— Не злиться? Если бы он бросил твоих отца и мать в клетку со львами, что бы ты сказал ему на это? — Это было мое решение, Джон, — холодно отрезала Софи. — Ты говоришь так, словно меня притащили на веревке как барана! — Так и было! Ты просто не в силах понять, как тобой манипулировал этот линьяр! Софи тут же вскипела от злости. Вот значит, что он думает?! Что она безвольная идиотка, позволила себя уломать сладкими речами о подвиге? — Уйди, — зло бросила София. Линар моргнул. — Что? — Уйди! Он встал. Одет он был в людскую одежду, и Софи только сейчас заметила, что его уши отрезали, теперь они были круглыми, человеческими. — Твои уши... — выдохнула она. Джон накрыл ухо ладонью, как мог бы прикрыть прореху в одежде. — Да. Я удостоился этого позора, как и все, — он явно с усилием опустил руку. Кивнул ей, очень вызывающе, с едкой вежливостью, и вышел, прикрыв дверь. Софи упала лицом в подушку и зажмурилась. Присутствие Джона всколыхнуло так много всего в душе, что Софи сама себе казалось оголенным нервом — подуй и уже посыплются искры. Ей хотелось обнять его и поколотить кулаками, хотелось реветь у него на плече и выдрать все его светлые волосы. Убить хотелось, и целовать руки. Но больше всего хотелось не испытывать всего этого, убить в себе эти чувства, что причиняли так много боли, что втравили ее в эту войну без права на нормальную жизнь. И вот он, Джон, ради которого она готова была пойти на смерть, даже мысли не допустил, что она могла решиться на это ради него! Такого выходит он о ней «высокого» мнения?! Ее просто обманули, заставили, уговорили — так он решил. Софи чувствовала себя униженной, растоптанной от одного неосторожного слова. И ей было ужасно осознавать, что Линар имеет над ней такую власть — возвысить или растоптать одним небрежным замечанием. Вывести из себя одним взглядом. Сделать счастливой или скинуть в бездну одним прикосновением. Софи сама себе казалась жалкой, очень слабой, зависимой от него. Она хотела спасти Джона, и она его спасла. Но больше ничего! Не позволит она снова обращаться с собой как с безвольной куклой. Не станет она ему ни смертной женой ни госпожой сердца. К черту все их эльфийские правила и догматы. Пусть засунут их себе куда подальше! Все кончено между ней и Линаром. Все кончено! Когда-то эта мысль вселяла в нее ужас, сейчас единственная держала на плаву, как пойманная коряга в бушующем океане. Только без Линара ее будущее рисовалось хоть как-то приемлемым. Она могла бы вернуться к людям, затеряться среди них, спрятаться и кое-как прожить-таки свою короткую людскую жизнь. Да, снова рыдая ночами в подушку и видя Линара во сне, но ведь она справилась один раз, значит, сможет и второй! А с Линаром. Что ждало ее рядом с ним? Жизнь среди эльфов-беглецов, вечное презрение, страх, безумный отчаянный страх потерять его, разочаровать его, никогда-никогда не стать достойной. «Да я ведь теперь такая же, как они. Беглянка, преступница. Навсегда…» «Не навсегда. Лишь всю твою жизнь». Софи рассмеялась. Что ж, иногда быть смертной это не так и плохо. По крайней мере, каким бы ни был путь, всегда виден его конец. Софи улеглась на спину и уставилась в потолок. Поднесла к лицу палец. А что если кровь Кайране и ей не даст стареть как тем самым консулам? Да нет, Эльтан ведь сказал ей, что требуется постоянное переливание. Хотя бы раз в год. А Эльтан мертв, так что не светит ей вечная жизнь. Вечная жизнь. София много раз думала об этом и каждый раз эта перспектива не казалась ей привлекательной. Ей был двадцать один год и умирать, конечно же, не хотелось. Отчаянно хотелось жить! Жить! Дышать, смеяться, радоваться мелочам! Но жить тысячелетия, как Эльтан или эльфийские владыки? Нет, этого Софии не хотелось. Это пугало. Не ее эта роль, не сможет она. «Никто и не предлагает, дура!» — одернула она сама себя и накрыла голову подушкой. Провалялась какое-то время, затем встала и осторожно вышла из комнаты. В общей комнате за столом сидел Нилан, а