— Я сказал, прости, что доставил тебе неудобство… Он осекся, словно давал себе зарок никогда не просить прощения (всерьез, а не с сарказмом) и вот сейчас нарушил его. — Ладно, все в порядке, — быстро сказала я, пока он все не испортил. Но улыбка никак не желала сходить с моих губ. Аксель закончил перевязку, но руку не убрал. Его пальцы медленно переместились чуть выше и принялись массировать икроножную мышцу. Действовал он осторожно и очень нежно, словно ждал, что я в любой момент вырвусь и убегу от него. — Ты сказала, я могу спросить, если захочу что-нибудь узнать. — Да-а… — я смотрела, как его пальцы плавно двигаются по моей ноге, и никак не могла отвести от них взгляд. — Так откуда ты здесь? Почему именно ферма? — Я… Путешествовала по стране какое-то время. И решила, что неплохо было бы где-то осесть, хотя бы ненадолго. Пришла к Фоксу, как ты знаешь, но у нас с ним не сложилось, а Лидия сказала, вы ищете… Ай! — Ты слишком напряжена, — он понизил тон, — расслабься. — Попробуй тут расслабиться, — отшутилась я. Его пальцы замерли. — Тебе… Неприятно? Черт, надо было… — Аксель отодвинулся. — Нет-нет! — воскликнула я чересчур поспешно, — я, наверное, просто привыкла ходить неправильно, так что… Он снова коснулся меня. Захотелось откинуться на подушках и застонать от удовольствия, но я осталась сидеть в прежней позе, усердно делая вид, что ничего такого во всем этом нет. — Даже не знаю, в каком отчаянии надо быть, чтобы добровольно остаться в этой дыре, — фыркнул Аксель, и мне подумалось, что он, видимо, слышал наш с Сэмом разговор. — Будь у меня возможность, я бы уже… Он умолк на полуслове. Его ладони поднялись чуть выше. — Ты учишься где-нибудь? Нужно быть очень, очень осторожной. — Нет, только закончила старшую школу, — он удивленно поднял брови, и я быстро добавила: — и никуда больше не поступала. А ты? Бросил учебу? — Да, — не дожидаясь следующего вопроса, он ответил и на него: — должен был стать бакалавром... Стыдно даже признаться, по какой специальности. Я был глуп, когда подавал заявку, и совсем не думал, кем потом смогу работать — лишь бы уехать отсюда. Уже бы закончил, если бы не бросил и если бы у меня не отозвали стипендию. — Оу, — только и смогла сказать я. У меня создавалось впечатление, что мы кружим вокруг опасной темы и что лучше не поднимать ее. Аксель отвечал на мои вопросы спокойно и даже как будто беспечно, но у меня все равно было ощущение, что ему не очень приятно делиться этой стороной своей жизни. Тем не менее, я хваталась за любую возможность узнать о нем хоть что-то — особенно если это могло отвлечь его от того, чтобы задавать вопросы мне. — Так ты вообще не собиралась никуда поступать после школы, или просто так сложилось? — Сложилось, — сложно было поддерживать разговор, держа в голове альтернативную версию своей жизни, не имеющую ко мне никакого отношения. — Я хотела поступить на курсы режиссуры. Или, в крайнем случае, стать поваром, как моя мама. Как видишь, это отчасти сбылось. Последнюю реплику я произнесла с напускной веселостью, но и сама услышала, что прозвучало фальшиво. Я не собиралась лгать ему, поэтому прибегла к старому, как мир, способу сокрытия истины — попросту недоговаривала. К сожалению, Аксель, в отличие от Анны или Сэма, не был столь же тактичен, чтобы почувствовать мою неловкость и прекратить расспросы. — А я как раз хотел узнать, где ты научилась так здорово готовить. — Обидно, вообще-то, было, когда ты отказывался от моей стряпни, — призналась я. Аксель улыбнулся. — Решил, что я хочу тебя отравить? — Не хотел привыкать. Не думал, что ты так надолго задержишься тут. Эти слова ранили меня, но я не подала виду. По ноге разливалось приятное тепло, и я все-таки откинулась на подушках, блаженно прикрыв глаза. Я и не подозревала, насколько сильно одеревенели мои мышцы. Ради этих мягких прикосновений я готова была признаться в чем угодно. — Что произошло между вами с Сэмом? Мне показалось, вы не очень-то ладите. — Потому что он безбожно клеится к тебе, например? Я засмеялась: его ревность льстила моему самолюбию, но я знала, что дело не в этом. — Нет, я серьезно. — На самом деле, тут скорее моя вина. Однажды я рассчитывал на его помощь, а он… Не смог мне помочь. Формулировка довольно расплывчатая, но я была рада и этому: Аксель Хейз медленно, недоверчиво и осторожно, но открывался мне. Кажется, мы оба хранили секреты и не спешили с ними расставаться, и от этого мне стало чуть легче. Хотя главный свой вопрос я так и не осмеливалась задать. — Так дело не в девчонке? — Что ты имеешь в виду? — Он сказал сегодня: «вот так всегда, Хейзу и Вотлингу достаются самые классные девчонки». Я подумала, может, вы когда-то разругались из-за этого. — Нет, хотя, может, это и сыграло свою роль. Он и правда был когда-то влюблен в девушку Вотлинга, моего друга. — А ты? Я чуть не ударила себя по губам. Лицо у Акселя вытянулось от разочарования, и в голосе послышался морозец: — В каком смысле? — Ни в каком. — Говори. — Тот парень на парковке, — будь что будет, решила я, — он сказал, что ты… — Черт возьми, какая разница, что люди болтают? Он зря это сказал и получил по заслугам. Этот тип давно нарывался на хорошую взбучку. — Так это не так? — Не так, — он сказал это почти озлобленно. Я боялась, что Аксель уйдет, но вместо этого он просто лег рядом, оставив мою ногу без массажа. И поделом мне. — Тот парень на снимке на шкафу — это Джеффри? — Да, это он. Повисла тишина. Я молча смотрела в потолок, мысленно костеря саму себя, на чем свет стоит. И тут Аксель спросил: — А кто такой Чарли? У меня внутри все похолодело. Я замерла, забыв, как дышать. Он ждал ответа, и я не нашла ничего лучшего, чем переспросить, выгадывая себе пару секунд форы: — Кто? — Ты называла это имя во сне. Что ж, Зигмунд Фрейд сейчас гордился бы мной. — Это моя собака, — выпалила я первое, что пришло мне в голову. — Пес. Он умер. — Ты его любила? — Ага. — Поэтому посылала его нахер? Идиотка. Подловил меня. — А ты откуда знаешь, что я разговариваю во сне?! Лучшая защита — это нападение. Наверное. Вот сейчас и проверим. Я повернулась к нему. Мое сердце билось так часто, что готово было выскочить из грудной клетки, оставив меня истекать кровью от стыда и страха. Я почти открыла рот, чтобы во всем сознаться, но тут увидела, что Аксель смущенно потирает переносицу. Он покраснел. — Ну… Когда ты упала. Мне нужно было проследить, чтобы не стало хуже. У тебя был жар… — он запнулся. — Черт, я знаю, как это звучит, мне жаль, что так вышло. Я остался тут. — То есть ты спал со мной в одной постели? — Это звучит еще хуже.