И они стали читать, сначала Надя, потом Марина. У них даже появились слушатели, сперва на лавочку ближе к ним пересела старушка в темном плаще, потом подошла девушка с коляской, за ней молодая пара. – Надо будет в другой раз деньги за выступление собирать, – смеялась Марина, когда они шли к метро. – И книги продавать! Надя несла желтый кленовый лист. Москва улыбалась и поворачивалась к солнцу всеми улицами, переулками и площадями. 32. Глаза-колокольчики Поднявшись из метро, Надя посмотрела по сторонам, перешла трамвайные пути и повернула налево, к ярко-розовому особнячку. Она шла делать татуировку, иногда останавливаясь, чтобы прочитать Маринины подбадривающие сообщения. Надя уже точно не помнила, что именно привело ее к этому решению, но через несколько часов у нее на плече должны были появиться два маскарона – те самые, в которых они с Повелителем увидели лица друг друга. Поднимаясь по Лефортовскому переулку, Надя замедлила шаг – еще не поздно передумать. Если сейчас развернуться и уйти, ничего не изменится. Она остановилась и глубоко вдохнула ноябрьский воздух. Тату-мастер прислала ей готовый эскиз точно в день рождения Лялина, и Надя посчитала – это не случайно. Хотя и не очень верила, что татуировка может как-то повлиять на жизнь, тем не менее, это совпадение привело к окончательному решению. Надя посмотрела на часы и пошла вперед. Салон находился на первом этаже жилого дома. Железная дверь вела в небольшой коридор, в конце которого стояла полукруглая черная стойка. Надя сняла пальто и села на красный бархатный диванчик, ожидая Агнессу. Через несколько минут к ней вышла девушка среднего роста с рыжими дредами, большими голубыми глазами и сильным голосом. На ее обеих руках и по шее вились цветные татуировки. Когда Надя села в кресло, Агнесса взяла трансферный лист и перевела рисунок на кожу. – Иди смотри как? – сказала она. Надя подошла к большому зеркалу и повернулась боком. Два маскарона таинственно улыбались, готовясь к своему воплощению. Именно из-за этой едва ощутимой улыбки, будто бы одной на двоих, она выбрала рисунок Агнессы. Эскизы, предлагаемые другими мастерами, Наде не нравились, неживые и больше подходящие для иллюстрации книги об истории маскаронов, но не для ее татуировки. А эти – влюбленные счастливые лица – это был именно тот рисунок, который она искала. – Ну что, все нормально? Учти, тату навсегда, свести не получится, этот цвет лазер не возьмет. – Это уже навсегда, – ответила Надя и вернулась в кресло. Работа началась. Пока она смотрелась в зеркало, Агнесса достала нужные краски, и открытые баночки стояли на столике рядом с ней. Тату-машинка, похожая на толстый карандаш, застрекотав, сделала свой первый укол. – Ой, – вздрогнула Надя. – А ты как хотела, – отозвалась Агнесса. – У нас впереди ой-ой-ой! Боль оказалась терпимой, но весьма чувствительной. В зале кроме нее и Агнессы работали еще два человека: накаченный молодой человек с пирсингом, что-то рисующий за компьютером, и девушка – розоволосая мастерица добивала рисунок на руке высокой клиентки с фиолетовыми волосами. От боли Надю отвлекали разговоры татуировщиков. Этот салон они выкупили у предыдущих хозяев, своими силами сделали ремонт. Как раз в это время в коридоре трое ребят вешали большую новую люстру. Они говорили о тату-конкурсах, вечеринках, о том, как кто-то отвозил девочек домой на «гелике», словом, это были новые, непривычные разговоры. Надя вспомнила, что почти никогда не была на вечеринках и дискотеках, если только на квартирниках с чтением стихов. – А у меня вчера новая девушка была, – как бы невзначай проговорился татуировщик за компьютером. – Федя, у тебя каждый день девушка! Врешь, небось! – откликнулась Агнесса. – Да чего вру-то! Вот поделиться с вами ничем нельзя! – Поделиться можно. Радостью. Но не воображаемой. Кстати, о радости: эй, вы там скоро люстру повесите? – громко крикнула она. – Хочешь помочь? – ответили из коридора. – Я работаю! – Мы подождем, когда ты закончишь. – А когда я закончу, то поеду с подругой в «Джонджоли» есть лагман. Там офигенный лагман, лучший в Москве! – Агнес, как это повернуть, так или так? – к ней подошла розоволосая татуировщица вместе со своей