Корус вернулся с небольшими запасами грибов, ягод и каких-то трав. Живность, которая ему попадалась была отпущена. Ему просто было жалко убивать кого-либо. В повозке нашлось место для складирования припасов, рядом с мисками, а палки, которые позже будут объяты пламенем горкой лежали под столом. Клацирия сидела на ступенях, открыв дверь просто наслаждаясь видом природы. Поля сопровождали её много времени. Изумрудная трава волной создавала отблеск Солнечных лучей. Над травой виднелись головы различных животных, небольшие с тёмным мехом. Глаза словно пуговицы, смотрели куда-то вдаль, не обращая внимание на создаваемый шум. Спустя несколько часов начали появляться поваленные деревья, обломанные пополам. В оставшихся обломках торчали большие перья. Потасовка диких зверей не редкость, но Клацирию всё-таки это настораживало, ведь они могут быть впереди и нету гарантии, что группка людей не станет для кого-то из них мишенью в новой охоте. По пути встретилась река, которая преградила путь. Пока они ехали вдоль неё в поисках моста было время рассмотреть эту чудесную преграду. Голубая вода настолько чиста, что видно рыбу. Суетились мальки и по-настоящему огромные особи. Лишь самую глубину скрывал мрак, так и гипнотизируя собой. Две фигуры – одна судьба – Борлен, тебе лучше? – Повозка всё ещё ехала вдоль реки, показывая спокойные поля. – Да. Немного полегчало. – Борлен присел рядом с Клацирией на входе. – Как вы оказались у Пелагора? – Её голова повернулась в сторону младшего из братьев. Взгляд был задумчивым, словно копался в прошлом, размышляя о вариантах, которые могли произойти с ней. – Он появился неожиданно, мы все жили в деревне, далеко отсюда. Долго говорил с родителями, они потом долго ругались и думали над тем, что он им сказал. Только позже я от Лукко узнал, что Пелагор попросил их поохотится с ним на болотах, мы пошли за ними, нас не видели. – Борлену было тяжело рассказывать не только из-за повреждений тела, но и потому что это было его прошлым. – Лукко был впереди меня, я толком и не видел ничего, а когда всё-таки он меня пропустил посмотреть… Русалки, вроде так Пелагор их назвал, уже топили моих родителей. Я побежал помогать, кричал, но мой брат меня схватил и не пускал! А потом Пелагор нас и взял с собой, чтобы был дом и хоть кто-то заботился о нас. – Оу, извини за это…И за то, что вам так досталось из-за меня. Мне жаль, правда. – Смотреть в глаза собеседнику не было сил, только страх увидеть в них осуждение или обвинение в случившемся. – Всё хорошо. Ты же не виновата в смерти родителей, за что извиняться. – Так, малышня! – Оникс выглядела полной сил. Спокойной походкой оглядела всё внутри, будто она не находилась тут несколько дней. – Делитесь прошлым? Это хорошо, полезно знать с кем путешествуешь. Повозка выехала на протоптанную временами дорогу, а сразу рядом оказался мост. Хлипкий, сколоченный из досок он не внушал доверия, но выбора никто не предоставлял. Проезжали тихо, не беспокоя равновесия, царящего на этом месте. Доски заскрипели, завопили под таким весом, только как бравый авангард стоят они до конца не ломаясь. Сейчас, когда тёмная пучина прямо под ногами, только спрыгни вниз и окажешься в её путах, она начала действительно пугать. Ещё немного и начнут мерещится глаза глубинных тварей чьи формы невозможно было бы не то, что описать, даже запомнить, рассудок потемнел бы в миг. – Красиво! – Сказала Оникс, возвышаясь над детьми, чавкая яблоком. – Корус взял еды? Или может уже успел раздобыть? – У сундука лежат грибы с ягодами. – Клацирия показала на них пальцем, не отворачиваясь от вида. – Могу я спросить, почему вы позволили мне остаться у вас? – А ты хотела бы ночевать на улице? Я бы нет, вот и оставили тебя внутри. – Не минуты не раздумывая, ответила Оникс. Мост