Еще тридцать минут Смелковский мучает нас на палке, а потом гонит на середину зала. У меня отваливается всё, особенно спина, но я терпеливо сжимаю зубы и собираю в себе остатки сил, чтобы этому ржавому козлу не к чему было придраться! — Сурикова, — хлопает по спине садюга так, что я подаюсь корпусом вперед. Когда он успел подобраться так тихо и незаметно? Ну что опять ему от меня нужно? — Что с вашими руками, почему провисают локти? Да потому что я устала от ваших нудных занятий и вечных придирок! Спокойно, Сурикова, помни, что тебе еще ему экзамен сдавать. Смелковский, пристроившись со спины, обхватывает мои руки и разводит в стороны. Он так омерзительно близко, что я собранным пучком волос чувствую его рыжую бороду. Меня сейчас стошнит! — Сурикова, от вас разит за километр. Вы опять курили? — шепчет на ухо Смелковский так, чтобы услышала только я. Напрягаюсь всем телом и перестаю дышать. Начерта он так близко? Вспоминаю про засос Матвея и боюсь, как бы под тонной тонального средства, слишком проницательный препод не заметил еще и его, ведь тогда этот ржавый батманщик нажалуется декану о моем неподобающем студенту Института искусств поведении. А я и так там одна из первых в очереди по получению пиздюлей. С-стабильность! — Что-то для километра вы слишком близко ко мне стоите, — огрызаюсь я. Ну вот, не сдержалась. Оно само как-то получается. — Дерзишь? Ну-ну. На экзамене я посмотрю, куда денется твоя смелось. Работаем! Да что он прицепился ко мне? * * * — Да погоди ты! — где-то сзади вопит Алка. Я несусь по рекреации, расталкивая всех на своем пути. На воздух! Внутри меня полыхает огнем, и если я сейчас не покурю, точно взорвусь! — Да успокойся ты уже, -подруга ровняется со мной, и теперь мы несемся вместе. — Не могу! Я ненавижу его! Че он хочет-то от меня? Прицепился, как репейник к жопе. — Может тебя хочет? — хохотнув, выпаливает подруга. Резко останавливаюсь и с распахнутым ртом поворачиваюсь к Рюминой. — Закрой рот, Сурикова, а то продует. Я серьезно. Может ты ему нравишься, а он не знает, как к тебе подступиться, — пожимает плечами Алка. — Фуу, — только она могла до такого додуматься, — он же старый и…рыжий, — морщусь, вспоминая его редкие рыжие волосики. — А что, старому и рыжему, думаешь, не могут нравиться хорошенькие девочки? И не такой уж он и старый, ему 45. И если снять с него лосины и сбрить эту козлиную бородку, может он будет ничего! — хохочет Алка. — Вот именно, что даже после всех этих манипуляций он так и будет НИЧЕГО… из себя представлять! — теперь мы хохочем вместе, и я уже не так паршиво себя чувствую. — Какая ты жестокая! — Но я не страдаю от этого! Мы заворачиваем за корпус туда, где обычно курят студенты. Здесь всегда очень шумно и хайпово. И именно здесь можно узнать самые свежие сплетни и новости. — Так что там в вашем королевстве? — Алка бросает спортивный рюкзак на землю и достает свой черный вайп. У нее каждый раз новые вкусы, а вот я за стабильность (ну вы помните, ага), поэтому вдыхаю свою любимую ванильную чернику и чувствую, как начинаю расслабляться. Каеееф! — Ничего, как обычно, Алл, поцапались, забей. Все выходные Свирский насиловал мой телефон сопливыми сообщениями. А вчера вечером курьер притащил длинные бордовые розы от него. Ну такие, знаете, с которыми обычно селфятся в зеркало для инстраграм с надписью «Любимый подарил». Только вот я терпеть ненавижу розы, особенно бордовые, ассоциирующиеся у меня с бархатной обшивкой для гроба. И об этом я тоже говорила Моту. Но он все равно каждый раз присылает именно их. — А зачем тебе надо было знать, где у него занятия? — затягиваюсь и медленно выдыхаю, рассматривая как Аллка взбивает свои короткие волосы, придавая объем. — Да нужен мне твой Свирский, — пренебрежительно фыркает Рюмина, — меня другой персонаж из его группы интересует, — загадочно улыбается подруга. Интересно. Это точно не Боря, у Илюхи девушка есть, Берг мог бы зацепить Рюмину, но он учится на курс младше, тогда остается один… Да ладно? — Ветер? — округляю глаза и неверующе смотрю на подругу. — Фу, Сурикова, закатай глаза обратно, ты похожа на бешенную тарашку. — Ты серьезно, Алл? Он же-торчок. — Но обаятельный торчок, согласись? — смеется моя обезбашенная подруга. — Да Боже! Алл! Тебя нравится Сева? Поверить не могу, — сокрушаюсь в шоке я. — Ты видела его тело? Он же — сам Бог! — Ага, Бог Бафомет,***** точно! — соглашаюсь я. — Аполлон! — спорит Рюмина. — Аполлон не наркоманил, — хохочу, забавляясь нашим бестолковым разговором. — Ты не можешь этого знать. И к тому же, Аполлон был покровителем искусств и олицетворением мужской красоты. Всё сходится! И ведь не поспоришь. Сдаюсь. Бесспорно, Сева — привлекательный парень, возможно, он даже самый яркий персонаж в группе, но лично меня такие особи не впечатляют. Слишком смазливый снаружи, но уродливый внутри. Вокруг Севы всегда вьются толпы девчонок, заглядывающих ему прямо в рот и мечтающих, чтобы на их «клавишах» этот подонок сыграл. Неужели моя Алка тоже записалась в его фанатки? — А если серьезно, Алл? Шутки шутками, но Ветров— далеко не тот экземпляр, рядом с которым я хотела бы видеть свою лучшую подругу. С Аллой Рюминой мы познакомились на вступительных испытаниях. Ее сложно было не заметить — яркую, короткостриженую брюнетку с сексуальной ухмылкой. Она обращала на себя внимание всех поступающих, да и экзаменаторов, не сомневаюсь, тоже! Ее громкий, заводной смех разносился по всему тренировочному залу! А что она творила на паркете! Серьезно, у меня случилась эстетическая кома, когда я увидела Алкин чувственный Вог под хаус-мелодию. Я такого никогда не видела. В моей Астрахани, откуда я родом, так не танцуют, да и вряд ли знают даже само направление Вога. Я тогда еще подумала, что мне со своим контемпом здесь ловить нечего, но поступила! Я стояла за кулисами с широко открытым ртом, когда мимо меня изящной подиумной походкой проплыла Алла, бросив свое коронное рюминское: «Прикрой рот, а то продует!» Так и подружились!