Выбираюсь из машины, попутно озираясь, и поспешно крадусь вдоль припаркованных машин. Нагибаюсь и на полусогнутых ногах несусь к мерцающей спасительной букве М московского метро. Только тогда выдыхаю, когда, очнувшись в вагоне, чувствую себя в относительной безопасности. Устало закрываю лицо длинными рукавами и в нос тут же ударяет пряный мускусный запах. Неееет…Нет-нет-нет! Его толстовка… На мне… Возможно, именно в ней он и сделал «всё чисто и без свидетелей». А мой пиджак? Ой, блииин, Сурикова, куда ж ты снова вляпалась, бестолковая? За один вечер я успела стать жертвой насилия, получив затрещину от парня, и чуть не стала жертвой маньяка-убийцы. Полное, мать его, комбо. Рюмина будет в восторге! *А.Маршал «Орел» 16. Юля Два теплых одеяла не спасают меня от озноба. Меня трясет и колотит так, что зубы стучат, ударяясь друг о друга. Подозреваю, что не от холода. Это реакция моего измотанного организма на нервное перенапряжение. Поджимаю к животу ноги, сворачиваясь эмбрионом, и утыкаюсь носом в колени. В кромешной темноте и пугающей тишине дребезжание входящего сообщения кажется жутким хоррор-звуком из фильма ужасов. Вздрагиваю и высовываю руку из-под одеяла, боясь вылезти из него. Шарю рукой по прикроватной тумбочке и подцепляю телефон. Яркая подсветка ослепляет, заставляя крепко зажмурится и перевести дисплей в ночной режим. На экране висит сообщение с неизвестного номера. На мгновение перестаю дышать, замирая с трубкой в руке. Я боюсь, что убийца-Костюм мог меня выследить и раздобыть мой номер, чтобы терроризировать и измываться. Хочу удалить, не читая, но телефон снова звякает входящим оповещением. А потом еще… И еще… На экране мессенджер извещает, что сообщения — это прикрепленные фото и видео, и мое творческое воображение с особым старанием рисует картинки, где мой пиджак извивается в огне под стремный саундрек, а закадровый утробный голос устрашающе произносит: «Следующая ты. Уа-ха-ха». Кажется, я начинаю превращаться в параноидную шизофреничку. «Это может быть кто угодно, Сурикова», — убеждаю себя и нажимаю кнопку «открыть». Там… Там не сожжённый пиджак. И не Костюм с металлическим крюком вместо руки. Там…Матвей. Со спущенными штанами, на коленях которого промежностью об него трется полуголая девка. Закрываю рот рукой и зажмуриваюсь, чтобы меня не вырвало от омерзительной картины. Теперь я не вижу видео, но отчетливо слышу долбящую клубную музыку, стоны девахи и ругательства Матвея. Когда видео стихает, я позволяю себе открыть глаза и пролистнуть карусель фотографий, заранее зная, что в них увижу. Выброс адреналина высвобождает спящую энергию, заставляя работать сердечную мышцу с удвоенной силой и разливать по сосудам жар. Сбрасываю одеяло и резко вскакиваю с кровати, морщась от головокружения. Хватаю телефон и смотрю на время: 2 часа ночи. Кто мог отправить мне эту мерзость? Кому это нужно? И для чего? Еще раз смотрю на цифры, но убеждаюсь, что номер мне совершенно не знаком. Трясущимися руками набираю Рюмину. Долгие длинные гудки подбрасывают идеи, что Алла всё еще в клубе и не слышит моего звонка. Но если допустить, что Рюмина всё еще там, она бы не смогла скрыть от меня подобные вещи. — Только не говори мне, что уже утро, и я опоздала на зачет, — мямлит Рюмина и громко зевает прямо в трубку. Выдыхаю и прислушиваюсь к тишине на том проводе. Не в клубе. Она не в клубе. — Ты где, Ал? — но я все равно решаю уточнить. — Была в раю, — мечтающим голосом пропевает Рюмина. — Там, где симпатичный мулат массировал мои эрогенные зоны на берегу океана до того, как ты, засранка, мне позвонила и выдернула из сладкого сна, — сердито продолжает подруга. — Извини. Просто…— замолкаю, решая стоит ли посвящать Рюмину среди ночи в тот пиздецон, который сегодня творится со мной. — Ал, а ты давно из клуба ушла? — Что случилось, Сурикова? — настораживается подруга, и ее голос моментально становится бодрым и четким. — Ты где? — Дома я, все нормально, Ал. Так что? — Нуу…— задумывается Рюмина, — мы с Борей и Бергом в начале двенадцатого ушли, завтра же зачет…вернее сегодня уже, — зевает. — А Матвей? — Матвей остался. Да что случилось-то? — возмущается Алла. — Ну то, что вы разосрались, я знаю, но ты же не по этому поводу звонишь, правда? Правда. С Мотом мы собачимся часто в последнее время, поэтому этот факт уже давно никого не удивляет. — А еще кто остался? — оставляю вопросы подруги не отвеченными. — Ну Илья со своей малолеткой. Ветер и Мот. Всё. Ты меня пугаешь, Сурикова. Да мне самой страшно, Ал. Я не успеваю подумать о том, чтобы запомнить сегодняшнее число как дату нашего окончательного с Мотом расставания, когда по второй линии в ухо мелкими монотонными сигналами врезается вызов Матвея.