Эльтан закрыл глаза, слушая, как вода течет в раковину. «Мелана... где ты?.. Любимая... Моя госпожа...» Если бы он мог коснуться ее мыслью, чтобы он сказал? Как бы это было? Но все что он видел — темнота собственных век. Ему недоступна была полулегендарная алья, соприкосновение душ. Отец с матерью в пору его детства бывало говорили без слов. Смеялись над шутками, которых не было произнесено. А Эльтан глядел то на нее, то на него, пытаясь увидеть ту волшебную субстанцию, что летала между ними, ухватить ее ручонками прямо в воздухе. Он думал, что и сам однажды сможет. Наверное, для этого душа должна быть почище, чем у него, убийцы детей в горящем Кайрине. Эльтан оделся. Заплел волосы. Оружия ему, конечно, не дозволено будет взять. Позор, к которому он давно уже привык. Его меч останется здесь в тайнике. Люди прекрасно знают насколько он ему дорог и не преминут забрать и шантажировать. Как же он устал жить с оглядкой! Но если не он, то кто? Открыто бросить вызов? Кто остановит людей от бомбежки Сиршаллена? Сколько эльфов завтра умрет в Сиршаллене, в Сигайне, в Халтере, если он сегодня плюнет в лицо своим хозяевам? «Еще не время. Нужно терпеть», — говорил он себе, но когда впереди забрезжил далекий свет свободы, терпеть стало втройне невыносимо. И этот свет принес Линар. Не он. Эльтан спустился. Сегодня они отпустили прислугу, так что Сетан, его помощник, уже готовил на кухне скромный холостяцкий завтрак. Эльтану было жаль, что суровые эльфийские lin'ya не позволяли сделать верного друга перстом. Но они были неумолимы — ты отдаешь службу один раз и навсегда, и принять службу можно лишь у десяти перстов. Не больше, не меньше. И если ты лишился пальца, ты не можешь заменить его другим. Значит, сделал выбор неверно, ошибся. Эльфийские lin'ya не давали права на ошибку. Эльтан, Кайранэ Сиршаллена выбрал своих перстов задолго до того, как Сетан родился. Он пришел в мир, когда Согласие о землях уже было давно подписано. Позднорожденный, он вступил в борьбу по-своему. Ушел в мир людей, чтобы стать Филлипом Преста, блестящим юристом и полиглотом, которого сам Эльтан Сиршалленский взял к себе работать личным помощником. Люди придирчиво проверяли окружение Эльтана, чтобы в нем не завелось «играющих не за ту сторону». Но кроме пускания крови, проверки ее под микроскопом и проверки всей подноготной кандидата ни до чего не додумались. Сетан был позднорожденным, а значит регенерация еще не так сильна была в нем. Он прошел показательные тесты с порезами — на нем, как и на Линаре, они не закрывались на глазах, а продолжали кровоточить как у смертного. Результаты исследования крови Эльтан сумел подтасовать. Так в его ближайшем окружении появился первый соратник. Конечно же, его секретаря принуждали за ним шпионить, и Сетан отлично играл на две стороны. И вот сегодня они должны будут войти в ту самую крепость, в которой держали Шахранэ Сиршаллена. Крепость, из которой нет выхода. Выход им предстояло пробить силой. — Доброе утро, — Эльтан сел за стол. — Доброе утро, Кайранэ. — Есть новости? — Они на месте. Сил столько, сколько смогли собрать. Транспорт готов, — Сетан подал ему жаренные яйца. Эльтан молча взялся за приборы. Говорить было не о чем. Все уже давно обсудили, а пускаться в рассуждения о том, каким самоубийством выглядит их план, и сколько в нем дыр не было смысла. Нилан уговорил Софию Тен сдаться, и люди зашевелились. Да, ее отвезли к Линару, вот только оказалось, что Шахранэ предварительно перевезли в старый замок Тростен, самую укрепленную тюрьму страны. Там не держали ни убийц, ни насильников. Там держали тех, кто убежать не должен был ни при каких условиях: террористов, политических преступников и эльфов. Эльтан