавил Шеллар, чтобы окончательно добить ленивого подхалима. — Разве нормальный человек может вынести эту вонь в коридоре? Пойдемте, мастер… — Он заботливо подхватил под локоть сопровождающего, вывел на лестницу и уже оттуда, оглянувшись напоследок, добавил: — Завтра же разжалую назад в уборщики и переведу на самый нижний этаж! Тамошний персонал тебя быстро приучит к чистоте и порядку! Уже в вестибюле первого наземного этажа священник немного оклемался и убедительно попросил «больше так не делать». — Прошу меня простить, — не мигнув глазом, повинился Шеллар. — Привычка. Вы ведь сами видели, что творится на этаже! Еще немного, и там заведутся не то что крысы, крокодилы! — Это не должно вас волновать. Сейчас вам надлежит думать о возвышенном. Нам к выходу, там ждет карета. — Как скажете. Однако… любопытно все же: почему действительно без конвоя? Вы не опасаетесь, что я по дороге… скажем, передумаю и сбегу? — У вас имеется такое намерение? — Нет, но теоретически? — На пороге третьей ступени подобные намерения не могут возникнуть даже теоретически. Самоотверженный служитель даже не подозревал, как утешил и подбодрил нового адепта своим неосторожным заявлением. Всю дорогу до храма Шеллару приходилось бороться не только с раздвоением личности, но и с непреодолимым искушением сигануть на ходу из кареты и дать деру. Впоследствии, вспоминая этот момент своей жизни, он пришел к выводу, что желание удрать подсказывал ему воровской нюх. А сам Шеллар, как это часто с ним бывало, не различил его, из-за чего прошляпил предупреждение об опасности. А впрочем, если бы он действительно выпрыгнул тогда из кареты и сбежал на пороге третьей ступени, неизвестно, что бы из всего этого вышло… — Болваны… — Элвис II цедил каждое слово медленно и высокомерно, ибо опасался не сдержать обуревающих его чувств и потерять лицо перед подданными. В голове монотонным мотивом шарманки вертелась одна фраза: «Все несчастья происходят либо от недостатка информации, либо от ее утечки». — Недостойные ленивые дилетанты. Каким образом он узнал? Кто допустил утечку информации? Принцесса Элизабет скользнула взглядом по двум заместителям, замершим в почтительном ступоре, и так же медленно ответила: — Я выясню это лично и доложу вашему величеству. Однако считаю своим долгом предупредить, что, возможно, никакой утечки не было вообще. За четыре-пять дней известие об аресте Шеллара могло дойти до Лондры естественным путем. — А последние подробности одно-двухдневной давности тоже могли? — Для того чтобы принц-бастард Элмар потерял голову и помчался спасать кузена, хватило бы и старых новостей, без всяких подробностей. — Безмозглый варвар! — ругнулся Элвис и, тут же спохватившись, восстановил обычное невозмутимое выражение лица. — Догнать. Вернуть. Вы двое свободны, ваше высочество попрошу остаться. Элизабет повела бровью в сторону подчиненных, и те исчезли без прощаний и поклонов, словно растворились в воздухе. Оставшись наедине с сестрой, король уже без стеснения выругался вслух и швырнул о пол пресс-папье со стола. — Нет, ну бывают же на свете такие идиоты! Как их таких мать-природа рождает? — Элвис, милый, успокойся, — по-матерински проворковала глава лондрийских спецслужб, сделавшись похожей на подобревшую от сытного ужина бабу-ягу. — Мы его догоним и вернем. — Уж постарайтесь, будьте добры! — ядовито прошипел Элвис, протягивая руку за чернильницей, но Элизабет вовремя заметила его намерения и перехватила вредительскую конечность. — Уж верните, раз не хватило ума за одним бестолковым варваром уследить! — Да вернем, что ты так кипятишься? — Бетти, ты не понимаешь? — опять вскипел король, подпрыгивая с кресла, в которое его только что усадили. — Во-первых, если с этим бесстрашным идиотом что случится, как я буду смотреть в глаза Шеллару? Он же мне этого до самой смерти не забудет и при любом удобном случае будет напоминать, как я не устерег его ортанского кузена! — Не торопись, возможно, смотреть в глаза Шеллару тебе больше не придется. — Нет уж, давай не будем строить таких предположений. Я все-таки предпочел бы оправдываться перед живым кузеном, чем терпеть пожизненные преследования его призрака. Во-вторых, я тебе уже отдавал приказ — при малейшей возможности попытаться вытащить Шеллара. Представляешь, если посреди операции вломится дубоголовый герой и все испортит? Ты же знаешь Элмара, единственная доступная ему глубина тактической мысли — это ворваться через парадную дверь, выбив вместе с косяком, даже если она открыта. А в-третьих, если из-за этого они оба погибнут, королева Кира впоследствии публично выскажет мне свое неодобрение в лучших традициях гвардейских казарм и хорошо, если по лицу не настучит, как покойному Александру. — Элвис, повторяю, успокойся. Он не мог далеко уехать, мы его догоним и вернем. Кстати, а куда действительно Шеллар подевал Киру? Не нужно ли срочно спасать ее, так как… Уж извини за непочтительность суждений, допроса с пристрастием Шеллар не выдержит. Пока последние известия до нас дошли, он уже давно раскололся и сдал всех, кого мог. — Касательно Шеллара я с тобой согласен… — грустно нахмурился Элвис, возвращаясь в кресло. — Но… не знаю, почему… Он никому не сказал, куда отослал Киру. Даже мне. Я подозреваю, что он… Ты же знаешь, Бетти, Шеллар не такой дурак… он должен был сам понимать, что в случае чего — не выдержит. И предусмотреть это. Если я правильно догадываюсь, он и сам не знает, где сейчас его жена. Он поручил эвакуацию кому-то другому, приказав хранить все в тайне даже от себя. Кому-то, кому он доверял и кого гарантированно не смогут об этом расспросить. — Разумно. — Принцесса Элизабет энергично кивнула, словно намеревалась своим крючковатым носом проклевать королевский стол. — Если верно выбрать этого «другого» — должно работать.