– Не знаю. Обычно мы ездим по кругу целыми днями напролёт. Ты уж постарайся не взорвать поезд, хорошо? У меня двое маленьких, о них надо заботиться. – Приложу все силы, – пообещал я. Глава 17 Через портал проехали все вагоны нашего поезда. Мир осветился вспышкой, поезд громыхнул, и мы въехали в широкий двор локомотивного депо. Появилось извещение. Входим на станцию и ремонтный узел Е. – Станция Е? – переспросила Катя. – Получается, есть и другие такие же гиганты? – Возможно, – ответил я, окидывая взглядом огромный двор. Он не заканчивался нигде. – Вспомните: здесь девять с чем-то тысяч колодцев. Когда мы смотрели клип с Люсией Мар, то видели несколько штук на одном только участке. А из этого следует, что спусков должны быть сотни вблизи каждого локомотивного депо. Совершенно немыслимо поместить в одном депо все поезда. Вот эта станция – большая, но не настолько же она велика. Готов спорить, что таких депо не меньше двадцати. Наверное, не одно такое находится вблизи всех тех районов Бездны, где я побывал. – Ты думаешь, во всех собираются зомби? – подала голос Пончик. – Не исключено. Кто же знает? Мы всё ещё находились в системе подземки, но потолок здесь был очень высокий, выше даже, чем ложное небо над Над-Городом. Разбросанные там и сям прожекторы освещали привокзальную зону с разных сторон, придавая ей нереальный, размытый облик. Поезд отмечал глухим стуком каждую проходимую им стрелку, и мы наклонялись вперёд при поворотах, мысленно подталкивая поезд, и выпрямлялись, когда вагоны выстраивались в ровную линию вслед за паровозом. Меня поражал колоссальный размер ограждённой территории. От портала до дальней каменной стены было никак не меньше мили. За нашими спинами протянулась каменная стена, и невозможно было даже увидеть её края, прикинуть, как далеко она протянулась влево и вправо. Тысячи всяческих зомби копошились тут и там. Они не проявили никакого внимания к нашему внезапному появлению. Большинство из них находилось вдалеке, у высокой стены, отделявшей территорию депо от всего внешнего мира. И я не сразу заметил, что всё ограждение депо сотрясалось. Какая-то сила расшатывала его. Оно могло рухнуть в любое мгновение. Вдоль железнодорожных путей на одинаковых расстояниях одна от другой выстроились одиночные башни, напоминавшие караульные вышки у ограды тюремного двора. Издалека я не мог разглядеть, кто был в этих башнях и был ли кто-то, но в самой ближней, той, от которой меня отделяла примерно четверть мили, определённо происходило какое-то движение. – Ах ты чёрт, – невольно пробормотал я, когда мы выехали на очередную колею. Эта колея упиралась в тупик. Табличка над путями гласила: «Отдел техобслуживания 32». Мы въехали под гофрированный навес, и на кабину упала тень. Я был вынужден сбросить скорость, затем окончательно остановить машину. Я знал, что паровоз может отправиться обратно, но надеялся найти способ отцепить изувеченные вагоны и выехать без них с территории депо на свободный, открытый путь. – Как видно, дорога здесь закончилась. – Совсем необязательно, – вдруг возразила Катя. Она вглядывалась в боковое окно, тоже лишившееся стекла. – Здесь тупик, а вон там кольцо. Она указала направление, и я увидел то, что она заметила первой: широкий, с бейсбольное поле, круг, который, кажется, мог вращаться, как грампластинка на проигрывателе. По-видимому, участки рельсов, разделявшие секторы круга, должны были соединяться, чтобы поезда проходили по ним куда-то дальше. Значит, можно было поставить паровоз на круглую площадку, и она бы повернулась, соединяя нас с другой колеёй. На краю этого диска тоже расположилась караульная вышка. Я понял, что в ней находится пункт управления дорожным механизмом. – Глядите, а вот эти – не зомби! – воскликнула Пончик. Она прижалась мордой к