– Ой, спасибо вам господин, приду, чего же не прийти! – прикидывая, каким бы заклинанием наградить его за такую наглость, – а где вы живете? – Нет-нет, туда, где живу, не нужно, я там дел не решаю, – быстро оглянувшись в поисках подслушивающих нас шпионов, горячо шепнул староста. – Ты к тем амбарам приходи, где утром сход был. Я там каждый день бываю… контора там у меня. Сегодня и приходи. – Сегодня не смогу… – с огорчением протянула я, – у нас сейчас работы много, вот чуток обустроимся… хоть дня два… тогда и жди. Да гляди не забудь, чего обещал! – Не забуду, не забуду… – хихикнул игриво мужичок, и протянул было руку, щипнуть меня на прощанье. Только в этот самый момент лицо его странно напряглось, глаза выпучились, и рука самовольно ухватилась вместо меня за собственный живот. Не попрощавшись и не оглядываясь, староста помчался прочь с такой прытью, что соседская старушка даже остановилась посреди дороги и долго заинтересованно смотрела ему вслед. Вот только чем там интересоваться, не пойму, банальнейшее ведь заклинание. Я не знаю ни одной мало-мальски опытной баб-Йожки, что его хоть раз не применила именно в такой ситуации. – Атанчик, хватит копать, пойдем, отдохнешь, – позвала я мрачного гнома, злобно швырявшего себе за спину огромные глыбы глины. – Ничего, мне и тут неплохо! – рыкнул гном и швырнул назад такой ком, что ручка лопаты затрещала. – Атанчик? – недоумевающе уставилась я на гнома, – ты не заболел? Какая муха тебя укусила? – Никто меня не кусал! – скрипнул он зубами, – и нечего тут лебезить «Атанчик!» Беги лучше проверь, как дела у твоего вампира! А то на свидание опоздаешь! Он яростно поддел толстенный пласт глины, ручка лопаты не выдержала и сломалась. – Хрр! – яростно рыкнул гном, отшвырнул сломанный черенок, выскочил из ямы и рванул прочь прямо через заросли крапивы. Объясните мне, бестолковой, что такое на него нашло? Если это то, о чем я подумала, то с какой стати он так мне хамит? Я ему, что, повод для этого давала? А, кроме того, они только позавчера ночью к дриадам вперед меня как ошалелые помчались, и потом до утра с ними долги друг другу отдавали… я же не рычала… – Вия… а ты правда… к этому… облезлому пойдешь? – несчастно смотрят на меня чистые глазки Талма. – Вот скажи мне, гном, я тебе вчера для того полдня про партизан объясняла, чтобы ты мне сегодня такие идиотские вопросы задавал? – сорвалась я на ни в чем неповинного парнишку. Но этот глупыш на меня почему-то не обиделся, наоборот, расцвел как майская роза и, чуть слышно взвизгнув от восторга, заговорщицки подмигнул. – Так это была партизанская хитрость, да, Вия? – Тсс! Не кричи на все село! Здесь у каждого лопуха вражьи уши! – прикрикнула я на парнишку, и тут же не выдержала, протянула руку и потрепала его по светловолосой голове. Ну, да, морок, что я с утра на них с братцем его шальным наложила, еще не один день продержится. Если чужим колдовством не перебить. А магов я тут пока поблизости не чую… и очень надеюсь подольше не учуять. – Пошли, пообедаем, – стараясь не глядеть в осиротевшую ямку, зову гнома и направляюсь к навесу. – Фу… как тут воняет! – Зажал нос меньшой, а я только в этот миг и вспомнила, что выпроваживая назойливого старосту, забыла скомандовать траве отбой. Ох, что мне сейчас устроит за такое издевательство маг! Ахнула я, и, спешно снимая морок, выдала травке команду убрать отвратительный запах. А чтобы задобрить гнома, попросила добавить парочку приятных сюрпризов. – Можешь открывать нос, уже ничем не пахнет, – подтолкнула вперед Талма, очень надеясь, что при нем маг не будет особо ругаться. Однако он ругаться и не думал, а вместе с меньшим и приподнявшим голову вампиром изумленно разглядывал мои сюрпризы. А ничего, живенько получилось! Входя под невысокую крышу, удовлетворенно огляделась я. Вьюны, оплетшие стены, расцвели всевозможными цветочками, источающими тонкий аромат, а с крыши вниз провисли тяжелые грозди винограда, помидоров, огурчиков и прочих овощей и фруктов, которые можно есть в сыром виде и в салатах. Ну, салат мы быстро сообразим. Я выпросила у мага кинжал, висевший в ножнах на поясе, а Талм сбегал за посудой. Травяной стол поднялся на удобную высоту, вокруг выросли мягкие пуфики. – Вия… это можно кушать? – трогая просвеченную солнцем длинную кремово-прозрачную