проверял его, когда искал Шахранэ через свои тонкие как нити паутины каналы. Линара там не было, к счастью. Но вот теперь он был там и они это узнали. А толку? Во времена Лесных походов люди построили Тростен, чтобы держать пленных эльфов. Изучали их тела, пытаясь допытаться как наиболее эффективно убивать. Замок славился системой сложных подземных лабиринтов, выбраться из которых было почти невозможно. Зайдя туда, ты попадал в ловушку из заблокированных стальными дверями и решетками коридоров. Но эльфы сильны и живучи, так что на самый крайний случай была система затопления. Поворачивали гигантское колесо, и вся мощь небольшой дамбы затапливала подземелье. Эльтан знал, что во время войн люди топили Тростен трижды. Сколько эльфов и людей умерло в этих каменных ловушках, он не хотел и думать. Сейчас, разумеется, никто и не думал заниматься такой ерундой. Зачем топить, если можно пустить газ? Как только пленники сделают хоть что-то неблагоразумное — их просто усыпят как животных. Только двумя не стали бы жертвовать — кем-то из «консулов» и, конечно же, им, Эльтаном Сиршалленским, драгоценным билетом в вечность, на убийство которого был наложен величайший монарший запрет. Пронести с собой респираторы или оружие было невозможно — на входе всех тщательно обыскивали. А значит, все нужно было добыть боем — быстро и тихо. И только после того, как он увидит Линара, иначе его будет не найти в лабиринтах. Оставалось только попасть туда к Линару, и тогда уже можно будет штурмовать. Но его, разумеется, не хотели везти к брату. Зачем бы? Он предложил им Синая в обмен на Линара. Разумеется, тот был далеко, в Сиршаллене и мог при нужде скрыться в лесах. Эльтан знал, что ментор скорее умрет сам и потащит за собой хоть всех эльфов разом, чем станет игрушкой людей, но людям об этом знать было необязательно. Эльтан предложил обмен, раз уж Шахранэ все равно молчит. Есть ли разница будет он мертв или жив, а вот Синай — очень весомая фигура и будет нелишним, в связи с надвигающимися событиями. Он сделал вид, что понимает, что ментора все равно скоро притащат силой, так не лучше ли связать старого эльфа словом, которое он сам не посмеет нарушить, так же как не смеет Эльтан? А взамен — жизнь жалкого полукровки. Но он хочет увидеть Шахранэ и убедиться, что тот жив. То, что на слово никто никому не верит, было давно уже понятно. Они давно хотели заполучить старейшего знаменитого эльфийского ментора. Подумали, взвесили и согласились. Эльтан не тешил себя наивными надеждами на их честность. Ему могли показать Шахранэ, а потом пустить ему пулю промеж глаз просто в назидание — не пытайся торговаться с нами, эльфийская тварь. Он уже слышал это и не раз, но продолжал торговаться, и иногда получалось спасти одну или две жизни. Для них — ничто, для него крохи, что позволяли жить и все еще считать себя частью народа, а не мерзким предателем. Был ли он все еще на стороне эльфов? Мог ли он считаться эльфом после всего, что стерпел и снес? Любой бы прежде умер, чем позволил так унижать себя, а он стерпел. Стерпел раз, второй... сотый. Они закончили есть и вышли с Сетаном из дома. Ехать было не слишком далеко, минут двадцать. Еще один роскошный дом, не хуже, но и не лучше прочих, только охраны побольше, да забор повыше. Соседи считали, что это дом какого-то политика и были правы отчасти. Эльтан с Сетаном ждали в холле, пока не появился он. Реджен. Эльтан помнил его семилетним мальчиком. Это было очень давно. — Все в сборе? — консул зевнул и забрал волосы в небрежный хвост. Эльтан промолчал. Сетан дружелюбно улыбнулся. — Погода славная, консул. Я уверен, полет пройдет спокойно. — М-да? Возможно. А ты что молчишь, Эльтан? — Мне нечего