— В общем, дерзай, — сказала мне на прощание Лидия, — если не срастется, приходи сюда, что-нибудь еще придумаем. — Спасибо тебе, — сказала я, пожалуй, слишком безэмоционально для той радости и проблеска надежды, который она подарила мне вместе с этим измятым листком. Я до того устала, что готова была отключиться, не доходя до машины. — Девчонкам надо держаться вместе, — просто ответила она, как будто это была самая очевидная вещь на свете. — Удачи, подруга. Если старик не захочет тебя взять, покажи ему сиськи. И, звонко расхохотавшись, она юркнула мимо меня к Фоксу. — Точно не хотите мне доплатить? Это полезно для кармы, — я состроила гримасу, не сомневаясь в том, каким будет ответ. Бородач только усмехнулся. — У меня таких, как ты, желающих, очереди стоят, — он повел рукой в сторону дороги, где, ясное дело, ни одной желающей и в помине не было, и повторил: — Бери, что дают, или катись отсюда. — Мудак, — бросила я ему в спину. — Пошла ты. Он ушел. Эрни и компания с трудом погрузились в минивэн и уехали. Я стояла одна на парковке, слушая усыпляюще размеренное жужжание мигающей вывески. В голову вдруг взбрела шальная мысль, что можно было бы ускорить ее кончину одним метким броском булыжника, но ее я отмела — с полицией связываться никак нельзя, а если не успею смыться, проблем не избежать. Хотя вокруг бара стояла тишина, а по шоссе мимо за последние минут десять не проехала ни одна тачка, я решила, что это не самое безопасное место для ночлега, и что лучше отогнать машину поближе к городу и припарковаться там. С этими мыслями я подошла к своему «Доджу», — кроме него на парковке осталась только одна машина, судя по розовому меховому брелку под лобовым стеклом, принадлежащая Лидии, — и, открыв дверцу, рухнула на водительское сиденье. Не успев вставить ключ в замок зажигания, я почувствовала, как глаза закрываются сами по себе, отдалась этому приятному спокойному ощущению и не заметила, как уснула. Глава 2 Настойчивый звук барабанящих по крыше капель и холод настигли меня сначала во сне, — откуда им было взяться в солнечный день в Диснейленде? — а затем и в реальности. С неохотой открыв глаза, я обнаружила себя сидящей на переднем сиденье машины, и в первые секунды после пробуждения испугалась стука дождя. Спросонья я не сразу поняла, где нахожусь: лобовое стекло запотело, и видимость была почти нулевая. Протерев стекло рукавом рубашки, я увидела все то же деревянное здание бара с уже погасшей вывеской. Из-за ненастной погоды и солнца, скрытого за низкими темными тучами, казалось, что время близится к вечеру. В салоне было прохладно, и я потянулась к пассажирскому сиденью, чтобы достать толстовку с надписью «НЬЮ-ЙОРК» — единственную теплую вещь, которую успела взять с собой из дома. Мотор завелся только с третьей попытки. Плохой знак, потому что на услуги автомеханика денег у меня нет, а без машины как без рук. Надеюсь, до того, чтобы запрыгивать в проходящие мимо открытые вагоны товарных поездов, как какая-нибудь бродяжка, дело не дойдет. Да и где я тут найду железную дорогу? Согласно вспыхнувшим зеленым светом часам на приборной панели, было уже два часа пополудни. По радио заиграла «Runaway» Бон Джови. От этой странной иронии мои губы расплылись в невеселой улыбке. Чертыхнувшись, — едва не забыла о вчерашнем совете Лидии, — я нашла в кармане смятый листок бумаги с адресом. На самом деле, он мало чем мог мне помочь — в машине не было навигатора, а у меня телефона, в котором можно было проложить маршрут до фермы. Оставалось только спрашивать дорогу у прохожих, шанс встретить которых в такую погоду стремился к нулю, или надеяться, что у дома стоит табличка с адресом. Кажется, Лидия упоминала, что ферма находится в десяти милях отсюда, но чуть дальше от города — я решила проехать по шоссе на север, посмотреть, не наткнусь ли на нее. Из-за нескольких часов сна, проведенных в неудобной позе на жестком сиденье, спина жутко затекла, и ноги до сих пор побаливали, словно я бежала марафон. К физическому дискомфорту мне было не привыкать, но голод напомнил о себе неприятным тянущим чувством в пустом желудке. Пожалуй, сначала нужно перекусить. Я вырулила с парковки «Старого лиса» и медленно поехала по шоссе вдоль рядов высоких деревьев, растущих по обе стороны от мокрой дороги. В бардачке обнаружились два батончика мюсли, а песня по радио сменилась на лиричную «Wind of changes» Скорипионс. Я сочла это добрым предзнаменованием, хотя и не верила в знаки судьбы. Спустя минут пятнадцать, так и не найдя никаких признаков фермы