Кроме Сайласа, я никогда не прикасалась к другому такому мужчине, но иногда представляла, что, если меня одолеет здоровяк. У Конмака тело боксера-тяжеловеса или одного из тех телевизионных рестлеров, которые становятся героями боевиков. Он настолько физически подавляющий, что мои низменные инстинкты хотят подчиниться. — Ничего, — говорю я. Его глаза сужаются. — Лгунья. — Я сказала то, что хотела сказать, теперь отпусти меня, — я толкаю его в живот, но это все равно, что толкать стену. — Зачем тебе два сына, если у тебя есть Гермиона? Все следы его возбуждения исчезают, сменяясь холодной яростью. Он отступает назад, его взгляд вспыхивает. — Не произноси её имени. — Она твоя дочь? — спрашиваю я. — Держись от нее подальше. Понятно? — Или ты ее тоже купил? Я жалею об этих словах, как только они срываются с губ. Рука Конмака вытягивается, как у кобры, и он обхватывает мою шею. Давление не сильное — я еще могу дышать, но сила, пульсирующая в этих пальцах, говорит о том, что он может раздавить мне горло. Он наклоняется и сокращает расстояние, пока наши лица не оказываются в миллиметрах друг от друга. — Не смей говорить об этой девочке, — рычит он. — Почему? Пальцы на моей шее сжимаются. — Она. Не. Существует. Я зажмуриваю глаза. Любой мужчина, пришедший на аукцион, где продают женщин, должен быть способен на все. Ему нельзя доверять. И уж тем более своей «сестре» по заключению. Вот черт. Может, мне стоило принять предложение Брианны позвонить ее мужу? Пора сосредоточиться на побеге. Не только ради себя, но, и чтобы помочь этой девочке. — Я жду ответа, — говорит Конмак, его голос настолько холоден, что я вздрагиваю. — Хорошо, — говорю я. — Я не видела никого, кроме тебя, Леды, Мэйв и кучки охранников. Он отпускает мою шею, и давление на горло ослабевает. Я открываю глаза и вижу, что он все еще нависает надо мной, как бородатый мрачный жнец. — Могу я уйти, мистер Конмак? — произношу я между стиснутыми зубами. — Лу. — Прошу прощения? — Меня зовут Лу. — Отлично. Хорошо, можно идти? Он отступает назад и машет рукой в сторону выхода. — Передай Мэйв, чтобы зашла. Я спешу к двери, и мои пальцы дрожат над ручкой. За неполные десять минут Конмак пережил больше эмоций, чем я испытываю в среднем за месяц. Выйдя в коридор, я натыкаюсь на Мэйв, которая стоит неподалеку от двери с таким видом, будто слушала всю нашу встречу. — Он хочет тебя видеть, — бормочу я. Она заходит внутрь и закрывает за собой дверь. Выдохнув самый длинный, самый дрожащий вздох, я продолжаю идти к пожарному выходу. Что это было? В его доме тайн больше, чем в готическом романе, и мне нужно убираться отсюда, пока кто-нибудь не погнался за мной по коридорам с ножом. Я выхожу через боковой выход на огромный внутренний дворик, по брусчатке которого ползет плющ. Одна лиана тянется к металлической скамейке, обвивает ее ножки и пробирается между планками сиденья. Не обращая внимания на желание подрезать растение пальцами, я продолжаю спускаться по каменным ступеням. Если Гермиону не купили на аукционе, значит, она — отпрыск последней женщины, которой Конмак заплатил за рождение сына? Если это так, то ушла ли она по окончании сделки или умерла? — Хелен? — кричит голос из дома. Я оборачиваюсь и вижу, что в дверях стоит Мэйв, размахивая черной карточкой. — Да? — Мистер Конмак хочет, чтобы я сопроводила тебя для покупки одежды, — она скорчила гримасу. — Если тебя не устраивает план питания, надо было сказать об этом. Мое сердце пропускает несколько ударов. Конмак разрешает мне покинуть территорию. Возможно, это мой лучший шанс на свободу. Мэйв управляет двухместным электромобилем, в котором едва ли поместится водитель, не говоря уже о пассажире. На приборной панели установлен дисплей, похожий на гигантский iPhone, который подчиняется ее голосовым командам. Она сообщает GPS, куда мы едем, а затем нажимает несколько кнопок, чтобы сохранить и поделиться местоположением. — Извините, если я доставила вам неприятности, — говорю я. Она фыркает. — Мистер Конмак, похоже, больше переживал за то, что ты отвергла его ухаживания. — Это он вам сказал? Мэйв поднимает нос вверх, что я воспринимаю как универсальный знак того, что она - любопытная корова. Она слушала у двери, не понимая контекста. Нет смысла рассказывать ей, что я практически умоляла его трахнуть меня сегодня утром, потому что ее голова так прочно сидит в заднице Конмака, что она меня не поймет. — Я редко работаю с суррогатными матерями, — говорит она, ее голос прерывается. Она хочет, чтобы я рассказала, как мы с Конмаком познакомились, но я не поддаюсь на уловку. Это может быть проверкой того, насколько я осторожна. — Значит, вы работали со многими беременными женщинами? — спрашиваю я. спрашиваю я. Мэйв фыркает, но ничего не отвечает. Ее молчание только подтверждает мои подозрения, что я, вероятно, ее первая клиентка. Мы продолжаем напряженно молчать, пока не доезжаем до парковки крупнейшего в пригороде торгового центра. Я успеваю запомнить стоянку такси, мимо которой мы проезжаем, прежде чем Мэйв ставит свою машину на место для инвалидов. У меня на кончике языка вертится мысль сказать что-нибудь о незаконной парковке, но я прикусываю язык. Я так близка к свободе, что почти чувствую ее вкус. — Это для тебя, — она протягивает мне черную карточку. Я опускаю взгляд и вижу, что на ней уже выбито мое полное имя — Хелена Кардеа. Мой желудок опускается на колени. Неужели аукционный дом дал ему эту информацию? Это незначительная деталь, но я только один раз сказала ему, что меня зовут Хелена. Мэйв выходит на парковку, и я следую за ней в торговый центр, сердце колотится так сильно, что вибрация достигает подошв моих ног. Поход по магазинам должен быть захватывающим и гламурным, но я думаю только о том, как бы не упустить эту возможность. Мэйв берет на себя инициативу и перебегает от одной торговой точки к другой, выбирая товары, как я могу предположить, для себя. Я старательно ищу свободный проход и нахожу его в отделе, где продается одежда для беременных. — Я хочу примерить ночнушки, — пробормотала я. Она хмурится. — Просто купи несколько и примерь их дома. — Давайте не будем впустую тратить деньги мистера Конмака, — отвечаю я, бросив взгляд на ее сумки с покупками. Она поджимает губы. — Хорошо, только не задерживайся. Мои ноги несут меня к стеллажу с ночными рубашками, почти идентичными той викторианской, в которой я была вчера вечером. Не обращая особого внимания, я хватаю несколько штук наугад и иду к ближайшей примерочной. Взгляд Мэйв блуждает по отделу нижнего белья. — Постараюсь побыстрее, — бормочу я, кивая в сторону вещей, которые она рассматривает. — Может, посмотришь там что-нибудь? Ее лицо светлеет, и она смотрит на меня сверкающими голубыми глазами.