– … женится на девице Виолетте де Россия. Пресветлый бог домашнего очага и ремесел, которому я служу… – скороговоркой бормотал жрец, когда меня вывела из непонятного оцепенения больно вонзившаяся в кожу под косой заколка с изумрудами. Это еще что за Виолетта? Кто такая, почему не знаю? И о чем это так хитро подмигивает жрецу мой женишок? Судя по уставившемуся на меня жрецу, Виолеттта де Россия – это я и есть. Ох, и нифига ж себе имячко! И почему это у меня стойкое ощущение, что времени прошло намного больше, чем помнится?! Я, что, выпадала из реальности? И до чего ж тогда тут у нас уже дело дошло? – …благословляет эту любящую пару на совместную жизнь, и поручает мне объявить их… – Пресветлого бога обманули. – строптиво выкрикнул женский голос, в котором я без труда узнала голос Кинны. Черт, черт, черт! Что эта глупенькая ведьма тут забыла? Или вообразила, что она сильнее меня? Или думает, что маг позволит ей рассказать жрецу правду? А может она даже наивно надеется, что жрец поверит ей, а не Корделиусу?! Или девчонка полагает, что Корделиус позволит ей сломать свои планы? Эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове в ту единственную секунду, пока маг, не отпуская моей руки, поворачивал голову в сторону возгласа. А в следующую секунду мирная благопристойная церемония бракосочетания превратилась в зону боевых действий. Молниеносно выбросив руку, швырнул нечто невидимое в сторону гостей Корделиус. И только после того, как одна из дам громко взвизгнула, отрясая с себя разъедающее одежду и кожу заклинание, я опознала в накрашенной и разодетой в шелка гостье спасенную несколько дней назад ведьмочку. В ответ сразу двое гостей бросили в мага боевыми заклятьями, молнией и файерболом. Он едва успел отпустить мою руку и выставить перед собой ладони. Молния стекла со щитов мага голубыми искрящимися струйками, а от файербола он ловко уклонился. Огненный шар пролетел под аркой и взорвался над присевшим за кафедрой жрецом. Тот только тонко пискнул, и поглубже заполз под кафедру. Завизжали испуганные дамы, полезли через диваны важные господа. Все случилось так быстро, что я как-то не успела сообразить, что же в этой ситуации нужно делать мне и с чего это вдруг некоторые гости начали нападать на хозяев. Но Корделиус не растерялся. Схватил меня в охапку и выставил перед собой как живой щит. – Перестаньте бросать свои файерболы, если не хотите, чтобы пострадала Вия, – выкрикнул жених, – на ней нет защитных щитов. – Твоих нет. – сердито буркнула я, роль живой мишени как-то не впечатляла. – Твоих тоже. Я их снял. – любезно сообщил он. – Вот спасибо Сулейману! – обозлилась я. – А чем это они тебе помешали? – Догадайся сама. – нахально ухмыльнулся маг, осторожно отступая к двери и стараясь держаться так, чтобы между ним и взбунтовавшейся троицей гостей все время было мое упакованное в шелк и кружева тело. Вот только мне это совершенно не нравилось. Мало того, что замуж под принуждением вел, так еще и как оказалось, ни в грош не ставит ни мои желания, ни мою безопасность. Или даже жизнь. Похоже, пришла пора действовать. Я быстро поднесла к лицу руку, сорвала зубами кружевную перчатку и привычно лизнула палец. – Что за… – на миг растерялся Корделиус, но мне хватило этого мига, чтобы выскользнуть из его рук и метнуться к Кинне, которую успел подлечить один из её сообщников. Он стоял теперь рядом с ведьмочкой и мой кошачий нос с точностью судмедэкспертизы сразу определил его подлинную личность. До одури знакомо и волнующе пахнущую дробами и лесными целебными травами. И это внезапное открытие так больно впилось острым шипом в незажившую еще рану, что я споткнулась о ковер и неуклюже растянулась на полу. Сгусток фиолетового огня, пущенный вслед мне обозленным Корделиусом, пролетел над головой, опалив белоснежную шерсть и врезался в ринувшегося навстречу гнома. Он коротко вскрикнул и медленно повалился на ковер, зажимая рукой плечо. Но за секунду перед ранением успел швырнуть мне за спину что-то очень серьезное и, судя по всему, тоже попал. Сзади застонал Корделиус, но пока не сдался. Боевые заклятья вновь полетели по комнате, второй сообщник Кинны был, по всей видимости, неслабым магом. Да и ведьма ему активно помогала. Вот только мне теперь не было до всей этой войны абсолютно никакого дела. С лежащего передо мной на ковре тела медленно сползало заклинание личины, проявляя бледное до синевы лицо Гарона. Не подающего ни малейших признаков жизни. Не помню, когда я лизнула палец, да и лизала ли вообще. Помню только, как срывала с головы вуаль, чтобы заткнуть магу прожженную в левом плече дыру, из которой хлестали черные сгустки крови. Такую рану не возьмет ни одно снадобье, это я поняла сразу, и теперь вся надежда оставалась только