— «Должно»? А теперь представь себе, что этим человеком окажется Элмар? — Нет, не может быть. Шеллар действительно не такой дурак, чтобы доверить тайну болтливому и сильно пьющему кузену. Скорей всего, искомый человек сейчас находится вместе с королевой. Так было бы надежнее. — Хорошо бы, если так. Но все же… бесследно исчезнуть можно только телепортом, а это исключено. В противном случае, как ни скрывай человека — его путь всегда можно проследить. Всегда найдется кто-то, кто запрягал, подавал карету, собирал вещи для дальнего пути, просто видел по дороге… Тем более такая приметная особа, как Кира… Не может же человек всю дорогу не выходить из кареты! У тебя есть сведения, как Шеллар это обставил? — Есть, — невозмутимо согласилась ее высочество, приглаживая волосы, тщательно собранные в жидкий мужской хвостик. — Вечером первого дня весны из дворца в одну из столичных клиник приехали пять карет. В одной находились Шеллар с супругой, четыре остальных содержали только багаж. Настоящий или бутафорский — определить не удалось. Спустя час Шеллар вернулся во дворец. Предположительно один. Между десятью и одиннадцатью от клиники отъехали в разное время четыре кареты, в которых находились четыре женщины… — Понял, — перебил Элвис. — И, разумеется, все поехали в разные стороны. — Проследить за каждой не было ни возможности, ни, честно говоря, необходимости. Агент работал над другой задачей. Определить, которая из королев настоящая, тоже было невозможно из-за слишком большого расстояния. Его величество чуть заметно усмехнулся. — Если я хоть немного знаю Шеллара, среди этих четырех женщин не было настоящей Киры. — Тогда как?! — Все-таки телепорт. Где-то у Шеллара завалялся таинственный телепортист, не потерявший Силу. Я даже подозреваю, кто это мог бы быть, но подтверждений пока нет. Мэтр Максимильяно тщательно скрывает свои способности к телепортации. Хотелось бы знать, почему. Может быть, стоит спросить у посла? Впрочем, не надо. Спугнем. Лучше аккуратно — повторяю, очень аккуратно! — обыскать его жилище. Если там обнаружится потайная комната… Ты меня понимаешь? Глава лондрийской разведки смахнула с рукава камзола незаметную постороннему глазу пылинку и медленно перевела маленькие выцветшие глазки на короля. — Ты все еще веришь, что в доме лорда Сильверстоуна была потайная комната и мы ее не смогли найти? Мои люди простучали каждый квадратный палец стен, пола и потолков! Даже если и так, какое отношение к этой истории имеет мистралийский посол? — Возможно, никакого. А возможно, самое прямое. Ты ведь не уточнила, о какой именно клинике шла речь в донесении твоего агента. А между тем одно из этих заведений в славном городе Даэн-Рисс принадлежит супруге дона Мануэля. Если это та самая клиника, и если владелица загадочно исчезла одновременно с королевой… Все замечательно складывается, как любит говорить мой кузен… — Не может быть, — решительно заявила принцесса, десяток секунд поразмыслив над смелой гипотезой брата. — Чтобы нечто подобное происходило под носом у Шеллара, а он не знал? — А кто говорит, что он не знал? Я как раз уверен, что знал. И активно этим знанием пользовался. — Плохо, — сделала вывод Элизабет, поразмыслив еще немного. — Значит, теперь это известно и Горбатому. А нам — нет. — В высшей мере разумный вывод. Кстати, посол знает о провале Шеллара и о том, что его допрашивают со всей серьезностью? — Не должен. Хотя теперь, после бегства Элмара, я ни за что не поручусь. — На всякий случай доведи эти сведения до ведома уважаемого мэтра и проследи за его реакцией. Он должен засуетиться и проявить какую-то активность. Насколько мне известно, дон Мануэль очень трепетно относится к своей семье и постоянно пребывает в опасении, как бы с ней не случилось то же, что с двумя предыдущими. — Сделаем, — пообещала госпожа министр, поднимаясь и тщательно расправляя каждую складочку на камзоле. — Все, что пожелает ваше величество. И за Элмара не беспокойся, найдем. Только убедительно прошу тебя не браниться и не кидаться вещами. Подобное поведение недостойно джентльмена. — Ступай, — махнул рукой Элвис, спеша поскорее выпроводить сестрицу. Ибо задержись она еще на минуту, и спасенная чернильница разбилась бы аккурат о ее прилизанную макушку. Тоже, воспитательница выискалась! Думает, если она старше, так теперь за неимением наставницы может поучать короля! Лучше бы свою работу делала как следует! Глава 9 Бедный малютка Муми-тролль! Прячась в шляпе волшебника, он превратился в очень странного зверька. Т. Янссон — И как это следует понимать? — холодно осведомился наместник, переводя взгляд