— Что здесь происходит? — рычит он, переводя взгляд с меня на Брианну. — Ничего, — я бегом пересекаю комнату и запрыгиваю на смотровой стол. Брианна поднимает подбородок и кладет обе руки на живот. — Хорошо, тогда я начну, но тебе нужно уйти. Конмак складывает руки, наклоняется к ней и рычит: — Я остаюсь. Мои брови сходятся вместе, когда я наблюдаю за их взаимодействием. Только сейчас стало ясно, что они знакомы, но едва терпят друг друга. Должно быть, муж Брианны внушает страх, если она чувствует себя так уверенно, противостоя человеку с такой жестокой репутацией, как Конмак. Они смотрят друг на друга, пока Брианна не поворачивается ко мне и не вздыхает. — Ты не против, чтобы он присутствовал? — Не против, — говорит Конмак. Я устало киваю ей. Если бы она держала язык за зубами, Конмак оставил бы нас в покое. Я провожу дрожащей рукой по волосам. Кому какое дело до скромности, когда мне нужно вырваться из лап Мориса Танатоса? Брианна протягивает мне контейнер для анализов и жестом указывает на дверь, где, по ее словам, я могу переодеться в халат. Когда я соскальзываю с операционного стола и на дрожащих ногах пробираюсь в другой конец комнаты, тяжелый взгляд Конмака следит за каждым моим движением. Я чувствую на себе его взгляд, который прожигает мою кожу, и мои чувства приходят в состояние боевой готовности. Его присутствие ошеломляет, даже когда я прячусь за дверью и пытаюсь помочиться. Не знаю, инстинкты ли это выживания, но какая-то часть меня тянется к его присутствию. А может быть, я настолько разбита предательством Сайласа, что могу доверять лишь своей денежной ценности. Наполнив емкость для анализов и переодевшись в халат, я открываю дверь ванной и выхожу. Конмак уже стоит у смотрового стола, его взгляд прикован к моему. Брианна стоит рядом с оборудованием на тележке. — Начнем, — говорю я. Брианна берет анализы крови, УЗИ органов малого таза, мазок из горла, несколько мазков из влагалища и шейки матки. Эти анализы мне не чужды, поскольку я проходила их в начале года, когда хотела забеременеть, но меня отвлекает присутствие Конмака. Он нависает надо мной, скрестив руки, и не сводит с меня взгляда. Как бы я ни старалась сосредоточиться на своем дыхании, вопросах Брианны или ее советах, это невозможно. Лу Конмак поглощает меня целиком. — Ты планируешь воспользоваться услугами клиники? — спрашивает Брианна, ее голос отрывает меня от мыслей. — Прошу прощения? — отвечаю я. — ЭКО, — говорит она. — Если ты уже выбрала клинику, я могла бы переслать тебе результаты... — Мы сделаем это естественным путем, — говорит Конмак. У меня перехватывает дыхание, и мышцы тела сжимаются. Не знаю почему, ведь я предполагала, что Конмак хочет зачать своих сыновей через секс. Услышав это вслух, моя ситуация становится еще более реальной. Брианна кивает и делает пометку в своем планшете. — Понятно. Могу я взять у тебя электронную почту, на которую отправить результаты? Прежде чем я успеваю ответить, Конмак называет адрес и кладет руку мне на плечо. — Вставай. Мы уходим. Поездка из здания проходит в тишине, и я удивляюсь, что Конмаку разрешено управлять автомобилем с одним глазом. Я съеживаюсь на пассажирском сиденье, когда он сворачивает с проезжей части на уединенную подъездную дорожку, окруженную высокими хвойными деревьями. Почему-то я думала, что такой парень, как он, будет жить в пентхаусе с видом на центр города, но здание, которое появляется в конце дорожки, — настоящий особняк. Это величественный, статный дом, словно вырванный из старинной кинодрамы, с увитыми плющом стенами, скрывающими огромные эркеры и балкон на втором этаже. Вооруженные люди повсюду — у ворот, на территории, и у двойных дверей особняка. Я потираю горло. — Всегда такой уровень безопасности? Вместо ответа Конмак паркуется и выходит, чтобы открыть мою дверь. Он протягивает мне руку, и я беру ее, позволяя ему вытащить меня из машины и провести по каменным ступеням. Мы входим в просторное фойе с мраморным