на мой магический резерв. Который из-за установленного Корделиусом купола не пополнялся вот уже два дня. А я хоть и тратила магию экономно, но постоянно обновляла на себе щиты. Вот только, как оказалось, совершенно напрасно. Раз жених сумел походя их снять. Энергии мне хватило только на то, чтобы кое-как остановить кровотечение и чуть стянуть края раны. Но залечить внутренние повреждения и восстановить порванные сосуды я не успевала. Жизнь утекала из не приходящего в сознание гнома, как вода из разбитого аквариума. И не было рядом ни одного настолько сильного мага, чтобы её вернуть. Не было? Ни одного?! Стоп! А Корделиус?! Ну и пусть я его не люблю, и не хочу за него замуж. Но он-то этого хочет?! Значит, должен согласиться на мое предложение. И две луны этого мира мне свидетельницами, что я приложу все силы, чтобы стать ему самой лучшей женой. Пусть только вначале вылечит этого безрассудного гнома. Надежда с сумасшедшей силой подняла меня с колен и кинула к жениху. Чтобы уже в следующее мгновение облететь переспелым одуванчиком. Никого мой несостоявшийся муж вылечить не сможет. По крайней мере, в ближайшее время. Лежит он на другом конце огромного ковра бледный и с закрытыми глазами, возле стоит на коленях еще одна из разряженных гостий, и роняет на лицо мага крупные слезы. А напротив нее, устало привалившись спиной к диванчику, сидит тот маг, что добивал Корделиуса и почему-то ласково держит своего противника за безжизненную руку. Чтобы охватить все это одним взглядом мне хватило пары секунд, а потом сердцем завладело черное отчаяние. Неужели нет никакого выхода… кроме… Похоже, нет. Ну что ж, значит, так тому и быть. Придется использовать так упорно отвергаемый мною вариант, оставленный как нежелательный, на самый крайний случай. На самый безвыходный. Вот именно на такой, как этот. Я повернулась к умирающему магу и почему-то совершенно не удивилась, обнаружив возле него неизбежную Кинну и горестно вздыхающего Атания. Так всё и должно быть, верный друг и любимая девушка рядом с ним в последний момент. А я никто и звать меня – никак. И никому нет дела, что сейчас я тоже умру, умру как человек, как личность, как всё то, чем я была до этого момента. И никто никогда не узнает, что умираю я для того, чтобы этот коварный бабник жил, потому что если умрет он, жизнь все равно потеряет для меня всякий смысл. Я в последний раз вздохнула свободно и решительно сунула руку под широкий, летящий рукав свадебного платья. Выбранного мною именно из-за фасона рукавов. Приложила ладонь к предплечью и вызвала в памяти вид того флакончика, что когда-то заложила туда хозяйка леса. Не думала я, что придется доставать его так рано. Надеялась погулять на свободе еще несколько лет. Или десятилетий. Но теперь уже не погуляю. Это я что, жалею себя, что ли? Привычно возмутилась, обнаружив текущие по щекам слезы. Вот еще, больно нужно! Я кто, бабка-Йожка, или барышня кисейная?! Решительно поднесла ко рту флакон и, запрокинув голову, сделала первый небольшой глоток. Потом второй, третий… – Вия! – подскочивший ко мне Атаний теребит за рукав, – подожди! Не пей! – Почему? – отняв наполовину пустой флакон от губ, вижу умоляющий взгляд зеленых глаз. – Ему оставь… – указал лесоруб на безжизненное тело мага, но я и сама уже поняла, что это лучший выход. Волшебный сок дроба поднимет мага лучше всякой живой и мертвой воды. Жаль только, что я не знала этого раньше. Опустившись на колени рядом с гномом, одной рукой осторожно приподнимаю голову любимого, другой подношу к посиневшим губам флакон. Стараясь не пролить ни капли, бережно вливаю в рот мага драгоценное снадобье. Оно уходило в умирающего бесследно, словно вода в песок, а как только последняя капля коснулась бледных губ, флакончик вспыхнул зеленым светом и исчез. Просто растаял между моими пальцами и лицом Гарона. Соединив меня с магом этой вспышкой, словно незримой нитью. И это было так правильно, и так замечательно, что я на миг забылась, гладя кончиками пальцев твердо очерченные губы, в которые понемногу возвращалась жизнь. И тут же осадила себя, с усилием отдернула руку, распахнула глаза и столкнулась с умиленным взглядом лесоруба. – Атаний! – позвала гнома приторно ласковым голосом, – ну-ка объясняй, что все это значит и зачем ты это сделал? А сама уже понимала проснувшимся в мозгу чужим знанием, что значит в Великом лесу ритуал разделения последнего, третьего, бокала. Но решила, что выслушать Атания все равно не помешает для полноты картины. – Вия… – и почему мне так не нравится его виновато бегающий взгляд?! – Не стесняйся, Атанчик, рассказывай. – с ядовитой лаской подбадриваю гнома. – Он ни в чем не виноват! – не выдержала Кинна. – Он просто не так все понял! И тебя спутал! Я никогда не…