сказать, — ответил он и понял, что переходит грань, позволяет чувствам прорваться в тоне голоса. Эльтан ненавидел Реджана Долмаха. Его настоящее имя давным-давно не звучала в стенах этого дома. Консулы предпочитали что-то современное, то что вошло в моду тогда, когда им следовало бы родиться. Кажется, в последнее время обслуга называла его Стивеном Теччи, но Эльтан мог и ошибаться. Он не звал их по имени. Не сильно ему это помогало, но хоть как-то удерживало на плаву собственную растоптанную гордость. — Надо же, Кайранэ дуется, — самодовольно улыбнулся Реджан. — Ну, не надо. Ты знаешь, что я мог давно убить вашего полукровку, но сдерживался. Эльтан молчал. Он прекрасно представлял себе как именно Реджан «сдерживался» с Линаром. Несколько месяцев уже Эльтан с замиранием сердца ждал известия, что неразговорчивого Линара убили. Наверное, тогда бы пришел его черед. О, его бы не стали сажать на дыбу или выдирать ногти. Просто расстреливали бы по десять эльфов за каждый час молчания. Его слабость давно знали — эльфы. Ему не все равно было, здравствует ли его народ. Слабостей Линара еще не успели изучить, так что испытывали его самого. Когда-то лет сто пятьдесят назад Эльтан вышел из себя. Он убил консула и ушел на вокзал, намереваясь сесть в поезд и поехать в Долгабеш, добраться до Сиршаллена хоть пешком и будь что будет. Пусть бомбят, пусть убивают, но хоть можно будет ответить со всей яростью. На перроне он опомнился. В Сигайне жила в тихом спокойствии Мелана. Что будет с ней, с Матерью народа? Кто защитит их? Он вернулся. Убийство консула не спустили ему с рук. За каждый час его отсутствия они обещали десять убитых эльфов. Стали убивать случайных, схваченных на улицах эльфийских городов. Эльфы взбунтовались, дали отпор. Сиршаллен ощетинился стрелами и добытым всеми правдами и неправдами огнестрельным оружием. Тогда консулы велели ему усмирить «своих дикарей» или они разбомбят город. И Эльтан приказал сложить оружие. Многие хотели плюнуть ему в лицо, и сделали бы это, но эльфийские законы, велели чтить владык. Он был Кайранэ Сиршаллена, и половина народа еще верила ему. Вторая, более воинственная и гордая, уже нет, но у них не было опоры, лидера, того, вокруг кого они могли бы сплотиться. Эльфы сложили оружие, и глядя как людские смотрители возвращаются в Сиршаллен, Эльтан почувствовал себя настоящим предателем. — У нас сегодня была веселая ночка, — скучающим тоном сообщил Реджан. Он оторвался от экрана телефона и посмотрел Эльтану в глаза. Черные, почти сливающиеся с радужкой, глаза укололи как игла шприца. «Что чувствуешь? Что знаешь? Что у тебя на уме, эльф?» Эльтан небрежно приподнял бровь. — Люди такие ненадежные существа. Учишь их, учишь, и все без толку. То глупая девчонка влюбится в эльфа, а то и кто поматерее сломается, — Реджан состроил презрительную гримасу и небрежным жестом сунул телефон в карман пиджака. Эльтан бросил взгляд на его рукав. Реджан любил носить при себе маленький, почти игрушечный пистолет в хитром креплении на руке. Сегодня консул озаботился прихватить его с собой или нет? Эльтан не смог точно разглядеть под широким плотным рукавом, а значит стоит считать, что Реджан вооружен. То, что консул опасен даже с голыми руками, не обсуждалось, но стрелком он был исключительной меткости и жестокости. Они погрузились в вертолет, лопасти разогнались, и машина поднялась в воздух. Полет только взвинтил нервы Эльтана. Он старался не смотреть на Реджана, но его присутствие угнетало и без взгляда. Из всех консулов, этот Эльтану был ненавистен больше прочих. Он был моложе, а оттого неплохо ориентировался в мире. В кругу консулов он был, что называется, на побегушках, еще молодой и без должного