остался позади, повозку начало меньше тряски и качать, теперь путь ощущался гораздо приятней, словно там за мостом осталось и прошлое, и проблемы. Только обломанных деревьев становилось больше. Здесь было сражение, оба были огромными раз так поломали всё в округе. – А мяса там или что-то подобное из города успел унести? – Артистка ещё не видела остатков побоища, сейчас она копалась в поисках чего ни будь съестного. – Он не говорил про это. – Да вы и не спрашивали, так ведь? – Посмотрите на это! Девушка повернулась, протирая глаза подошла к выходу. Её ноги ещё слегка дрожали, слишком долго они не чувствовали себя в работе. – Ого, вот это побойка здесь была, конечно. – Оникс не особо удивилась, скорее изумилась, но похоже она видела что-то подобное. – Корус, а ты когда таким смелым стал? – Да ладно, не думаю, что на нас нападут. – Сквозь окошко слабо слышался его голос, но разобрать слова можно было. – А детей ты хоть предупредил? – Нет. – В этот момент Корус немного понял свою промашку. – Рассчитывал на тебя и смотри-ка! Не прогадал. Борлен недоверчиво поднял глаза на Оникс, но когда та обратила на это внимание, то он сразу их опустил. Теперь перья встречались чаще, явно начиналась территория хищника. – Ясно. Ты, как всегда, ладно, детишки. – Она присела на корточки чтобы говорить им почти в уши, так шанс что-то прослушать был гораздо ниже. – Сейчас мы возможно рядом с гнездом грифонов, надо быть аккуратней! Если вам покажется крылатое, такое здоровое создание сразу говорите мне, ясно? – А что за грифоны? Впервые слышу. – Тихим голосом спросил Борлен. – Грифон, ммм… Как бы описать-то. Один из видов химер, тело у здешних как у кошек, а голова птицы с очень острым клювом, чтобы вы точно могли понять это оно или нет, то ещё два крыла будут торчать из туловища. – Какое странное животное. – Клацирия пыталась в голове продумать образ, всё время получалась не складывающаяся картина. – А оно на нас может напасть? – Да, но редко такое случается, хоть пусть грифоны и хищники. – А химеры что такое? – Поинтересовался Борлен. Видимо тема различных тварей его увлекала. – Как мне объясняли, химеры – это помесь различных животных в одном теле, как-то так. – Оникс и сама на секунду задумалась над ответом, ведь сейчас она учит ничего не знающих болванчиков, вдруг знания окажутся ложными. Путь был долог, останавливаться на чужой территории было опасно, поэтому почти до самой ночи остановок не было. Луна уже почти показалась на горизонте, тёплый костёр согревал ноги, грибы, нанизанные на палку, понемногу обжаривались над горячим огнём. Тёплые для души потрескивания палок, мягкое жужжание крыльев насекомых, пролетающих мимо, в конце концов мягкая трава и земля, чем не чудесный вечер? Место привала ещё оставалась на территории грифона, но уже было почти на краю. То, что это место было занято говорили оставленные следы когтей на булыжниках и стволах деревьев. Корус попросил Клацирию снова станцевать, только теперь перед Оникс. Повторить точь-в-точь не особо получилось, некоторые движения были новые, некоторые забыты, но в целом всё прошло прекрасно, небольшое исполнение порадовало девушку. Долго эта парочка после любовалась плеядами звёзд, столь красиво сияющих на небе, перешёптывались и иногда тихо посмеивались. Оникс ушла спать, когда остальные продолжили сидеть. Она легко утомлялась даже ничего не делая, но в этом ничего страшного. Тогда Клацирия спросила Коруса: – Почему вы разрешили мне остаться? – Да, она задавала этот вопрос и получила ответ ещё днём, но тогда он прозвучал не убедительно, словно сказан для вида чтобы отстали. – А у неё ты спрашивала? – Корус сказал это имея ввиду свою подругу. – Да, она сказала, что просто так. – Хах, вот как. Ты не говори ей только, но просто ты похожа на неё