Ральф беспокойно завертелся под листьями. В Дартмуре вообще дико, вот и дикие пони. Дикость его больше не привлекала. Мечты повернулись к обузданной прирученности города, где нет места дикарству. Что может быть безопасней автобусной станции, там колеса, там фонари… Уже Ральф танцевал вокруг фонаря, и автобус полз от стоянки — странный автобус… — Ральф! Ральф! — А? Что? — Ты не надо так шуметь. — Извини. Тьму в дальнем углу прорезал ужасный стон, и их затрясло под листьями. Сэм и Эрик дрались, вцепившись друг в дружку. — Сэм! Сэм! — Эй! Эрик! И снова все успокоилось. Хрюша тихонько сказал: — Нам пора мотать отсюдова. — Ты про что это? — Чтоб нас спасли. Впервые за день и, несмотря на давящую тьму, Ральф прыснул. — Нет, правда, — шептал Хрюша. — Если нас скоро не спасут, то все — мы свихнемся. - …и будем немного того. - …психи ненормальные! - …шизики! Ральф сдунул с лица взмокшую прядку. — А ты тете своей напиши. Хрюша всерьез призадумался: — Я не знаю, где она теперь. И у меня конверта нету. И марки. И здесь почтового ящика нету. И почтальона. Ральф не ожидал от своей шутки такого успеха. Он давился смехом, он весь дергался, трясся. Хрюша с достоинством укорял: — Я ничего не сказал такого ужасно смешного. Ральф хихикал, ему уже стало невмоготу. Он мучился и, сокрушенно, задыхаясь, лежал и ждал, когда на него опять нападет смех. Во время одной из таких пауз его подстерег сон. — Ральф! Опять ты шумишь. Ты лучше тихо, а, Ральф, а то… Ральф приподнялся и сел. Он был благодарен прервавшему его сон Хрюше, потому что автобус приблизился и стал уже виден ясней. — Что — а то? — Тш-ш. Слушай. Ральф улегся, осторожно, под долгие вздохи листвы. Эрик простонал что-то и успокоился. Тьма, кроме глупой полоски звезд, была плотная, как войлок. — Я ничего не слышу. — Там снаружи шевелится что-то. Ральфу сжало виски. Шум крови в ушах утопил все звуки, потом затих. — Нет, ничего не слышу. — А ты слушай. Ты подольше послушай. Ясно, отчетливо и в двух шагах от шалаша хрустнул сучок. Снова кровь загремела в ушах у Ральфа, в мозгу замелькали смутные, смешанные образы. Их совокупность осаждала шалаш. Хрюшина голова ткнулась ему в плечо, рука стиснула его руку. — Ральф! Ральф! — Тихо ты. Слушай. Ральф взмолился в отчаянье, чтобы зверь предпочел малышей. Страшный шепот шипел у входа: — Хрюша… Хрюша… — Пришел! — задохнулся Хрюша. — Он вправду есть! Он глотал воздух и жался к Ральфу. — Хрюша, выходи. Ты нужен мне, Хрюша. Губы Ральфа были у самого Хрюшиного уха: — Молчи. — Хрюша, Хрюша, где ты, Хрюша? Что-то прошуршало в тылу шалаша. Хрюша на мгновенье замер. И у него началась его астма. Он весь выгнулся, забил ногами по листьям. Ральф откатился от него. Потом был страшный рев у входа. Плюхнулось, бухнулось живое что-то. Кто-то споткнулся об Ральфа, перелетел через него. В Хрюшином углу все смешалось — рев, хруст, мельканье рук, ног. Ральф наугад колотил кулаками во тьме; потом он и еще кто-то, человек, кажется, десять, катались, катались по листьям, били, кусались, царапались. Его трясли, рвали, кто-то сунул пальцы ему в рот, он укусил эти пальцы. Рука отдернулась и тут же, как поршень, ударил кулак, и шалаш затрясся, посыпались искры. Ральф отпрянул, попал на корчащееся тело, ему горячо дохнули в щеку. Он колотил, молотил кулаком по горячо дышавшему рту. Он распалялся, он колотил, бил, а лицо под кулаком уже сделалось скользкое. Потом между ног ему всунулась коленка, и он упал, он все забыл от боли, а через него уже валились сцепившиеся тела. Шалаш рухнул, бесповоротно завершая сраженье. Неизвестные заметались, темными тенями выскользнули из развалин и унеслись прочь, и тогда стал слышен вой малышей и свистящий хрип Хрюши. Ральф кричал срывающимся голосом: — Малыши! Идите все спать! Это мы дрались с теми, а теперь — спать. Близнецы подошли вплотную и разглядывали Ральфа. — Вы оба как — в порядке? — Вроде… — А мне попало. — И мне. А как же Хрюша? Они выволокли Хрюшу из-под веток и прислонили спиной к дереву. В ночи была прохлада и облегченье после недавнего ужаса. И Хрюша дышал уже легче. — Хрюша, тебя не покалечило? — Да нет… — Это Джек со своими охотниками, — сказал Ральф горько. — И чего им от нас еще надо? — Зато мы им всыпали по первое число, — сказал Сэм. Честность вынуждала его продолжить. — Ну, то есть вы, конечно. Я в углу у себя как-то застрял. — Да, я одного как следует сделал, — сказал Ральф. — Раскрасил его что надо. Теперь подумает, прежде чем снова к нам сунуться. — И я, — сказал Эрик. — Я спал, а он меня ка-ак саданет по морде. Ральф, у меня, наверное, все лицо в крови? Но я ему тоже хорошо дал. — А ты его как? — Коленкой, — бесхитростно хвастал Эрик, — ка-ак двину между ног. Ох, он орал! Ты б послушал. Так что мы их неплохо отделали. Вдруг Ральф шелохнулся во тьме. Но потом услышал, как Эрик что-то делает пальцем во рту. — Ты чего? — Да так. Зуб шатается просто. Хрюша подтянул ноги.