Кивает. Хорошо. — Ты ведь понимаешь, что потом… — намеренно замолкаю, — … потом ничего между нами не изменится? Молчит. Вот это оно и есть. Потому что потом она будет считать, что у нас отношения, а я поступлю с ней, как последняя тварь. Но я хочу сразу дать понять, на что ей рассчитывать не стоит, прежде, чем согласиться выйти из машины. — Это для вас не изменится, — отворачивается к окну. — Юля, — беру ее за руку, которой она уже успела вытащить нитку из кресла. Девчонка тут же оборачивается и переплетает наши пальцы. Вот черт, что я хотел сказать? Когда она вот так смотрит, а кожа чувствует ее прикосновение, думать рационально, хрен, у меня получится. — Отношения — не для меня. Они мне не нужны. Мне 37 лет, а тебе 20. Задумайся. Всё, что я могу тебе предложить, — киваю на вход отеля, — пойти туда и переспать. Стойко выдерживает мою чертову правду, но юлить и романтизировать я не умею. Только правда, какая бы больная она не была. Потому что скрывать — сделать больнее. — Мне подходит, — шепчет и сильнее сжимает мою ладонь. Пффф…выдыхаю. Ну что за дура малолетняя, а? Сама же потом будет страдать. — Юль, ты… — Перестаньте. Хватит, — взрывается девчонка, выдергивая ладонь. — Вы врете самому себе. Неужели вы не видите то, что между нами происходит? — она хмурит брови и выжидающе смотрит. — Вижу. И не отрицаю. Это называется похоть. Именно поэтому я предлагаю пойти в отель и сделать так, чтобы это чертово притяжение развеялось. — Это не похоть, — кричит она. — Это другое! — Юль, не романтизируй и не усложняй. Я даю тебе две минуты. Подумай, как следует. Либо я отвожу тебя домой, и мы больше не пересекаемся, либо выходим из машины и идем в номер. — А потом? — Потом я отвожу тебя домой, и мы больше не пересекаемся. — То есть, исход в любом случае будет один? — невесело хмыкает. — Да. Но в первом случае, мы оба получим удовольствие, а во втором — у тебя останется твоя гордость и самоуважение. — Считаете меня бесхребетной? — Я надеюсь на твоя благоразумие. — Такой взрослый и умный, но такой дурак, — качает головой и остервенело отстегивает ремень. — Хорошо, — выбирается из машины и яростно хлопает дверью. Согласен. Дурак, раз глушу мотор, лезу в бардачок за защитой и выбираюсь следом. Зараза, в гневе я хочу ее больше. * * * Я вижу, что для нее это впервые — таскаться по отелям для разового перепихона. Сейчас я ей верю. Пока девушка — администратор оформляет нам номер, Цыганка жмется в стороне и заламывает кисти. Черт, да для меня это тоже не частое мероприятие. С Катериной мы встречались у нее дома, а когда в последний раз я снимал номер, чтобы потрах***, я и вспомнить не смогу. Тем более сейчас. Когда мое нутро плавится и горит желанием. Пропускаю Смутьянку вперед и задерживаюсь на маленькой заднице. Она одета в простые джинсы и однотонную футболку — ничего соблазнительного, но, блть, мне достаточно ее волос и понимания того, что это именно она, чтобы возбудиться до болезненного состояния. Бросаю ключи на стол, на кровать — пачку презервативов. Если мы сегодня решили перешагнуть за черту спасателя и его катастрофы, то я воспользуюсь всем, что она способна мне дать. Прохожу в туалетную комнату и мою руки. Смотрю на себя в зеркало и пытаюсь найти в себе признаки слабоумия. Черт, я реально собираюсь ее трах… блть, это слово… терпеть не могу это слово. И у меня начинает жечь язык, когда хочу произнести его в случае с ней. В комнате противно светло. Солнечный свет, нагло