с двух тел, распластанных на полу, на сидящего рядом первосвященника Джарефа. — Это нормальный ход посвящения? — Мм… не совсем. — Глава ордена избегал смотреть в разноцветные глаза божьего посланника, сосредоточив свое внимание на суете вокруг лежащих. — Адепты часто теряют сознание на третьей ступени, особенно если пытаются сопротивляться. Разделение происходит для них очень болезненно, и в момент окончательного очищения они испытывают небывалой силы потрясение. Насколько я могу судить по рассказам некоторых братьев, в этот момент они пережили собственную смерть. Обычно это ощущается как отсечение головы или разрубание тела пополам. То, что наш новый брат упал без чувств, — добрый знак. Это значит, что процедура прошла успешно. Что же касается мастера, он, скорее всего, переутомился. Бедняга работает на износ, чуть ли не ежедневно у нас кого-то посвящают. Нужно будет дать ему отдохнуть хотя бы сутки, иначе он долго не протянет. — Так много местных магов соглашается на посвящение? — уточнил Харган, наблюдая, как мастера Ступеней поднимают под руки и усаживают на скамью. — Нет, но один в сутки — это и так уже много, а мы, если вы помните, посвящали не только магов. Особенно этот. — Первосвященник кивнул на второе тело, которое почему-то вставать не торопилось. — Крепкий попался, гад… то есть, я хотел сказать, особо упорный грешник. Он хоть стоил таких усилий? — Если все действительно прошло успешно, — задумчиво кивнул Харган, — то стоил. Похоже, Джареф прав: мастеру Ступеней надо дать отдохнуть. Если с ним что случится, Повелитель разгневается не на шутку. Весь остаток хвоста накрошит кольцами, как колбасу… На этом месте своих размышлений наместник встрепенулся, сверкнул на собеседника разноцветными глазами в раздражении от того, что чуть было не начал отчитываться перед кем попало. — Как бы то ни было, такова воля Повелителя, и не нам судить о правильности его распоряжений, — резко произнес он и опять отвернулся, уставившись с балкона. Внизу гасли ритуальные светильники, четверо послушников тащили куда-то в боковую дверь все еще бесчувственного «нового брата», в прошлом закоренелого грешника и коварного врага. На скамеечке старший служитель отпаивал горячим чаем бедного мастера Ступеней. Чуть поодаль два ученика мастера собирали ритуальные предметы и зелья, сверяясь со списком и переругиваясь на весь храм. — Не поймите меня превратно, господин наместник, — вкрадчиво произнес Джареф, — но волю Повелителя мы узнаем только из ваших уст… — Ты намекаешь, что я могу исказить волю Повелителя или солгать? — Харгана подбросило на месте, словно от удара. Крылья под плащом непроизвольно дернулись, губы сами собой раздвинулись в злобный оскал, так пугающий некоторых подданных. — Как можно! — еще вкрадчивее и почтительнее прошептал глава ордена и пояснил, доверительно понизив голос: — Я намекаю, что было бы полезно для укрепления веры и искоренения сомнений, если бы, скажем, делегация избранных братьев… самых заслуженных и проверенных, разумеется, и не ниже пятой ступени… удостоилась чести совершить паломничество в чертоги Повелителя и лицезреть его божественный лик своими глазами. Поймите правильно, ведь все воинство, которое вы привели с собой — ваши военачальники с повадками разбойников, вампиры и солдаты-гиганты, даже лоботряс-ученик, — все они видели Повелителя своими глазами, а некоторые и говорили с ним. Мы же здесь за столько лет верного служения… — Я спрошу его, — пообещал Харган и рывком поднялся со скамьи, расправляя складки плаща. — А затем сообщу вам его волю. Даже не оглянувшись на «избранного и заслуженного» соратника, гулко топая по деревянным ступеням и громыхая на ходу паладинским нагрудником, демон направился вниз, в главный зал. Втайне он надеялся, что Повелитель пожелает лично познакомиться с пронырливым первосвященником и лично-таки отучит его сомневаться в словах наместника. Сейчас же ему нужно было задать пару вопросов мастеру Ступеней и отправить беднягу в небольшой отпуск… хоть дня на два, чтобы отоспался. Усталый жрец, уже поднявшийся, хотя и с трудом, на ноги, стаскивал с себя мокрую от пота голубую мантию. Под ней ничего не было, кроме трусов, но сей факт меньше всего волновал переутомившегося труженика. Даже при виде наместника мастер Ступеней не потрудился набросить на себя что-нибудь, лишь выпрямился и почтительно склонил голову. — Твоя самоотверженность достойна восхищения, брат! — торжественно объявил Харган и на этом счел выражение своей благосклонности достаточным. — Ты! — Он ткнул пальцем в ближайшего служителя. — Дай мастеру свою одежду. Мы