Новое достижение! Дыхание локомотива! Пусть это не чудо, достойное премии королевы Елизаветы в области инженерии[52], но вы наконец-то сумели произвести крушение поезда. Давайте надеяться, что оно не повлечёт серию таких же вследствие непредвиденного эффекта домино, не породит массовую панику и не станет причиной вашей смерти и смерти ваших товарищей обходчиков. Награда: вы получаете золотой ящик инженера! Зловещие слова. – Хорошо, – проговорил я, когда взрывы и стук утихли. – Идёмте дальше. Пончик, ты видишь где-нибудь красные точки? – Нет, – ответила кошка. – На платформе полно трупов. По-моему, один вагон развалился. – Значит, спускаемся. Катя, включите хронометр. У нас восемь минут. Если следующий поезд не остановится, нам необходимо убраться восвояси к моменту следующего крушения. И того, что будет за следующим. Я не знал, как долго цепочка будет продолжаться, но прежде всего требовалось взглянуть на то, что мы сотворили. Пончик только ахнула, когда мы спустились по лестнице и оказались в задымленном зале. Локомотив лежал на боку, его крыша почти касалась боковой стены платформы. Мне не была видна нижняя часть поезда, но из-под вагонов поднимался дым, бóльшая его часть засасывалась в вентиляцию. Локомотив был всё ещё сцеплен с вагоном номер два, этот вагон был смят, скручен, как пустая жестяная банка. Мёртвые волки-осьминоги и фейри-скунсы валялись по всей платформе. Половина второго вагона оставалась на пути, крыши у него больше не было. Я не мог сказать, погибли ли мобы вследствие крушения или умерли автоматически, оказавшись под открытым небом на этой платформе. – В хвостовых вагонах ещё есть живые мобы, – доложила Пончик. – Вижу белую точку кондуктора. И не вижу машиниста, но я его и раньше не видела. – Вот и хорошо, – сказал я. Мне стало легче оттого, что мы не убили машиниста. – Поезд сошёл с рельсов, но на локомотиве не видно повреждений, – заметила Катя. – Лежит на боку, но целый. А второй вагон разломался пополам, когда переворачивался. – Должно быть, он сделан из более твёрдого материала, – отозвался я. При падении поезд столкнул магический знак, стоявший в центре платформы. Повсюду валялись листы металла. На всей платформе горели огоньки. Если бы не вентиляционная система, вся станция была бы уже наполнена удушливым чёрным дымом. Мы подобрались к более пострадавшей половине второго вагона. Трап оказался опущен, и за ним открывались рельсы. Куски мусора летели в образовавшийся проём и вышибали искры из рельсов при соприкосновении с металлом. Я увидел, что часть пути превратилась в искорёженную массу металла. Эта колея будет восстановлена не скоро. Теперь нам была видна всё ещё закрытая дверь перехода к вагону номер один. – Дверь нетронута, – сказала Катя. – А если он не выйдет, что мы будем делать? Ответить я не успел, потому что дверь отползла вбок, и за ней показался великан. Частью под собственной тяжестью, частью от толчка двери он вывалился на трап и с рычанием поднялся. – Порядок, – прошептал я. Этот… мужчина… выпрямился во весь рост. И навис над нами, поскольку этот рост составлял футов восемь. Помнится, кондуктор Вернон предполагал, что машинистами на поездах служат люди, судя по их голосам, но он не был уверен, потому что ни одного машиниста не видел. Так вот, он угадал правильно, но лишь наполовину. Во всём, что находилось ниже плеч, это был нормальный мужчина. Крупный, мощный. Но там, где у обычного человека бывает шея, у этого начинался новый торс – верхняя половина другого человека. Эта верхняя половина была не такая массивная, как нижняя. Нижняя часть снабжена парой рук и парой ног, верхняя – ещё одной парой рук. Щербатый рот. Из-под фуражки машиниста свисают сальные чёрные патлы. Верхний торс прикрывала отвратная безрукавка, когда-то белая, с надписью «Добро пожаловать на пушечное шоу»[53]. Нижняя оставалась голой, за исключением меховой набедренной повязки. Лицо и обнажённый низ покрывали полосы синей краски, как у героя Мела Гибсона в «Храбром сердце». Бода-Бода. Челотавр. Уровень 40 Машинист поезда охровой линии. Из всех местных «тавров», от Кентавров до Бизонтавров и Носоротавров, Челотавр – один из самых тягостных для психики. Получеловек и полу… хм… человек генетически спроектирован ради силы и ловкости, и потому он идеально подходит для часто изнурительной и неблагодарной работы Машиниста поездов «Клубка». К сожалению, акт творения этих ошеломляющих большеногих зверей часто приводит к появлению созданий с двойным