виноградину, зачарованно спросил Талм. – Кушать можно все, – киваю гному, ловко кромсая в котелок огурцы и помидоры. Что еще… перец болгарский, луковку из пола выдернуть, укропчику с петрушечкой со стены по веточке сорвать… где там у гнома соль была? Готово. Эй, гномы! К столу. Маг из своего мешка маленькие лепешки достал, кусок холодного вареного мяса… живем! Где только этого… лесоруба психованного, черти носят?! – Скажи… ведьма… раз тебе такие чудеса доступны… почему вы по миру скитаетесь? – еще непослушным языком пробурчал вампир и попытался подтянуть крыло. – Лежи смирно! – рявкнул на него маг, как все целители не выносящий слишком самостоятельных пациентов. – Кости еще не окрепли, снова сращивать придется! – И так лежу, куда деваться, – кривовато усмехнулся вампир и отвернул голову к стенке. – Талм… беги, брата позови обедать. Он под откосом… у болотца, – небрежно роняю, словно только вспомнила про Атания. – А что он там делает? – подозрительно уставился маг. – Вот его и спросишь, когда придет, – неожиданно разозлилась я, однако сразу опомнилась и, пытаясь загладить вину за этот срыв, примирительно спросила, – а вас тут запашок не слишком достал? Не хотелось мне, чтоб этот любопытный за морок полез. – Нет, здесь никакого запаха не было… а что он увидел, если у него лицо так скривилось? – Кучу мусора, вампира с рваными крыльями… навозных мух и большую крысу. С зелеными глазами, – Честно ответила я. Не люблю врать по пустякам. Маг еще пребывал в зависшем состоянии, а плечи лежащего навзничь вампира уже тряслись от смеха. Вот как немного чело… тьфу, вампиру нужно для счастья! Чуть-чуть заботы… хорошего лекаря и простенькую шутку! А вот у меня его дочка почему-то все не идет из головы. Отчего он с самого утра ни разу о ней даже не вспомнил, хотя еще вчера, помнится… умереть за девчонку был готов? – Вия! Как ты могла! – Возмущенный взгляд мага обличает и осуждает мой безнравственный поступок. – А чем ты недоволен? – приподнять брови и наивно похлопать ресничками умеет каждая уважающая себя Бабка-Йожка. – я ведь тебя не взаправду в крысу превратила, только видимость создала. Как там, на поляне… вам же тогда понравилось? – Эх! – гном укоризненно уставился на меня, его скулы и уши занялись огнем. Потом безнадежно махнул рукой, выскочил в предвечерний зной и, не замечая злющей крапивы, рванул в противоположную от собратьев сторону. Вот это я оправдалась! М-да, так и приводят людей в ад добрые намерения. И вообще, ну и что такого обидного сказала-то, что его потянуло в бега?! Причем бежит он, судя по докладам травы, прямиком на чужие огороды! Не хватало нам еще скандалов с соседями. Я шепнула травам приказ и они расступились перед гномом ровной тропкой, незаметно уводя к друзьям. Пусть сообща обсудят свои проблемы… может, придут к разумному решению. А я, пока их нет, хочу прояснить одну проблему. – Как тебя зовут? – потихоньку отщипывая с кисти виноградины, осторожно начинаю допрос вампира. – Теперь – никак, – едко хмыкнул он. – Фу, это я уже где-то слышала. Сам никто, зовут никак… – пробурчала я, – вот только от имени отказаться никогда не поздно… но и торопиться не стоит. Давай по честному, ты расскажешь про себя… а я про себя. Чур, ты первый. – Хитришь, ведьма, – голос вампира был горек как дым от осенних костров, – впрочем, так мне и нужно. Ладно… я согласен. Имя мое Дарвиль из семьи Торай. Твой друг правильно сказал… этот клан зовут кланом черной смерти. Испокон мужчины моего рода были самыми преданными и надежными стражами правителя. И я должен был пойти по этому пути… да почти пошел. Уже носил звание старшего крыла, уже доверяли мне серьезные посты во дворце. Только однажды… приехал в гости к тогдашнему правителю герцог Эндвийский… прадед Лайофа. С ним была дочь… знаешь, как это бывает… глянул я на нее… и понял, плевать мне, что она не моего племени. И не важно, что у нее уже был жених, а у меня невеста… и вообще ничто на свете не важно… кроме того, что она на меня смотрит восхищенно своими голубыми как небо глазами и начинает понемногу краснеть. Я сочувствующе вздохнула. Все понятно, первый выстрел – наповал. – В ту же ночь я покинул пост и влетел в её окно, – горько усмехнулся вампир, – и в ту же ночь унес ее в укромное место… о существовании которого не знал никто. Несколько лет