веса. На него сваливали грязную работу вроде разобраться в слухах о вирусе, проверить статистику рождаемости, пытать виновника и добыть противоядие. Эльтан уверен был, что Реджану сказали что-то вроде «уладь это дело, дорогой». И Реджан взялся улаживать, не церемонясь в средствах. Линар, когда они ходили к Владыке, сказал, что противоядия нет. Что, запустив вирус, обратной дороги не будет. Могли ли люди все-таки остановить его? В руках консулов были все ресурсы их цивилизации: ученые, лаборатории, военные. Можно согнать людей в резервации, подождать пока зараженные умрут, не передав вирус другим. Эльтан знал, что они рассматривают все варианты сохранения популяции и привычного для себя мира. Пока что угроза не казалась им такой уж сильной. Пара локальных вспышек, карантин в двух городах. Полгода всего прошло. Что такое полгода для эльфа... или консула. Под вертолетом потянулись зеленые проселки, темные осенние леса. Эльтан безразлично смотрел в окно. Страха смерти в нем давно не было, а вот страх неудачи был. Замок Тростен возник вдалеке как огромный серый зверь, притаившийся около горной реки. Внушительные круглые каменные башни темнели на фоне долины. «Когда-то эти земли принадлежали владыкам Халтера», — припомнил Эльтан. Проклятие эльфийской памяти — он не мог это забыть. Вертолет приземлился на площадке недалеко от основного здания. Эльтан с Сетаном не нашли спутниковых снимков этого замка, военный объект не попадал в общий доступ. Они гадали, будет площадка внутри или снаружи крепостной стены. Теперь знали — внутри. Значит, Сетану нужно будет проследить, чтобы их единственный шанс на бегство отсюда не улетел раньше времени, когда начнется пальба. Если бы площадка была снаружи — это легло на плечи макидарцев и Нилана. Эльтан обменялся с помощником взглядами, и они пошли следом за консулом к входу. Тут уже мялся потеющий от страха начальник охраны в окружении двух дюжих парней. Эльтана всегда умиляла людская привычка пытаться создать себе подобие свиты. Тот, что был, судя по нервному кашлю, главным, отдал честь Реджану. По его поведению было очевидно, что он не привык сам общаться с руководством такого уровня, как консул. — Звание? — поинтересовался консул спокойно. Мужчина отрапортовался. — Как это произошло, обсудим позже. Где он? — В камере, консул. — Пусть там и остается. Я сегодня не планировал наказывать предателей, — он взглянул на наручные часы. Эльтан всегда недоумевал, куда это они так торопятся? Даже прожив столько лет, консулы оставались вечно спешащими людьми. «Предателя, — отметил Эльтан походя. — И кто же их предал?» Охрана проводила их внутрь замка, довела до покоев, которые отреставрировали и прибрали с великолепием, достойным владык людского мира. То есть с безвкусной помпезной роскошью, по мнению Эльтана. Реджан развалился на диване, Эльтан сел напротив. Сетан изображал бурную деятельность за его спиной, печатая на смартфоне. Слева стояло обтянутое благородным фиолетовым бархатом кресло на искривленных резных ножках. Пустое. Эльтан понимал, что Линара сюда ни за что не приведут. Слишком опасно дать приговоренному к смерти эльфу увидеть свет в окнах, почувствовать близость воли. Тогда кого же Реджан собирается сюда посадить? Очевидно, Софию Тен. Нилан, кажется, надеялся вытащить и девчонку, Эльтан был на этот счет своего мнения. Он дал клятву — если смертная дева навредит его брату, ее голова расстанется с шеей. «И вот мы здесь», — подвел он итог. Эльтан пришел сюда спасти Линара, а эту Софию собирался бросить тут, гнить в окружении тех, кого она так жаждала спасти, оставляя его брата на растерзание гиенам. Пускай вкусит людской доброты, раз эльфийская ей пришлась не по душе.