Раздобыв в кладовке моток бечевки и растянув ее прямо на крыльце между деревянными сваями, я перестирала и развесила, наконец, злополучное белье и шторы. Домой как раз возвращался Аксель, и не один, а в компании грузного взрослого мужчины. Волосы у него были ярко-рыжие, так что я догадалась, что это отец Эрни, мистер Уилкс. Они не стали заходить внутрь и двинулись прямиком к постройке с лошадиными стойлами и кроликами. Мужчина с любопытством взглянул на меня и что-то спросил у Акселя; тот, отвечая, передернул плечами. О чем они говорили, я не слышала, потому что стояла слишком далеко, но поняла, что речь шла обо мне. Мистер Уилкс махнул мне рукой, и я с улыбкой махнула тоже, понадеявшись, что Аксель не стал рассказывать ему обо мне и Томпсоне выдуманную им самим нелепицу. После полудня я ползала на четвереньках по прихожей, вымывая из дальних углов пыль и паутину, когда услышала в воздухе запах гари. Испугавшись, что где-то в доме начался пожар, я побежала по дымному следу, который уже заполнил все пространство под высоким потолком. На кухне Аксель воинственно пытался потушить здоровой рукой плюющуюся маслом шипящую сковородку. Для этого он использовал полотенце, которое мгновенно вспыхнуло и зачадило. — Господи, — пробормотала я, хватаясь за банку с содой и высыпая все ее содержимое в сковороду. Аксель бросил полотенце в раковину и утопил его под напором воды из крана. Кашляя и плюясь от режущего глаза дыма, мы, не сговариваясь, дернули на окне створки, впуская внутрь свежий влажный воздух. Аксель выглядел до ужаса раздраженным и старался не смотреть на меня. — Что это было? — спросила я без упрека, но с интересом, хотя, будь на его месте я, Аксель наверняка уже высмеивал бы меня. — Отошел на минуту и не уследил, — нехотя пояснил он. — Я сейчас приготовлю обед, так что мог бы подождать или… — Нет уж, спасибо! — рявкнул он. А потом оглядел меня с ног до головы презрительным взглядом и добавил: — Не думала одеваться поскромнее? Ты не в баре работаешь. Я оглядела себя, пытаясь понять, что ему не понравилось. Обычная футболка и шорты приличной длины, которые я смастерила сама, отрезав штанины у старых джинс. Макияж я сто лет не делала, а волосы, вечно вьющиеся и пушащиеся из-за высокой влажности, убирала в пучок на затылке. Это, конечно, не костюмчик горничной, но вполне себе нормальная одежда для работы по дому в такую жару. Очевидно, Акселю нужен был повод, чтобы придраться ко мне, и он нашел первый, что пришел на ум. — Мне скафандр надеть? Он фыркнул и ушел. Только тогда я заметила, что радио молчит, и упрямо воткнула штекер в розетку. Динамик заголосил хрипловатым голосом Эдит Пиаф. Я видела, как пикап Акселя проехал мимо дома, и не могла понять, что вывело его из себя. Уж точно не мой внешний вид. А если и так, кто он такой, чтобы указывать мне, во что одеваться? Носить чепчик и передник я не собираюсь. — Ты что тут спалила? Мистер Хейз, прихрамывая и постукивая тростью по полу, остановился в дверях и принюхался. — Это не я, а Аксель, — меня задело его предположение. Что Аксель пытался приготовить, я так и не поняла — сковородка была безнадежно испорчена. — Что это на него нашло? — Клайд приболел. Ничего серьезного, да только Аксель вечно носится с ними, как ушибленный. Говорил я ему — пора их продавать, машина есть, трактор у Уилкса берем, на что нам лошадей держать? А он ни в какую. Их еще жеребятами Мэри растила, видать, прикипел душой… Что ж, это, по крайней мере, хоть немного объясняло вспышку гнева Акселя. Но куда он поехал? Я старалась об этом не думать. Остаток дня пролетел незаметно. Мы с мистером Хейзом как раз уселись за просмотр