Обиды, порождённой пониманием, что моя ценность для тебя совсем на дне, раз все, что можешь мне подарить - свою жестокость. Эту проклятую тишину. Это ненавистное мне безмолвие. Ты лишил меня себя. Теперь хочешь лишить меня моих чувств. Не слишком ли много ты на себя берёшь, мой драгоценный эгоцентрист с комплексом бога? Оборвать волосок может лишь тот, кто его подвесил. Он же даёт в наши сердца чувства. Он сводит вместе людей. Он - не ты. Не хочешь говорить со мной - что же, молчи. Теперь и я замолчала. Во мне молчит обида. Глубокая, бегущая по венам вместе с кровью, наполняющая меня день за днём. И так легко отступающая, когда ты возвращаешься в мое личное пространство - когда я теряю остатки веры, научаюсь жить с обидой, отворачиваю от тебя мысленный взор и ухожу прочь в надежде оказаться как можно дальше, там, где смогу о тебе со временем забыть, разлюбить тебя - мужчину, отказавшего мне не только в любви, но и в дружбе... Тогда ты возвращаешься. Чтобы перевернуть меня и вновь обрушить своей жестокой тишиной. Один брак в четырех историях Новое окружение почему-то очень удивляло, что Света была замужем. Особенно девушек-ровесниц, таких же тридцатилетних. Ну, была, да. Вообще-то, все нормальные люди к этому возрасту хоть как-то пробуют строить семьи, разве нет? Или в больших городах это не принято? Так Петербург тоже не маленький город, казалось бы. Так или иначе, в Москве никто никуда не торопился, и в тридцать с лишним быть женщиной, на которой никто так ни разу и не захотел жениться, было не зазорно. Разведенная женщина, такое ощущение, и вовсе была кем-то особенным. На Свету смотрели так, словно она прикоснулась к какому-то таинству, владела неким особым знанием, побывала на "той" стороне и вернулась. От нее ждали рассказов, но она не знала, что именно говорить, и собеседники оставались то ли заинтригованными, то ли разочарованными. Ну, встречались, через год с небольшим он сделал предложение, через два были женаты, прожили вместе три с половиной года и развелись, потому что отношения выродились. Нет, он не был козлом. Нет, он не изменял. Просто в какой-то момент Света захотела развестись. Просто, возможно, и жениться не стоило. Но это сейчас так кажется, а тогда казалось логичным шагом и вроде обоим очень хотелось. Свадьба красивая была. Сейчас бы такую вряд ли кто-то устраивать стал. А тогда, в двадцать четыре года, хотелось, чтобы все как в диснеевском мультике. То есть, это ей, конечно, хотелось. Он бы предпочел маленький праздник для двоих, но что ж поделать. Если бы круг общения жаждал от нее не каких-то "клубничных" рассказов, она могла бы представить им свой брак, как представляла наедине с собой, в нескольких историях. История первая. Он появился в ее жизни совершенно неожиданно - стремительно, отчаянно и бесповоротно сметая все на своем пути и безвозвратно поворачивая ее жизнь в новое русло. Три дня огромных писем о жизни и том-сем важном-преважном, одна гулянка в честь защиты ее диплома, проводы до дома - и странные слова примерно в три часа ночи посреди рабочей недели: - Знаешь, у нас с тобой все может получиться. Едва знакомый парень, ночная - хоть и бело-ночная - и не совсем трезвая атмосфера, в воздухе витает явное гормональное притяжение - казалось бы, что в этом необычного? Ничего. Только то, что Света ему поверила - несмотря на весь свой прагматизм, рационализм и скептицизм, которые еще ни разу за двадцать два года жизни не давали сбоя. Спустя три свидания - два похода в кино, прогулку на катере и пиццерию - он поцеловал ее на прощание, и они стали официальной парой. Через месяц он признался в любви - неожиданно краснея, робким, сбивающимся голосом, на трамвайной остановке возле метро. Через два - сказал, что хочет прожить с ней всю жизнь. Света продолжала верить, каждый раз подсказывая воспаленному сознанию, что все это, как минимум, необычно, как максимум - быстротечно. Но через год с небольшим он сделал предложение, а через два они поженились, дружно, хором сказав "да" раньше, чем об этом спросили, и со слезами счастья на глазах. А наутро после свадьбы, обговаривая важные детали начавшейся семейной жизни, Света сказала, что предпочла бы единолично заниматься семейными финансами ради контроля расходов и доходов. Он с улыбкой согласился, признавая ее рационализаторские и накопительные таланты, и добавил: - А мне нужно, чтобы ты научилась хотеть - по-настоящему, для себя, а не для других. Так, от простого на первый взгляд вопроса - "чего ты хочешь?" - тщательно сконструированный мир ее иллюзий начал рушиться, как карточный домик. История вторая. Он любит пораньше лечь и как следует выспаться. Долгие ночные разговоры, полные неожиданных идей и невообразимых творческих метаний - не его стихия. Когда он засыпает, Света не меньше часа лежит рядом, прислушиваясь к его безмятежному, ровному дыханию, впитывая тепло тела и рассматривая его сквозь мрак. Он никогда не просыпается от ее пристального взгляда. Он с удовольствием ест все ее кулинарные изыски, но она знаю, что каждому из них всегда предпочтет бутерброд с сыром и колбасой или вареные сосиски с картофельным пюре. Он с радостью примет все ее предложения по отдыху и культурной программе, но если спросить, обязательно выберет день вдвоем дома, где можно никуда не спешить и просто быть вместе. И смотреть бесконечное количество фильмов и сериалов друг за другом под еду, которую заказали с доставкой на дом. Он поддержит любую идею, одобрит любой проект, призванный разнообразить и улучшить их жизнь, но с одним условием - чтобы Света светилась счастьем. Как будто это так легко сделать силой мысли. Любое правильное и необходимое он