только в детстве, тогда ей не помогли в похожей ситуации, и она знает какого это. – Корус говорил тихо, чтобы не услышала Оникс. – Её тоже продали?! – Да-а… – С тяжелым выдохом Корус растянул это слово. – Но тебе это знать не надо, так что забудь. Всё, надо спать. Корус почти не ел, отдал часть своих грибов Оникс. Пытался о ней заботится, проявлять знаки внимания, пусть они уже и давно вместе, но от этого никому не станет хуже. Выглядит мило, а ей ещё и полезно, после такого голодания. Ночь прошла тихо, только громкие хлопки крыльев грифона в далеке отчетливо слышались, пугали, настораживали. Химера просто пролетала свои владения, охраняя гнездо. Проснулась Клацирия только днём, когда Солнце уже было в зените. Корус и Оникс управляли лошадьми, точнее Корус управлял, а она просто была с ним рядом, головой на его плече что-то рассказывала. Опасная местность была покинута, но такие путешествия всегда опасны. Тёплый ветер обдувал высунутые ноги, приятно щекоча меж пальцев, волосы трепались, а глаза немного слезились. Клацирия задумывалась, вернётся ли она когда-нибудь обратно, в тот злосчастный город, название которого даже не знала. Борлену становилось лучше с каждым днём, пусть синяки всё ещё уродовали его тело. Спал он гораздо больше неё, даже сейчас он спит, а Клацирия смотрела на него и просто тихо улыбалась, неужели она не причинила никому вреда, снова. Прошло ещё два дня после той остановки, малая полоса леса стояла на пути, небольшое препятствие. Ветер уныло завыл, словно предвещая беду, даже звуки мира затихли, чтобы они услышали предупреждение. Лишь небо не подавало знаков оставаясь чистым. Внутри леса стало немного душно, словно в серпентарии полным змей под палящим Солнцем. Ощущение, что за тобой наблюдают не покидало. Стрела вонзилась в землю прямо перед лошадью. Лишь предупреждение, знак чтобы жертва остановилась. Беда пришла неожиданно. Высоко на толстой ветке одного из древ стоял мужчина в длинном тонком плаще, развивающимся на усилившемся ветру. В патлатых волосах застряли несколько листьев и веток, на льняной жилетке уже давно засохла чья-то кровь. Длинные серые штаны, потрёпанные временем, заправлены в высокие ботинки. Его ладони, сжимающие натянутый лук, были обернуты в полоски ткани, которые скорее всего обрезали из чужой одежды. Его лицо прикрывала черная маска, натянутая чуть выше носа. Корус и Оникс недоумевающе подняли глаза, не проявляя страха или паники, словно каждый день встречаются с таким. Лошади остановились, стуча копытами на месте. – Смело пересекать границу между королевствами здесь. – Дерзкая манера речи, каждое слово ощущалось будто вызов, призыв к ответу, провокация, на которую можно было бы ответить. – Золото ищешь? Так у нас его нет, мы просто артисты! – Спокойно ответил Корус. – Конечно! Конечно мы верим… – Сзади повозки слышались приглушенные шаги. – Но почему бы и не проверить? Грязные, почти черные плащи закрывали фигуры сзади, шкуры зайцев, перья птиц, головы волков и воронов украшали и без того безобразный вид нападавших. Головы и лица были спрятаны под одеждой и масками, а у кого-то просто обмотанной тканью пряталась вся голова кроме глаз. – Что вам требуется? Только золото? – Оникс немного начинала паниковать из-за детей внутри, ей было страшно, страх возможной смерти Клацирии и Борлена заставил её открыть рот в надежде найти общее решение, возможность договориться. – Решим всё мирно! – Мы возьмём всё: одежду, припасы, шкуры и товары, если они конечно есть. – Лучник спрыгнул вниз, понемногу приближаясь к артистам. – Мы, как и вы зарабатываем с трудом. Нам пригодится многое. – Впервые слышу, чтобы разбойники забирали одежду, да и что-то помимо золота. – Корус был решителен, но спокоен. – Кто сказал или назвал нас разбойниками? Мы просто