следующего фильма об агенте 007 и болтали о какой-то ерунде, когда Аксель вернулся. Слышно было, как он остановился в дверях гостиной, наблюдая то ли за нами, то ли за происходящим на экране. — Я оставила тебе ужин на столе, — сказала я ему, обернувшись через плечо. — Если хочешь. — Ребрышки отменные, — кивнул мистер Хейз, забирая у меня миску с попкорном. — Я не голоден, — глухо ответил Аксель. В коридоре послышались его шаги, а затем хлопок двери, ведущей в спальню. Легкая тень разочарования ужалила меня под ребрами. Спать я ушла еще до того, как закончился фильм. Глава 8 Дни шли своим чередом, почти неотличимые друг от друга, пока однажды, лежа в своей постели и слушая радостный стрекот сверчков, заполняющих округу в те редкие ночи, когда не было дождя, я не осознала, что живу на ферме уже вторую неделю. Я почти освоилась здесь, почти смогла вздохнуть спокойно и жить без оглядки, почти привыкла к своему новому имени и ежедневному труду. Я почти докрасила ставни на окнах на первом этаже. Почти на автомате приходила на кухню в одно и то же время, зная, когда объявят прогноз погоды; почти составила идеальную комбинацию из ведер, чашек и тазов на мансарде, чтобы ни одна течь с потолка не затопила пол в моей спальне. Слишком много «почти». Страх, что мой обман вскроется или что мне придется искать новое место, где можно осесть, отошел на второй план, и вперед стали прорываться тоскливые мысли полнейшего непонимания, что я стану делать спустя полтора месяца, когда придется уехать. Мне казалось само собой разумеющимся, что с наступлением совершеннолетия все мои проблемы из прошлого решатся сами по себе, исчезнут, как по мановению волшебной палочки. Но теперь я начала сомневаться. Это сомнение я заглушала в работе, вечерних кинопросмотрах в компании мистера Хейза в гостиной после ужина, в тисканьях кроликов или разговорах с Сэмом, к которым в последнее время стал присоединяться с Эрни. В хорошую погоду мы иногда сидели у реки — я приносила им сэндвичи и ледяной чай, парни купались и болтали обо всякой ерунде вроде спортивных телешоу и спорили, хороший ли урожай будет осенью. С ними было весело. Если выдавалось больше свободного времени, я ходила в гости к Анне, которая всегда была мне рада, или принимала ее в гостях у нас, чтобы порадовать мистера Хейза; однажды съездила в город и встретилась с Лидией за чашкой паршивого кофе в закусочной. Она нарочито небрежно, но невпопад несколько раз спросила, как поживает Шон, и страшно рассердилась, когда я предложила ей просто позвонить ему или как-нибудь заехать к нам. С Шоном мы почти не виделись — он держался особняком и предпочитал уединение. С Акселем мы говорили редко. Когда он приезжал домой вечером или под утро, то всегда выглядел уставшим и угрюмым. Но я ловила на себе его взгляды: долгие, задумчивые и тревожащие, потому что нельзя было угадать, что происходило в его голове в такие минуты. Я заметила, что он снял с руки повязку всего через несколько дней после того, как порезался. «Заживает, как на собаке», — равнодушно пожал он плечами на мой вопрос, и больше мы эту тему не поднимали. Впрочем, как и любую другую. Я почти не замечала его присутствия в доме. Все время, что Аксель проводил на ферме, он тратил на лошадей и прогулки верхом, или же закрывался в своей спальне, и, по моим догадкам, спал беспробудным сном. По крайней мере, он перестал раздражаться без повода и срываться на мне. Я связывала это с тем, что его конь пошел на поправку — уж не знаю, что с ним было, но спустя несколько визитов мистера Уилкса на конюшню Клайд стал выглядеть куда лучше и даже благосклонно принимал от меня морковку или