Смотрели – взгляда не отвесть, — Любовью полные последней, А может, первою… Бог весть… Надя подошла и села на подлокотник его кресла, обняв Лялина за плечо. – Какое хорошее. – Не мог без тебя уснуть и вот, вдруг… Я же уже лет двадцать, наверное, стихов не пишу. Как, по-твоему, не разучился? – И это ты у меня спрашиваешь? Кто бы мне рассказал – ни за что не поверила! Оно прекрасное. Про любовь… Это что, мне? – А кому же еще! – удивленно воскликнул Лялин. – У меня, кроме тебя, никого нет. – У меня тоже. Надя повернулась и уткнулась ему в волосы, они пахли чем-то мягким и травяным. 53. Без крыльев, но летит Лялин предложил Наде сходить в старообрядческую общину. – Тут недалеко, как раз на трамвае доедем. – А тебе не надо на процедуры или осмотр? – Нет, все утром было. Мне только к шести вернуться надо – холтер снять. – Что снять? – не поняла Надя. Лялин расстегнул рубашку, и она увидела на его груди белые присоски, из которых тянулись проводки к маленькому серому приборчику. – Что это? – испугалась она. – Не бойся, он всего лишь снимает показатели сердца. Я с ним уже второй день хожу. Сегодня вечером нужно снять. – А-а-а, – протянула Надя. – А как же мы тогда пойдем? Тебе лежать, наверное, надо. – С тобой бы я прилег! – он игриво приобнял ее. – Еще чего! – увернулась она. – Ты хочешь испортить исследование? – Вообще-то доктор сказал жить обычной жизнью, – обиженно ответил Лялин. – Да? Ну тогда идем гулять! Только давай сначала по территории пройдем, хочу посмотреть. Очень похоже на санаторий. – А соседний корпус и есть санаторий – там реабилитационный центр. – А здесь? – А здесь исследуют и лечат. Если операция не нужна. Ну раз ты не хочешь со мной прилечь… Они снова прошли по коридору и спустились вниз в сером зеркальном лифте. День обещал быть теплым. Вдоль корпусов прогуливались больные, в основном пожилые мужчины, они с интересом смотрели на Лялина и Надю. Ближе к забору обильно растущие деревья напоминали парк, здесь дорожки с лавочками и беседками окружали высокие клены. Надя увидела большую шахматную доску, черно-белые квадратики поля лежали прямо на земле, на нем стояли огромные фигуры. Самым рослым был король – где-то полметра. – Смотри, они легкие, – Надя подняла за голову белую пешку. – Сыграем? Только я правила не все помню, подскажешь? Она начала расставлять фигуры для новой игры. – Ты какими будешь ходить? – Ну белые, конечно же, тебе. – Ура, тогда я начинаю! Надя задумалась, потом передвинула пешку, стоящую перед конем. Она не очень хорошо играла в шахматы. Не прошло и десяти минут, как Лялин съел ее слона, ладью и несколько пешек. Постепенно к ним подтянулись зрители – несколько любопытных дедушек встали в беседке, наблюдая за ними. – Неожиданно! – сказал один из них, когда Надя выдвинула на середину доски последнюю ладью. – А женщины вообще непредсказуемы, – ответил Лялин, и его конь, прыгнув, съел Надину фигуру. – Вот, опять! Как я не заметила эту дурацкую лошадь! Так нечестно! – Ну как же нечестно. Ты просто смотри внимательнее. – Я не могу! Меня все отвлекают! – Надя вернулась на свою половину поля и заметила, что их зрители, видимо, приняв ее крики на свой счет, медленно покидают беседку. Теперь они играли наедине. Через несколько ходов Надя увидела, что ферзь Повелителя стоит под ударом ее слона. Сначала она не поверила и посмотрела на него – но Лялин вдумчиво наблюдал за шахматным полем. Тогда она подошла к своему слону, подняла и спросила: – Она же наискосок ходит, да? – Да, – ответил Лялин, глядя в другой угол доски. Надя взяла в руки фигуру и, крадучись, сделала несколько шагов по полю. – Ух ты, как я проглядел! – Схватился за голову Лялин, когда Надя радостно прижала к груди гигантского черного ферзя. – Зато я съела самую ценную фигуру! – радовалась она. – А это правда, все честно? Ты не поддавался? – Честное комсомольское! Просмотрел! Доигрывать они не стали. Лялин и Надя вышли за ворота больницы и свернули в сторону остановки. Трамвай довез их до метро «Преображенская площадь». Лялин сориентировался быстро: они прошли совсем немного, когда Надя разглядела красную башню колокольни и чуть дальше – темные купола с крестами. – А я думала, старообрядцы только в Рогожской слободе, – сказала она. – Здесь Преображенская община. Давай сначала сходим в Никольский монастырь, а потом вернемся сюда, за этим домом, если я не путаю, территория женской обители. – Хорошо. Что ты о них знаешь? – Да ничего. Только что появилось все это во время эпидемии чумы. – Звучит оптимистично. Потом надо будет про них почитать. Они прошли мимо высокого деревянного забора, после которого начиналась кирпичная монастырская стена. – Да тут целый кремль! – удивилась Надя, глядя на красные остроконечные зубцы. – У монастырей же одна из задач – оборонительная. Неудивительно, что здесь крепость. – А это монастырь? – Кажется, да. А что, ты снова хочешь от меня сбежать? Тогда не пойдем! – Андрюша, ну ты опять! Как я тебя оставлю, да еще и с этой штукой на груди! – Чувствую, сердце бьется неровно… – слабым голосом произнес Лялин. – Прекрати! Надя рассмеялась и взяла его за руку. Они зашли внутрь, пройдя арку под Крестовоздвиженской надвратной церковью. Этот храм из красного кирпича с пятью темными куполами отличался от других цветом отделочных украшений – пилястры, карнизы и узоры были не чисто белого, а нежного теплого сливочного оттенка. За стеной, упираясь основанием в землю, будто широкой ступней, тянулась в небо краснокирпичная колокольня. За ней, словно стесняясь своего малого роста, скромно стояла круглая башенка Никольской церкви. Круглые и полукруглые окошки обрамлял белый камень, на стенах лепились резные остроконечные украшения, свисающие белые шишки украшали арки, напоминающие формой ребро средневекового костела. – На готику похоже, – сказала Надя, запрокинув голову. – А это она и есть, – отозвался Лялин. – То есть не совсем, здесь псевдо– или ложная готика. Так что ты правильно заметила. – Необычно. Спасибо, что показал. А ты здесь был раньше?