стеклу и осматривала территорию. Я последовал за её взглядом и увидел проходящую мимо нашего паровоза пару монстров. Пончик была права: один из монстров что-то втолковывал другому. Зомби не разговаривают. Они ещё не заметили нас. Оба были покрыты замшелой корой и такими же язвами, как и все здешние работники, хотя их язвы, благодаря древесному окружению, скорее походили на пулевые отверстия. Гнойный гуль. Уровень 18 Укол Повышающего градус изумляющего всеисцеляющего иммуновитамина может вызвать привыкание – это один из несчастных побочных эффектов препарата. Если потребитель приобретает зависимость от витаминных уколов и вдруг не получает свою дозу, то с большой вероятностью у него начнутся страдания. Зависимое тело, лишённое препарата, разрушается, и если его не вылечить вовремя, оно впадает в ужасающее состояние, известное как delirium tremens, или белая горячка. Если белая горячка началась, то излечения от неё нет. Ко всем приходит смерть. Или нечто похуже. На первой стадии страдальца одолевает сильнейшая дрожь. Он едва способен мыслить и двигаться. Его ум начинает гнить изнутри. Только пятьдесят процентов больных переживают эту стадию. Итак, половина переходит на вторую стадию, где возвращается подвижность. Другая половина цепенеет навсегда. Впрочем, их смерть длится недолго. Весьма скоро они трансформируются в то, что вы сейчас видите перед собой. В Гнойных гулей. Важное замечание. Гнойный гуль не есть настоящий гуль. Не есть немёртвый. Он есть новая жизнеформа, зарождающаяся в старой оболочке. А потому на него не действуют удары, предназначенные для немёртвых. Хотя и в этом случае контрольный выстрел лишним не будет. У Гнойного гуля две цели. Первая – переварить как можно больше органической материи; вторая – найти сородичей. Эти гули с рождения знают, как попасть на подобные участки. Сейчас им нужно, чтобы как можно больше представителей их рода добралось сюда, прежде чем прояснится цель. – Угрожающе звучит, хотя и мутно, – заметил я. – Значит, все эти Бабабабуины, с которыми мы дрались, пережили стадию один и готовятся перейти стадию гулей. – Не превратились бы они во что-нибудь ещё похуже к концу второй стадии, – вставила Пончик. – Как они сюда попадают? – спросила Катя. Пусть эти мобы и умеют говорить, все прочие их черты просто-таки вопят о том, что они – безмозглые зомби. Там сотни разных типов, но у всех одинаковые движения: размеренные и бесцельные. Мне вспомнились роботы и их потайной туннель. – Кажется, я догадываюсь. А скоро Имани и Элли выяснят в точности. Спрашивать нужно о другом: что происходит, когда достаточное их число объединяется? – Карл, ясно же, что происходит что-то ужасное, – отрезала Пончик. – Выбираться отсюда – вот что нам сейчас нужно. До нас донесся отзвук дальнего взрыва. Как будто выпалила пушка. И тут же – опять грохот сходящего с рельсов поезда. Что-то ударило сверху по гофрированному навесу над путями. Что-то вдруг энергично затрещало в стороне. – Кажется, в нас стреляют, – заметил я. – Смотрите, – сказала Катя. – Это же цепь. Вон из той башни. И точно. Ближайшая наблюдательная вышка, стоявшая на краю вращающегося диска, выбросила цепь, которая зацепилась за что-то над нашими головами, натянулась и теперь немилосердно трещала. – Вам не кажется, что они хотят стянуть навес? – спросила Катя. – Нет, – сказал я. – Смотрите. Там, в башне, какой-то маленький чувачок. Он собирается добраться до нас по цепи. В самом деле, мохнатый гномик из башни прикрепил к натянутой цепи небольшую корзинку, которая повисла на лямках на манер дамской сумочки, и запрыгнул в неё. Корзинка, немилосердно раскачиваясь, начала скользить по цепи в нашу сторону. На моей карте появилась белая точка этого визитёра. И пропала, оказавшись над нашими головами, в то время как он