спустя я узнал, что меня с позором изгнали из стражей, всему клану правитель выразил недоверие… и родичи от меня отказались. Но тогда я ни о чем не жалел, моя любимая была со мной… мы были неимоверно счастливы. Старый герцог через некоторое время простил дочь и принял меня в семью. А его сын доверил мне пост начальника охраны. Все было прекрасно, я нашел средство, как поддерживать в любимой молодость, отец оставил ей, кроме одного из своих замков, богатые земли и деревни. Только одно омрачало жизнь, детей у нас не было. И вот однажды… восемнадцать лет назад, в замок забрел укрыться от непогоды молодой маг. Он втерся Катрине в доверие… и упомянул, что у него есть снадобье… которое поможет ей стать матерью. Я не стал ее отговаривать… она могла обидеться… но лучше бы мы жили в ссоре. Дочь у меня появилась… а любимой не стало. Вампир смолк, скрипнули клыки… вонзились в травяную лежанку мгновенно отросшие острые когти. – Дарвиль… но это значит, твоей дочери уже семнадцать лет? А ты говорил о ней так, словно она малышка! – Мы взрослеем позже… она выглядела на двенадцать… но это уже неважно. У меня нет больше дочери! – хрипло буркнул вампир и отвернулся, давая понять, что больше разговаривать со мной не хочет. Эй, вампир! Так, между прочим, невежливо поступать, особенно с женщиной! Бросил рассказ на самом интересном месте… как безответственный автор одного виртуального журнальчика… где я люблю иногда скачать новенькую книжку… и выпал из зоны доступа! – Она что… умерла? – скорбно поджав губы, гляжу в спутанные белокурые локоны. Хотя почему-то уверена, что говорил он не о смерти. – Нет. – помолчав, взрыкнул вампир. – И скажи своим друзьям… пусть войдут… я их чувствую. Я тоже их почувствовала пару минут назад, вернее, трава доложила. Только окликать не стала… вот еще! Незачем им знать, что они у меня под колпаком гуляли, у мужчин всегда должна оставаться хоть иллюзия свободы передвижения. – Талм, – позвала я того из гномов, в чьей преданности была уверена полностью. – Что вы там застряли? – Уже идем, – как-то непривычно серьезно вздохнул он и гномы молча прошли под навес. Атаний беглым взглядом окинул украшающие наше временное пристанище цветы и фрукты и сурово поджал губы. Гарон вообще состроил физиономию проповедника, с которой ходит по стоянкам, а Талм исподтишка посматривает на меня несчастными глазками. Интересно, почему мне заранее не нравится решение, которое они приняли на своем семейном совете? Хотя я даже не знаю пока, в чем оно заключается. Но бросаться сейчас в расспросы, как морж в прорубь, и не подумаю. Мой жизненный опыт подсказывает, что это будет выглядеть жалко и нелепо. Нет ничего глупее, чем пытаться начинать выяснять у внезапно надувшегося на тебя мужчины, почему это масик обиделся. Не нужно идти на поводу у своего любопытства, желание высказать свои обиды и так распирает оскорбленного индивидуума. Достаточно некоторое время спокойно переждать, объект быстрее созреет до того, чтобы начать разговор первым. А терпеливо выслушав претензии, всегда легко отыскать в его доводах слабое место. Потому что оно там обязательно есть. Я молча разложила по чашкам салат и подвинула их гномам. А сама устроилась поближе к вампиру, и по привычке сунула кончик ногтя в зубы, пытаясь сообразить, как бы поделикатнее вытащить из него объяснение о пропаже дочери. – Ну что ты сопишь мне над ухом, ведьма! – Не выдержал вампир уже через пять минут. – Спрашивай уже, что тебя так мучает? – Я хочу понять… что такого может сделать ребенок… чтобы отец от него отказался? – И на такой простой вопрос ты так долго придумываешь ответ? – С ядовитой горечью фыркнул он. – Так не мучайся, я тебе объясню. Ребенок должен просто предать своего отца. Он резко отвернул голову к стене, и крепко стиснул руки в кулаки, чтобы произвольно удлиняющиеся когти не выдали его душевной боли. Ох, вампир, как я тебя понимаю. Думаешь, раз я бабка-Йожка, то меня никогда не предавали? Ошибаешься, этой чаши не удается избежать почти никому. Но есть одна маленькая тонкость… иногда, решив, что меня подло предали, и познав всю бездну черной боли и обиды я через некоторое время убеждалась, что приняла за предательство более возвышенное чувство. Вот только, к великому моему сожалению, пережитая боль от этого понимания никуда не пропадала.