содержанием тестостерона и чего там ещё такого, что делает людей жрецами мужланства и супер-пупер-восторженными поклонниками избираемых ими божеств. – Такой концентрированной жути я никогда не видела, – пробормотала Катя. – Радуйтесь, братец и сестрица! – прогрохотал Бода-Бода. – И Принцесса! Прекрасная Принцесса. Вы пережили крушение поезда. Мы должны бежать прочь из этого злосчастного места. Однако воззрите! Удача на нашей стороне в этот тёмный час, ибо мы прибыли на пересадочную станцию, где найдём, может быть, хлеб насущный и мёд животворящий. Челотавр изогнулся и двинулся дальше, опираясь на ноги и нижнюю пару рук; не было сил смотреть на это зрелище. Он оттолкнулся от поезда, прошуршал мимо нас и выбрался на платформу. Он думает, что мы пассажиры, и не знает, что это мы устроили крушение. Я спросил: – Что с кондуктором? Я посмотрел в сторону хвоста состава. Третий и четвёртый вагоны смяли друг дружку, сцепка между ними выдавилась почти под потолок зала. Пятый вагон выехал из туннеля только наполовину. – В обрез времени! – проорала тварь, хотя не было необходимости орать. – Скоро грядущий поезд настигнет нас. И грядущий следом за ним! Все сойдут с рельсов. Домашняя база не быстро узнает о проблеме и вышлет команду на перехват. Мы должны мчаться из этого проклятого места! Бежим и будем жить, чтобы встретить новый день! Он повернулся и затрюхал к лестнице. – Наверное, мы должны помочь кондуктору? – предложила Катя. – Да, это было бы правильно, – согласился я. – Идёмте. Но сначала надо поговорить вот с этим жеребцом, не то он пустится в галоп. * * * Следующий поезд вмазался в хвост первого, вызвав новое землетрясение и великий грохот и скрежет. Звук был такой, как будто вагоны за вагонами заталкивались и заталкивались на платформу. Опять облака пыли и клубы дыма снизу. Мы все остановились на верхней ступени лестницы. Бода-Бода, казалось, не знал, что ему делать теперь, когда он выпал из поезда. Я этого не предвидел. И отправил Пончику через чат некоторые инструкции. – Увы, падшие братья! – заголосил Бода-Бода без видимых причин. Он принялся колотить себя в грудь, и синее пятно краски расплылось по грязной безрукавке. – Эй-эй! – позвала его Пончик. – Ты позволишь Карлу спросить у тебя кое-что? – Конечно! – громыхнул машинист. – Священный мой долг помогать пассажирам «Клубка»! И долг вдвойне – пред принцессами и их человечьими слугами! – Прекрати орать, пожалуйста, – попросила его Пончик. – Монго нервничает. Монго подтвердил сказанное пронзительной нотой. Карл: «Теперь пойми, каково мне, когда ты печатаешь одними заглавными». Пончик: «Это другое, Карл». – Всё, что в моих силах, Принцесса Пончик! – ответил гигант таким же криком. – Я не желаю расстраивать твоего преданного валета. Как я должен служить тебе? – Хочется узнать кое-что о конечной станции этой линии, – сказал я. – Вы говорите о станции номер четыреста тридцать пять? – Бода-Бода утихомирил свой голос. Манера речи великана изменилась мгновенно, как будто я повернул рубильник. – Мы советуем всем пассажирам сходить на четыреста тридцать третьей. Дальше небезопасно. Даже для таких славных воинов, каковы есть вы. – Небезопасно? – Катя усмехнулась. – А все станции перед этой безопасны? – А четыреста тридцать четвёртая? Четыреста тридцать пятая? – наседал я. – Станция четыреста тридцать четыре перекрыта, – сказал машинист. – На четыреста тридцать пятой мои товарищи, служащие железной дороги, сходят с поезда и через портал возвращаются в депо. Я не отставал. – А вы сами? Мы разговаривали с кондуктором. Если ему верить, ваши коллеги никогда не покидают поезд. И сам он не запоминал, что происходило на четыреста тридцать пятой. Бода-Бода ответил не сразу. На его размалёванном краской лице появилось непонятное выражение. Страх плюс что-то ещё. Стыд? Ни к селу ни к городу. Мы точно не доехали бы стоящей информации, если бы Пончик не смазывала наши колёса своей харизмой. – Служащие «Клубка» после выполнения священного своего долга высаживаются на станции номер четыреста тридцать пять и направляются в туннель, который транспортирует их на базу. За возвращение работников отвечают Кравяды[54]. Они используют силу тёмной магии, чтобы подготовить работников к входу в портал. А там возникает побочный эффект, влияющий на память. Человеческие ресурсы говорят, что Кравяды смотрят туда. – А вы сами? – повторил я. – Что делаете вы? – Я… Ну… Я перемещаю поезд. Как всякий правильный машинист. – И что это значит?