бьющий в окно, не вовремя напоминает, что сейчас обеденное время. И раз уж мне не удалось нормально пожрать, я восполню калории вот этой сладкой засранкой, подпирающей стену. Темные блэкаут отлично справляются, погружая комнату в возбуждающий полумрак. Но мне ее видно, каждую черточку, каждую меняющуюся хаотично эмоцию. — Раздевайся, — киваю на футболку. — Волосы в хвост собери. Ее глаза вспыхивают и мне кажется, что сейчас она развернется и сбежит. Не знаю, что хочу больше: чтобы осталась или ушла. Эта амбивалентность сводит с ума, но я как загипнотизированный слежу за ее рукой, стягивающей с запястья селиконовую резинку и завязывающую высокий хвост. Черт. Эта шея… Она манит к себе прикоснуться руками, губами, языком… Сглатываю. Я помню, как она умеет соблазнять, как изящны ее руки и грациозна осанка. Она тоже умеет играть. Со мной. Наша партия будет единственной, но очень жаркой, это я обещаю. А вот кто выйдет победителем, а кто проигравшим — узнаем чуть позже. Медленно снимает футболку, оставаясь в белом гладком бюстгальтере. Но я на него не смотрю. Даже если на ней бы было надето самое развратное и пошлое белье на свете, мне, клянусь, плевать. Я смотрю на миниатюрную девчачью грудь и сгораю. Мне хочется сорвать эту тряпку, потому что она прячет то, что должно быть в моих ладонях. Меня возвращает тогда, когда в лицо прилетает ее футболка. Поднимаю брови. Дерзко, мать твою. Сжимаю в кулаке и прикладываю к носу. Не сводя с нее глаз, вдыхаю пьянящий аромат дикой черники. Не обнимает себя руками, не стесняется — она знает, что обладает прекрасным телом. — Джинсы? — спрашивает, облизнув губы. — Я сам. — Что дальше? Дальше? А дальше беги! Просто, блть, беги, иначе я тебя съем: до каждой косточки, каждое перышко и волосок. — Ложись. Сбрасывает кроссовки, подходит к кровати и присаживается на уголок. Твою мать! Ну ты еще руки на коленках сложи, как прилежная ученица, я и так чувствую себя чертовым извращенцем. Сама невинность, что б тебя! — Ложись, — повторяю грубее. — Я тоже хочу, — снизу-вверх смотрит своими карими омутами. — Что именно? — вопросительно выгибаю бровь. — Раздеть вас. Вас… Гребанный насос! Дожил. Женщина, с которой я собираюсь заняться сексом, обращается ко мне на «вы». Но дело в том, что меня это адски заводит. Как игра в преподавателя и его дерзкую студентку. — Ну раздевай, — посмеиваюсь. Это жесткий стеб судьбы. Эта девчонка спрашивает у меня разрешения, чтобы раздеть. Охренеть. Встает и подходит несмело. Ее глаза мечутся по моему телу растерянно и беспорядочно, словно девчонка не знает, с чего нужно начать. Удивляюсь, потому что выглядит она озадаченно и пугливо. — Я хочу снять футболку, — оповещает. Спасибо, блть, что предупредила. Мы каждое действие будем оглашать? У меня скоро брюки порвутся, ведь трусы уже давно в хлам, а она демагогию разводит. — Снимай, — и быстрее, желательно! Ее маленькие пальчики робко касаются кромки футболки и тянут наверх. Поднимаю руки, чтобы помочь и сдвинуть нашу прелюдию с места. Теперь моя футболка остается в ее руках, так же, как ее в моих. Возвращает мое же действия, поднося вещицу к своему носу и нарочито медленно и шумно вдыхает мой запах. Это сносит башку. К чертям собачьим и всем чертям мира. Под вскрик, хватаю девчонку под ягодицы, заставляя обернуть мои бедра ногами. Наша стыковка выглядит идеально, по всем параметрам и ощущениям: ее обнаженный живот и мой голый торс касаются и прошибают разрядами тело.