сам спрыгнул с гофрированной крыши и ловко приземлился перед паровозом. Громко звякнула какая-то большая металлическая блямба, укреплённая на его поясе. Он подобрался к окну в правом борту локомотива. Мы, сгрудившись, наблюдали за ним, не сводя глаз с него. Обликом, пропорциями он напоминал гоблина, но не имел одежды, а был покрыт жёсткой чёрной щетиной. Он был намного меньше среднего гоблина, примерно такого же роста, как Зев. На голове у него была фуражка железнодорожника, на поясе висел гаечный ключ размером втрое больше его самого. Эта громада шуршала по полу и со звоном ударялась о бок паровоза. Приблизившись, гость прыгнул, причём гаечный ключ ему как будто совершенно не помешал. Виджет.[86] Смазочный гремлин. Уровень 19 Техник паровоза «Железного клубка». Гремлины бывают не только хорошими или плохими. Не все они ликуют, разрывая плоть врага и глодая его кости. Некоторым нравятся более тихие занятия, такие области как паровозостроение и тяжёлое машиностроение. Смазочные гремлины склонны совмещать обе сферы деятельности. От нападения на вас этого смельчака удерживает только класс Чувственного мастера, который управление кадров навязало ему при приёме на работу. Если вы не будете оскорблять его или его возлюбленные паровозы, то, вероятно, не пострадаете. – Прошлый раз шо грил вам. Станций закрыт тут, – изрекло существо. – «Воронов крыл» сперва, а щас «Кошмарный»? Потеряешь зверьков своих? Мне дело шо? Не вишь, все заразились? Критич масса скоро. Жизнь мой рискну, чтоб ваши попы тупые вывести отсюда нах. Снабжать вас кто не хер. Я почти не понимал, что он пытался высказать. По интонациям – точь-в-точь креол, старающийся изобразить выговор кокни[87]. Его голова всунулась в проём на месте лобового стекла прямо напротив Кати. Всунулась – и на сколько-то мгновений застыла. – Блин, бог свят, – наконец проговорил он. – Обходчики, шоль? Поезд ваш? Ломщик где? Пришили, да? Боевой маг – гнида. Отпущу, други, коль Зачиншу не убили. Я не видел оснований врать малышу. – Если Ломщик – это машинист, то да, мы его убили. Зачинщица жива и здорова. Мы просто стараемся добраться до одного из колодцев. Внизу парочка гулей наконец-то заметила нас. Один взвизгнул и указал на что-то. И все, кто был в депо, повернулись в нашу сторону. – Колодцев? – Виджет засмеялся, не то не заметив внезапного интереса гулей к нам, не то не придав ему значения. – Так какого вы все сюда прётесь? Чо не «Драпай-поезд»? Ко всем колодцам провезёт. – Он постучал по металлической раме окна. – Блин тудыть, у этого поезда станция восемьдесят три есть, мандарин и слива. На мандарин – и дуете до восемьдесят девятой, там хоп – на «Драпай». Привёз бы прям на куст колодцев. – Он рахохотался вовсю. – Придурки эти обходки. Придумывают на свой же зад. Ладно, ничо вам не сделаю, если с Зачиншей хорошо всё. Она мамой будет, сами знаете. Ломщик на букву «ё». Он Ёмщик. – Виджет опять засмеялся, на этот раз своей тупой шутке. – А этих-то бой-магов никто не любит тож. Не вы тока. Ага, выезжаем сейчас. Все в депо А. Гулей нема в депо А. На двенадцатую тут сколько хошь линий. А, аль двадцать четвёртая вам ишо лутче. На двенадцатой они в санитарах. Но все поезда с этого депо нах. Ворота никому не открывают. Выбираться по цепям надо. Один гуль, какое-то многорукое чудище, уже влезал по боку паровоза. Виджет повернулся к нему и заорал: – Брысь лапы отсель! Он сорвал с рабочего пояса гигантский гаечный ключ и угрожающе замахнулся им, как алебардой, сжимая его обеими руками. Хвап! Пончик выпустила через разбитое окно Магическую стрелу в гуля – в упор. Страшилище не умерло сразу, оно брякнулось на спину. Ноги подогнулись под туловище, и над ним появилась надпись: «Без сознания». Уже через секунду буквы пропали, и на их месте возник косой крест.