вернемся через десять минут — чтобы все было готово к его отбытию домой. Следующие два дня мастера не тревожить, он будет отдыхать. — Благодарю, господин наместник, — слабо улыбнулся мастер Ступеней. — Я живу здесь, в храме. — Кто так решил?.. А, неважно. Я прикажу найти тебе более подходящее жилье. А сейчас подойди ко мне. На ходу натягивая протянутую мантию, мастер молча, с абсолютно бесстрастным взглядом, не выражающим ни радости, ни малейшего недовольства, шагнул в серый туман. — Садись, брат. — Харган придвинул поближе к указанному дивану высокий жесткий стул и уселся верхом, чтобы не помять крылья. — Я не задержу тебя долго. Скажи, сегодняшняя церемония действительно прошла успешно, как предполагает брат Джареф? — Да. Все прошло как положено. Завтра наш новый брат будет готов приступить к своим обязанностям. — Почему это оказалось так трудно? Жрец устало потер виски. — Я сам виноват. Сначала опоздал, потом поторопился… Этот человек… Вы знали его раньше? — Да. — Тогда вы сами, наверное, знаете, что он силен, упрям и устойчив к воздействиям на разум. Мне следовало бы заняться им прямо там, в подвале, когда он был уязвим. Но пока меня вызвали, он успел опомниться и восстановить контроль. Мне бы не торопиться, подождать, пока он не сломается окончательно, но я, похоже, неверно оценил ситуацию… Я решил, что он готов, тогда как на самом деле он был еще способен сопротивляться. — Ты сам неверно оценил, или тебе так доложили? — уточнил Харган. — Наверное, все-таки сам… Если желаете, можно уточнить, что имел в виду палач, докладывая, что кандидат ведет себя не совсем адекватно, беседует с крысами в камере и отказывается от общения с людьми. Не мог же он просто пошутить. Из-за этого я заторопился — испугался, что он сходит с ума. Чтобы воздействовать на рассудок, надо хотя бы иметь его в наличии, с безумцами работать бесполезно. Оказалось, все совсем не так. Вот мне и пришлось напрячь все свои силы, чтобы преодолеть сопротивление. Уже просто любопытно, что же там с этими крысами… Кто кого не так понял… — Я сам его спрошу, — пообещал наместник, которому тоже вдруг стало интересно — о чем Шеллар мог беседовать с крысами? — А ты скажи мне, брат, действительно ли посвящение третьей ступени ощущается как смерть? — Не совсем. Так ощущается только окончательное разделение. И происходит это только с теми, кого ломают. Кто пытается обмануть братьев, таит злые помыслы. Закономерная плата за двуличие. Те, кто проходит посвящение действительно добровольно и подобающе подготовившись, ничего подобного не ощущают. — Значит, посвященный третьей ступени и выше всегда чист в своих помыслах и абсолютно предан ордену? — Да. — А какая ступень у брата Джарефа? — Ах, вы об этом… — Мастер Ступеней качнул головой, опустив ресницы так низко, что невозможно было взглянуть в глаза. — Видите ли, господин наместник… Как я уже сказал, тех, кто приходит на путь добровольно, не ломают при посвящении. Они сохраняют личность практически неизменной. Преданность их не вызывает сомнений, но вот все, что выходит за ее пределы… Вы меня понимаете? — Нет, — уверенно отчеканил Харган, давая понять, что требует внятного и недвусмысленного объяснения. Жрец открыл глаза и, как показалось демону, демонстративно покосился сначала на дверь, затем на окно. — Сохранив личность, адепты сохраняют и все ее пороки, если таковые имелись. Зависть, жадность, честолюбие могут быть свойственны посвященным на любой ступени. Братья смиряют свои низменные страсти, когда дело касается блага ордена, когда же об этом речь не идет — весьма заметно их проявляют. Более того, тщеславным честолюбцам ничего не стоит убедить себя, что именно их возвышение будет наиболее полезно для блага ордена. Теперь вы меня понимаете? «Теперь я понимаю, что ты боишься первосвященника больше, чем меня!» — хотел сказать Харган, но сдержался. — Более или менее, — уклончиво ответил он. — Значит, те, кто восходит на третью ступень с чистой душой, сохраняют свои мелкие пороки, а те, кого приходится ломать, — становятся абсолютно чисты? — Зависит от того, какими пороками они страдали прежде и насколько сильно. Например, мне известны случаи, когда алкоголики после посвящения навсегда бросали пить, и примерно столько же случаев, когда ритуал не оказал никакого воздействия на эту пагубную привычку. То же с наркотиками. Такие пороки, как жадность и властолюбие, искореняются всегда, а вот склонность к блуду — напротив, практически никогда. Можете сами проверить на примере брата Шеллара. Вы ведь знали его прежде? Вот и сравните, каким он был и каким станет после посвящения.