сахар, которые я тайком приносила им с Бонни по утрам. Мне казалось, что теперь так будет всегда, хотя это было напрасное заблуждение, учитывая все «почти». В один солнечный жаркий день я приготовила к ужину ребрышки барбекю, которые очень полюбились мистеру Хейзу, но, вопреки обыкновению, он едва к ним притронулся. — Пойду-ка я прилягу, — сказал он бесцветным и слегка хрипловатым голосом. Продав ему локоть, чтобы помочь подняться из-за стола, я заметила, что руки старика трясутся сильнее обычного. Он выпил положенную порцию послеполуденных лекарств и, отмахнувшись от меня, заковылял из кухни в свою спальню, останавливаясь через каждые два шага и пытаясь перевести дыхание. Глядя на его чуть сгорбленную, дрожащую, как от сильного ветра, фигуру, я внутренне вся похолодела. Накануне Анна предупредила меня, что весь день проведет в городе и вернется лишь к ночи. Аксель уехал из дома еще прошлым вечером и до сих пор пропадал неизвестно где. Остаток дня, который я должна была провести, вымывая кроличьи клетки, я то и дело на цыпочках прокрадывалась к комнате мистера Хейза и прислушивалась. Он тихонько постанывал от боли и бранился себе под нос, но на мои попытки узнать, не требуется ли ему помощь, откликался всегда одинаково: «Оставь меня в покое, все нормально». В конце концов, закончив свои дела, я села с одолженной у Анны книгой в гостиной, оставив дверь в коридор открытой. Но буквы перед глазами никак не желали складываться в предложения, а мрачное предчувствие заставляло меня то и дело проверять, в порядке ли мистер Хейз. От страха и постоянного напряжения из-за того, что я понятия не имела, чем могу помочь, у меня разболелась голова. Когда совсем стемнело, а Эдвард так и не вышел к ужину, я не выдержала и вломилась к нему в спальню. Он лежал, бледный, покрытый испариной, в постели, морщась от непрекращающихся спазмов и широко разевая рот в беззвучном крике. Руки его неестественно изогнулись, словно сведенные судорогой, а блеклые глаза смотрели с таким страданием, что что-то внутри меня оборвалось и рухнуло вниз. — Проваливай, — прохрипел он скрипучим, искаженным от сбитого дыхания голосом. Я пулей выскочила из комнаты — но не для того, чтобы оставить его в покое. В прихожей, схватив телефонную трубку и записную книжку, служащую телефонным справочником, я нашла номер мобильного Акселя и принялась набирать цифры так сильно дрожащими пальцами, что то и дело сбивалась и начинала сначала. Может быть, стоило набрать сразу 911, но карета скорой помощи могла не добраться до этой глуши и к утру. Далеко ли больница? В городе я видела только фельдшерский пункт, но ни одной частной или муниципальной клиники, кажется, не встречала. После долгой череды гудков сработал автоответчик, и при звуках механического бесчувственного голоса я едва не взвыла от отчаяния. Тогда я нашла номер домашнего телефона миссис Грин — к счастью, он был записан прямо на форзаце, — и позвонила ей. Пусть Анны нет дома, зато есть Сэм и Шон, решила я; но все мои надежды разбились о бесконечную череду гудков без ответа. Если с ним что-то случится, это будет моя вина. Эта мысль пронзила меня. Зачем я так долго ждала? Нужно было сразу проверить его, сразу звать на помощь… Я выскочила на улицу и со всех ног помчалась к дому миссис Грин. — Миссис Грин! Сэм! Шон! — барабаня в дверь, закричала я. — Эмма? Дверь открыл, сонно потирая глаза, Шон. — Мистеру Хейзу плохо, — выпалила я, заглядывая ему за спину в надежде увидеть остальных. — Надо везти его в больницу, или, я не знаю… Он схватил меня за плечи и встряхнул — не слишком сильно, но достаточно ощутимо, чтобы я едва не прикусила себе язык.