клиенткой и приложила эскиз к руке. – Так! – мельком взглянув, повернула рисунок Агнесса. – И никак иначе! Вообще самое странное расположение, которое я помню, это единорог на бедре, летящий к жопе. Ты помнишь единорога? – Да, она еще спрашивала, как это можно исправить. – А как такое исправишь! – Агнесс, люстра не горит! – снова крикнули из коридора. – Что значит «не горит»? Почему? – Мы не знаем, сломана, может. Ты ее проверяла? – Нет, конечно. Как я ее проверю, я на «Авито» покупала. – А надо было в магазине! – В магазине в два раза дороже! Она новая, должна работать! Хозяйка клялась, что все в порядке! – Маленькие горят, большая нет. – Чините! Федя, посмотри мой телефон, мне подруга не пишет? Ужасно хочется съесть лагман… – Никто тебе не пишет. А что такое лагман? – Лагман? Ты не знаешь, что такое лагман! Это офигенная вещь из баранины! – Баранина воняет! – Да сам ты воняешь! Просто барана нужно правильного выбирать. У меня отец как-то купил баранину, ему на рынке клялись, что животина кастрирована. Начал готовить – пошла вонь. Он прям казан с плиты схватил, меня в охапку, приехал на рынок, и вывалил это на прилавок… – А продавец что? – спросила Надя. – А что продавец, другое мясо дал. – Крутой у тебя отец. – Ха! Все подруги помнят мой день рождения, когда папенька решил нас научить, как правильно резать мясо. Закрыл всех на кухне и давай тесаком размахивать: «Это надо резать так! А не вот так!» Теперь, когда собираемся, каждый раз вспоминаем. Эй, как там люстра? – Не горит! – Ну она у меня получит! Если эта тетка думает, что я не дождусь ее возле подъезда, она ошибается! Люстра из-за которой я чуть не лишилась мочевого пузыря! Застряла в пробке по дороге в Красногорск, думала, умру – ни выйти, ни остановиться. Потом какое-то кафе увидела, вбежала с криками, где у вас туалет. Потом бутер с кофе у них купила, неудобно было. Ну я ей покажу, как негорящую люстру продавать! Слушайте, а может, она и была такая, после магазина? А точно нельзя починить? Красивая люстра! Агнесса остановилась и посмотрела на татуировку. Надя повернула голову. Женский маскарон пока проявился лишь контуром, а вот мужской уже обрел загадочную полуулыбку. – Хорошо, – кивнула она, и рука с машинкой замерла над красками. Окунувшись в колпачок с пигментом, тату-аппарат, словно пчела, набравшая меда, вернулся к Надиной руке, чтобы оставить на ней жалящие микроуколы, образующие рисунок. – Ай! – не выдержала Надя. – Что, вонзаки-боляки? – поинтересовался Федя. – Вонзаки-боляки! – хмыкнула Агнесса. – Да, вот так здесь бывает, а что делать. Ну хочешь, отдохнешь немного через пять минут? Во время перерыва Надя пошла в туалет. Когда она включила свет, то вздрогнула: возле стены в углу стоял полуголый мужчина, на самом деле оказавшийся искусственным. – У вас там манекен, я даже испугалась! Надя плюхнулась в свое кресло. – А, это Герман, – ответила Агнесса. – У нас с ним случай был. Свет в туалете не работал, и клиентка пошла туда с фонариком… Короче, такого визга я давно не слышала, она подумала, что там мужик живой стоит. – Я тоже сначала подумала, что живой. Надя посмотрела на свое плечо: женский маскарон тоже начинал улыбаться. – Какая самая странная татуировка, которую ты делала? – спросила она у Агнессы, чтобы отвлечься. С каждым прикосновением машинки боль усиливалась. – Странная? – Агнесса задумалась. – А! Это осьминог, у которого на концах щупалец были мертвые птичьи головы. Ее делала женщина лет пятидесяти. Она весь сеанс выносила мне мозг на тему, что у нее дочь сумасшедшая с диагнозом. А потом мне муж, он врач, сказал, что это заболевание по наследству передается… Вообще психологи – странные люди. Мужа наша кошка голая боится, хотя он ее не бил, даже не орал особо. Он ей только скажет «Пш!» – и уже несется эта голая кучка, пахнущая грибами. Вы знаете, что голые кошки пахнут грибами? – А у меня самой странной татуировкой была коза, – вспомнил Федя. – Коза? – Да, коза. Черная крупная морда. – Действительно странно. У козы глаза как колокольчики, я их боюсь. – Не зря же их сатанисты всякие любят. – Вы что, уже все? – спросила Агнесса, когда фиолетоволосая девушка подошла к зеркалу. – Нет, у нас перерыв.