отвергнет в пользу того, что по-настоящему вдохновляет - даже если от этого нет никакого рационального прока. Он всегда остается тем самым человеком, с которым Света обязательно делит и горести, и радости, каждую мысль, эмоцию, даже сиюминутную, промелькнувшую неожиданно, случайно и безвозвратно. А, собственно, с кем еще, если есть только они двое?.. Он не болтлив, но с ней искренен, немногословен, но тверд, часто и легко соглашается, но никогда не обманывает. Он не зависит от чужого мнения и старается научить ее тому же, вновь и вновь, терпеливо, шаг за шагом, из года в год. Он смеется, закатывая глаза, каждый раз, когда Света крутится перед зеркалом, отыскивая лишний килограмм, и не устает твердить, какая она замечательная. Он говорит, что она - его крылья, смысл и вся его жизнь, что ради нее и с ней он становится лучше изо дня в день. Он верит в нее ничуть не меньше, чем она - в него. Гордится ею, даже если она сама не видит для этого никаких поводов. Он прячет переживания, не желая обременять Свету лишней ответственностью, но она без слов понимает, едва что-то не так. Ведь когда он смотрит на нее, в его глазах - целый мир. И она его за это любит. За это же нельзя не любить, правда? История третья. Он все время ждет, что она станет лучше. Он хочет видеть ее улыбку, чтобы она научилась радоваться, сформировала список желаний и вместе с ним добивалась их реализации. Он хочет видеть ее стремления, искру в ее глазах, жажду жизни. А она хочет, чтобы он был ею доволен и ... не ушел. Наверно, поэтому Свете смертельно стыдно, когда не получается соответствовать его ожиданиям. То есть, примерно, каждый день. Потому что ее единственное настоящее желание - зарыться в одеяло и никогда больше из-под него не вылезать. Никогда. История четвертая. Света никогда не любила зимние виды спорта. Однажды в глубоком детстве, катаясь на коньках возле дома, она упала и очень сильно ударилась зубами. Они, слава богу, не сломались и выпали, но боль была адской. На первом курсе института она рискнула за компанию приобщиться к ватрушкам - и с первого же раза въехала по склону в железную решетку - разумеется, получив ногами в спину от тех, кто сидел за ней. На кой черт завершать дорожку железной решеткой - вопрос риторический, ибо это Питер, детка, тут и не такое бывает. - Мы с тобой ни разу не были на катке, - задумчиво говорит она мужу, просматривая страничку "Интересных событий в Петербурге". - Слава Богу! - отзывается он. - Я не умею кататься. Она тоже - но почему-то мысль оказаться с ним на скользком льду, в балансирующих коньках не кажется такой уж пугающей. Потому что там они были бы вместе - как и всегда. Так ей казалось на протяжении всех проведенных вместе лет, в течение которых ни разу не нашлось места конькам. Как и многому другому. Никогда не сходили на балет. Никогда не съездили в летний отпуск в европейскую страну. Никогда не переехали из Петербурга в другое место. Даже в рамках Петербурга в другую квартиру. Никогда не завели ребенка. Даже ни разу не попытались. Никогда не совпадали в желаниях по-настоящему. Даже когда усиленно подстраивались под запросы друг друга. Никогда не были счастливы. Только старательно это изображали, изо всех сил пытаясь в этом убедить себя, друзей, родственников и целый мир. Уже в Москве, в рамках психотерапии, выяснилось, что муж был нарциссом и абьюзером, а Света - неопытной молодой девушкой, которая в этом совершенно не разбиралась и потому прошла по классическому сценарию, в котором вначале ее сразили и ошеломили степенью любви, восхищения и любования ею, а потом сменили отношение на противоположное, и начали взращивать в ней чувство вины. Ну а как иначе? Раньше ее так сильно любили, было столько счастья и радости - а потом вдруг все это ушло, ушло в одночасье, и он же по-прежнему замечательный, очень хороший, значит, вывод напрашивается сам собой. Кто здесь виноват? Кто изменился так, что рухнуло то самое отношение, та самая любовь? Конечно, Света. И люби она его очень сильно и страстно, могла бы до сих пор оставаться в браке и в тщетных попытках "заслужить любовь обратно". Но она любила его в ответ на его ошеломляющие чувства - едва ли такое кого-то это оставит равнодушным - и испытывала чувство вины за то, что любит недостаточно. Поэтому развестись было единственно верным решением, от которого не ощущалось ничего, кроме облегчения. Можно было двигаться вперед, переехать, например, в Москву, и обалдевать от культурных различий в вопросе брака. Впрочем, чем больше Света смотрела на своих новых знакомых, тем больше думала, что, возможно, в их подходе больше правды. Ведь брак, семья - это та штука, которую хочется один раз и на всю жизнь, а не множить разводы, раз за разом начиная заново. Поэтому, кто знает, может быть, лучше действительно просто встречаться и жить вместе, а замуж не выходить, даже если сделали предложение?... С другой стороны, не попробуешь - не узнаешь, как оно и что, да и хотелось же, хотелось тогда ответить "Да". Тогда, когда ничто не могло даже намекнуть на то, что все это закончится разводом... А, что теперь гадать. Всё опыт, и можно долго спорить, лучше иметь его или нет, но факт остается фактом: у Светы он есть. Дальше уже остается только верить и надеяться, что в следующий раз она не ошибется и выстроит жизнь правильно. Насколько жизнь вообще может быть правильной. Особенно в большом городе, особенно когда она - тридцатилетняя женщина. Женщина, за плечами которой не только брак и развод, но еще много разных историй, и самые интересные из них - те, что еще не написаны. Те, которые только предстоит прожить. Мальвина среди Буратин или Трудно быть старостой