полом, крутой лестницей и обшитыми деревянными панелями стенами, освещенными величественной хрустальной люстрой. Я оглядываюсь по сторонам в поисках хоть каких-то признаков моего нового хозяина — картин, фотографий, личных вещей, но их нет. Конмак ведет меня по коридору к тускло освещенной лестнице, ведущей в подвал. Пульс бьется внутри ушей при мысли о том, что меня ведут на убой, но я отгоняю тревогу. Он не заплатил бы за меня два миллиона, если бы хотел моей смерти. Он также не стал бы меня проверять. Скорее всего, он ведет меня в клетку, где я буду томиться несколько дней, прежде чем придумаю, как сбежать. Когда мы достигаем промежуточной лестничной площадки, ноздри наполняются ароматом свежеиспеченного хлеба, и я понимаю, что мы направляемся на кухню. Облегчение охватывает меня при мысли о еде. Может быть, Конмак не так плох, как я думала. Он открывает дверь и, придерживая меня рукой за спину, ведет в залитую солнечным светом кухню, которая по площади превосходит весь мой дом. Вместо привычных приборов из нержавеющей стали, которые я ожидаю увидеть в помещении такого размера, здесь стоит чугунная плита, которая по ширине больше, чем вся моя спальня, и столешницы из дерева в деревенском стиле. — Леда, — кричит Конмак. Из другой комнаты выходит черноволосая женщина лет пятидесяти в серо-белом платье домработницы. Она замирает на месте, окидывая взглядом мою фигуру. Она высокая и стройная, с печальными глазами, которые прячет за строгими чертами лица. В отличие от Брианны, которая не могла скрыть своего беспокойства, Леда не выдает ни единой эмоции. Я не могу сказать, связано ли это с тем, что я не первая полуголая женщина, которую Конмак привел домой. — Да, сэр? — она поднимает подбородок. — Приготовь комнату для нашей гостьи и дай ей что-нибудь поесть, — говорит он. — Конечно. Рука, лежащая на моей спине, исчезает, и Конмак направляется к лестнице. Мои губы подрагивают, но я сдерживаю желание спросить, куда он пошел. Это прекрасная возможность исследовать дом и придумать, как сбежать. Как только Конмак исчезает за дверью, Леда прочищает горло и выводит меня из задумчивости. — Итак, кто умер? — спрашивает Леда. Я отпрянула назад, нахмурив брови. — Что вы имеете в виду? Она качает головой. — Неважно. Пойдем со мной. Леда поворачивается на пятках и направляется к другой двери, оставляя меня в недоумении. Если она уже спрашивает о смерти, то, возможно, у меня больше проблем, чем я думала. Что, черт возьми, не так с Лу Конмаком? Я бегу, стараясь не отставать от ее длинных, быстрых шагов, и выхожу за ней в темный коридор, который, похоже, когда-то был оживлен сплетничающей прислугой. — Здесь еще кто-нибудь живет? — спрашиваю я. — Никто не живет, — отвечает она под нос. В конце коридора находится еще одна лестница, ведущая в небольшое крыло особняка. Потолки здесь ниже, а стены отделаны деревянными панелями цвета магнолии. Если бы это была старинная драма, то, скорее всего, тут бы находились покои слуг. Леда открывает дверь, показывая небольшую, но уютную комнату с комодом и тумбочкой из красного дерева и двуспальной кроватью, придвинутой к стене. Я ступаю по паркетному полу на ковер кремового цвета. Это первая мягкая поверхность, которую почувствовали мои ноги за последние сорок восемь часов. Я бросаю взгляд на задернутые шторы и мысленно отмечаю, что надо следить за движениями охранников. — Тебе понадобится чистая одежда и пара обуви, — говорит Леда. — Какие размеры? Я сажусь на край матраса и перечисляю свои размеры, а Леда кивает, похоже, запоминая мои требования. — Тушеная баранина тебя устроит? — спрашивает она. — Да, пожалуйста, — у меня урчит в животе. — Простите? Леда поднимает бровь. — Почему его называют Зверем? Ее губы сжимаются в тонкую линию, она выходит в коридор и закрывает дверь. Как раз в тот момент, когда я поднимаюсь, чтобы спросить, можно ли поесть с ней на кухне, в замке поворачивается ключ. Значит, Леда знает, что я его пленница. Глава 6