поблизости, я остановилась у заправки и, быстро забежав под козырек, поинтересовалась у кассира, не подскажет ли он мне направление. — А, Хейзы, — с видом знатока произнес он. — Вам нужно проехать чуть дальше. Увидите мост, сворачивайте сразу после него. Я купила у него хот-дог и банку газировки, заправила бак на десять баксов, — к счастью, к этому времени дождь стих и превратился в легкую морось, так что не пришлось мокнуть, — и снова двинулась в путь. Вокруг, казалось, не было ни единого жилого дома — только лес. Старый мост над вышедшей из берегов из-за дождя рекой не выглядел очень надежным, и мое сердце подпрыгнуло в груди, когда я проезжала по нему. После смерти мамы я боялась мостов и всегда снижала скорость до минимума, даже если дорога была хорошая и пустая. Едва не пропустив поворот, скрывающийся за зарослями кустарников, я притормозила и вывернула руль вправо. Дорога к ферме не была асфальтированной, так что оставалось надеяться, что я не застряну в этой глуши по самый капот в грязи. Дождь совсем прекратился, и солнце выглянуло из-за туч. Деревья вокруг поредели, и на их смену пришли бескрайние поля кукурузы, похожие на декорацию к «Интерстеллару» или какому-нибудь фильму ужасов. Наконец, вдалеке, у изгиба реки, показались два дома. Между ними не было никакой ограды, кроме как из нескольких яблонь и длинной деревянной постройки, возле которой стояла высокая груда тюков с сеном, накрытая брезентом. Один дом был крохотный, но весьма симпатичный: белый, с открытыми настежь голубыми ставнями и маленьким цветущим садом вокруг крыльца. К нему, судя по всему, было никак не добраться, кроме как пройдя через территорию другого дома. Тот стоял ближе к реке, был куда больше, но выглядел довольно унылым и запущенным — краска во многих местах облупилась, черепичная мансардная крыша зияла черными заплатками, почти все окна на втором этаже были закрыты, а одно и вовсе заколочено досками. На лужайке перед ним росло несколько деревьев, почти высохших от жары, и не было ни намека на цветочные грядки, зато тут и там валялись лопаты, грабли и прочий хозяйственный инвентарь. Остановившись у покосившихся деревянных ворот, от которых было ярдов сто пешком до лужайки, я взмолилась, чтобы Хейзы были хозяевами белого домика, а не этого жуткого жилища, и вышла из машины. Мои белые кроссовки почти сразу потонули в грязи. Мама всегда говорила, что внешний и внутренний вид дома многое может рассказать о людях, живущих в нем. Забавно. Я задумалась, что обо мне мог бы сказать тот факт, что жилья у меня теперь и вовсе не было. Никакого звонка или любого другого способа привлечь внимание хозяев поблизости не оказалось. Не было даже почтового ящика, чтобы удостовериться, что кассир на заправке не обманул меня и указал правильный путь. Оставалось надеяться, что у них не было выпущенных на самовыгул злобных сторожевых собак. Стараясь наступать на крупные булыжники, тут и там разбросанные в грязи и ведущие к более-менее цивильно выглядящей отделанной камнем тропинке, я пару раз чуть не поскользнулась. В легком ветерке слышался приятный аромат сырой земли после дождя, свежей травы и сена. Вдохнув полной грудью сладковатый воздух, который показался чистым наслаждением после ночи, проведенной в вонючем баре, я с куда большим энтузиазмом зашагала к первому дому. Со стороны длинной деревянной постройки доносилось ржание лошадей и кудахтанье куриц. Было очевидно, что на ферме должна водиться какая-то живность, но этот факт меня смутил. А если Лидия ошиблась, и им требуется помощница по хозяйству, а не только домработница? Я ничего не смыслю в уходе за животными. Придется импровизировать, если хочу получить работу. Половицы на крыльце недовольно заскрипели, когда я взбежала по ступеням к двери. Сбоку стояло старое кресло-качалка с накинутым на него пледом, словно кто-то любил проводить в нем вечера, глядя на запустение вокруг, а прямо под окном, завешенным темными шторами — лавка с полной окурков пепельницей на краю. Пригладив волосы, которые ужасно распушились от высокой влажности, я громко постучалась, мысленно заклиная владельца этого дома, кем бы он ни был, выйти и сообщить мне, что я ошиблась и Хейзы на самом деле живут по соседству. Внутри, кажется, стояла все та же тишина. Судя по размерам дома, меня попросту могли не услышать; звонка у двери не было, и еще мне пришло в голову, что хозяева могут работать днем в поле и вообще не ждать гостей. Тогда я постучала снова, еще сильнее и громче, и прислушалась. Кажется, из глубины дома