жертвы несчастного суда судьбы! Жизнь сложилась не в нашу пользу. Дверь внутрь отрылась, дети забились в уголок повозки, спрятались под навесными кроватями. Громкие шаги пугали не меньше грома, внезапно грянувшего зимой. В мешки начали утекать вещи, сундук оказался вскрытым грубыми ударами кирки. Маски они не трогали для них они были бесполезны. Трое, что вошли, действовали аккуратно, словно взломщики в чужом доме. Без лишнего погрома и следов, только забрать драгоценное для них и уйти, такая основная задача. – Вы! Раздевайтесь! – Лучник перешёл на крик, пытался напугать. – Я же сказал, мы заберём одежду, оглохли? – Ладно, только спокойно… – Корус начал понемногу снимать с себя одежду. – Только я, её не трогайте. Остальные уже начали скрываться за деревьями, всё необходимое они забрали. Дети остались не замеченными, место, которое они выбрали совершенно не намекало на наличие хоть чего-либо ценного. – Я не давал выбора, быстро! – Стрела вонзилась между Корусом и Оникс в доску. – Слазьте вниз! Хочу быть на одном уровне с вами… Оба они оказались на земле. Корус продолжал снимать с себя одежду, когда за ним начала повторять Оникс, то артист остановил её простым жестом. Корус ставил честь своей возлюбленной превыше жизни, но не её, а своей. В его голове не помелькала даже мысли о том, что он позволит когда-либо обесчестить её. Столько лет он бережно охранял её, чтобы в один миг жалкий разбойничек обрёк всё, нет… Такого не будет. Клацирия вылезла из укрытия, понемногу подползая к двери, чтобы посмотреть, возможно помочь! – Если ты не понял, то я сам сниму с неё всё! – Лучник потянулся своими грязными, обмотанными руками к ней. Корус сразу же оттолкнул его в сторону. Грабитель не упал, лишь слегка попятился, сразу по возвращении равновесия он выпустил стрелу в защитника. Знак на глазу артиста загорелся, огненная змея, что раньше просто танцевала и пугала, сейчас же сожгла летящую стрелу, проглотив её. От того спокойного, даже по-зимнему тихого парня осталась только огненная пустошь, вспышка Солнца, что разгорелась и собиралась обжечь других. Последующие стрелы повторили судьбы первой. Корус бросился вперёд, его руки загорелись огнём ярости. Оникс побежала за ним чтобы остановить от ошибки, которая могла б привести к его гибели, но безуспешно. Грабителю невозможно было увернуться, огненный удар уже летел ему в голову. В миг они застыли! И Корус, и Оникс застыли на месте. Даже огонь не двигался, не гас от ветра, жара не было! Лучник второпях, как трус поднимался, глотая воздух. Он был напуган, его правый глаз, точнее вместо него теперь зияла пустота, а кровавый след указывал на его взрыв. Нападавший не ожидал встретить благословлённого, не думал о таком безрассудном нападение на себя, настолько что сейчас сам использовал дарованную ему силу, пожертвовав глаз. Клацирия выбежала, когда тот уже скрылся. Они…Они словно статуи из камня. Клацирия смотрела на это, на Коруса, который с открывшим ртом уже предвкушал победу, на плачущую Оникс, оттаскивающую его назад за одежду. Она смотрела не зная, что делать. Сев возле дерева, прямо напротив них, она опустила голову. Мысли, голос, её голос твердил, что она виновата в этом, что она снова навредила кому-то. Голос в голове точно принадлежал ей, как и мысли. Винить себя сложнее чем других, но гораздо больнее. Тихий вой издавался из-под её рук, в которые она дышала. Истерика от безысходности снова поглощала её, обвинения в голове добивали как могли. На плечо легла чужая рука, покрасневшее лицо девочки поднялось на не менее печального Борлена, который словно к своей маме пришел за помощью, за успокоением, ведь иногда его так не хватает. Клацирия обняла его, теперь пытаясь сдержать свои слезы. Нашептывая самой себе обещание, что однажды освободит их.