послышались торопливые шаркающие шаги. Занавеска на крайнем окне дернулась, и, наконец, мне открыли. На пороге стояла миловидная пожилая женщина. Лицо ее было на удивление ясным и гладким, но паутинка морщин вокруг голубых живых глаз и пигментные пятна на тонкой коже рук, а также белые от седины волосы свидетельствовали о том, что она уже далеко не молода. Женщина слегка сощурилась, глядя на меня с явным недоумением. Несмотря на отсутствие каких-либо признаков доброжелательности, мне она показалась доброй. — Добрый день, — я приветливо улыбнулась ей, стараясь не выдать волнения, — меня зовут Эмма. Я слышала, здесь требуется помощница по хозяйству. Вы миссис Хейз? — Нет, я не миссис Хейз, — она, наконец, расслабилась и улыбнулась мне в ответ. — Я миссис Грин, живу в соседнем доме. А мистер Хейз живет здесь, правда, ни про какую помощницу я и слыхом не слыхивала. От этого ее заявления мой энтузиазм несколько поугас. — Я… Мне Лидия из «Старого Лиса», — тут я поняла, что даже не знаю фамилии Лидии, и выгляжу, наверное, глупо, — сказала, что мистер Хейз ищет домработницу. Мне нужна работа, поэтому я… Мне показалось, что при упоминании Лидии ее лицо слегка сморщилось, но тут же приняло прежнее благожелательное выражение. — Да что это я, — она хлопнула себя по лбу, — так проходите же, поговорите сами с Эдвардом. Прошу вас, мисс… — Эмма, — повторила я. С каждым разом произносить чужое имя вместо собственного становилось все проще, хотя и так же непривычно. — Эмма Смит. Миссис Грин посторонилась, пропуская меня в прихожую. Здесь царил полумрак, но и без того было ясно, что изнутри дом выглядит немного лучше, чем снаружи: тут было довольно чисто, и, не считая нагромождения старинной мебели, вполне уютно. — Как так, Эдвард-то мне и не сказал, что ищет помощницу, — посетовала миссис Грин, ведя меня вдоль коридора к комнате, которая, должно быть, была гостиной — оттуда доносились звуки работающего телевизора, — я тут за ними присматриваю, помогаю, чем могу. Сейчас ко мне самой сыновья приехали на каникулы, да все посадки уже сделали, дай бог здоровый урожай, так что есть время наведаться к соседям… Эдвард, к тебе пришли! В просторной гостиной, на стареньком диване напротив телевизора, сидел пожилой мужчина. Он был одет в белую рубашку и черные старомодные брюки с тщательно выглаженными стрелками, из чего я сделала вывод, что приход соседки в гости был важным событием в его повседневной жизн. Перед диваном стоял журнальный столик с двумя чашками чая. — Ко мне? — прокряхтел он, пытаясь повернуться в мою сторону. Его старческие, изъеденные морщинами руки слегка подрагивали, а подернутые белой пленкой катаракты глаза за толстыми линзами очков судорожно метались из стороны в сторону, и этот процесс он явно не контролировал. Тут я решила, что ему требуется не домработница и помощница по хозяйству, а сиделка. Уход за больными стариками мне представлялся еще более сложным делом, чем за коровами и курами, так что я начинала жалеть, что не выяснила у Лидии больше подробностей, прежде чем прийти сюда. — Добрый день, — поздоровалась я, метнув вопросительный взгляд на миссис Грин. Может быть, он глухой и мне следует говорить погромче? — Я Эмма. Я слышала, вам требуется домработница. Мистер Хейз приоткрыл рот, но ничего не сказал. Он тоже посмотрел на миссис Грин. — Я принесу вам чаю, — сказала она, и, к моему разочарованию, поспешила оставить нас наедине. — Зрение мое ни к черту, но выглядите вы, кажется, чересчур молодо для домработницы, — сказал он на удивление бодрым тоном. — Присядьте, в ногах правды нет. Я осторожно присела на краешек кресла, мечтая найти пульт и выключить телевизор с надоедливой и громкой рекламой. — Мне сказала Лидия, — она работает в «Старом Лисе», — что вы искали помощницу по хозяйству, — повторила я. — Я как раз в поисках работы на ближайшие пару месяцев, и я решила, что могу быть вам полезна. Если, конечно, вы еще нуждаетесь… — Нуждаемся, а как же, — сказал он, и, отвернувшись, принялся искать что-то в складках дивана. Достав дрожащими руками пульт (я едва удержалась, чтобы не броситься помогать ему) он дважды щелкнул по кнопке, и в комнате воцарилась тишина. — Лидия, значит. Хорошая девушка, Лидия. Раньше часто к нам захаживала, когда трахалась с одним из сынков Анны. У меня, кажется, отвисла челюсть от изумления. Старик, ничего не заметив, невозмутимо продолжал: — Ну да, требуется. Я сам уже не справляюсь, Анна приходит, прибирается, готовит, когда сын пропадает черт-те где, да у нее ж и своих забот хватает.