напротив, так далеко, как позволял стол Линар. Оба угрюмо молчали, не глядя друг на друга, Нилан нервно отбивал ногой по полу и поглядывал на часы. — Привет, — Софи тронула его за плечо. Он вздрогнул, даже не заметил, что она вошла. Кивнул. — А есть чего-нибудь съестное? Еще один скупой кивок, Нилан встал и указал на стул, садись мол. Ни слова не сказав вышел в кухню. Софи посмотрела на Линара, тот хмуро ответил на взгляд. Покачал головой, неодобрительно так. Софи скованно присела. — Ты знаешь про Эльтана? — спросила с опаской. Лицо Джона окаменело. — Да. — Мне жаль. — Правда? Разве он был тебе дорог? — Он был дорог тебе. На щеке Джона дернулась мышца, но он промолчал. Минуту смотрел в стену, а потом гневно взглянул на нее: — То, что дорого мне, тебя не слишком-то заботит, — процедил он сквозь зубы. — Как и того, кого я по глупости своей считал другом. Софи медленно вдохнула, с силой потерла лицо и положила руки на стол, сцепив их в замок. — Знаешь, столько времени прошло, но мне кажется иногда, что мы ровно там, где начинали, — осторожно начала она. — Помнишь, я обещала, что один раз между рассветом и закатом буду прощать тебе обиду? Так вот, я прощаю тебя и сейчас объясню, чем именно ты меня обидел, Джон. — Я не использую это имя. Ты знаешь это. — Но мне нравится называть тебя Джоном. Можно? Он замешкался. Нахмурился и беспомощно поглядел на нее. — Но почему? — Мне так нравится. — Но мне нет. Я Линар Сиршалленский, Софи. — Тогда полагаю, мои объяснения тебе тоже не нужны? Джон нахмурился еще сильнее. — Конечно нужны! — возмутился он и тут же сбавил тон. — Ты же знаешь, что нужны, — сказал он так осторожно, так нежно, что Софи всем сердцем услышала в этих простых словах куда больше. В комнату вошел Нилан, Джон умолк и тут же принял суровый обиженный вид. Нилан отдал ей тарелку и кружку. — Спасибо. Софи досталась пара разогретых в микроволновке сосисок и кофе. — М! Божественно! — она потерла руки и набросилась на еду. Нилан придвинул стул к столу и сел рядом с ней. Софи осторожно огляделась. Как-то так выходило, что они с Ниланом оказались вместе, за одной стороной стола, а Линар отдельно, за противоположной. Словно на переговорах каких, — мелькнуло у Софи в голове. — В общем, — продолжила она свою мысль. — Нилан меня не уговаривал, не принуждал, не обманывал. Он просто сказал как обстоят дела, и я сделала выбор, — Софи доела сосиски и взялась за кофе. — И ты должен уважать мой выбор, Линар Сиршалленский. Я решила спасти тебя. Не Нилан и никто другой, я решила. И сделала все, что могла. И вот ты, — голос Софи наполнился гневом. — Заявляешь мне, что все мои решения, все мои... страхи, лишения, жертвы, были просто обманом, фальшивкой, что мне просто запудрили мозги и кинули «в клетку ко львам». Так выходит? То есть я ничего не решала и ни на что не соглашалась по своей воле, чтобы вытащить тебя. Это немного обидно слышать, Джон. — А что ты хотела от меня услышать? — процедил он. — «Спасибо» было бы уместно. Как ты считаешь? — она повернулась к Нилану, но тот покачал головой, показывая, что не собирается вступать в полемику. — Спасибо? Спа-си-бо?! За то, что осуществила мой худший страх?! — он подался вперед. Софи с умилением заметила, что хоть Джону и обрезали острую часть уха, они все так же белеют, когда он злится. — Ах, я конечно же должна была подумать в первую очередь о твоих душевных терзаниях, а не о твоей жизни! — она издевательски приложила руку к груди. Линар сжал кулаки. Наверное, по своему обыкновению он бы вышел вон, всегда ведь любил сбежать, но идти было некуда, по улицам шляться слишком опасно, а тут только сбегать в крохотную спальню. Они были заперты тут. — Ты должна была сделать то, что я велел тебе сделать! О чем умолял тебя! Жить дальше! А ты что натворила? И где ты теперь? Что с твоей жизнью?! Об этом ты подумала?! Софи пожала плечами. — Я жива и среди друзей. В нашем положении это уже не плохо, — сказала она бодро. Джон надавил на больное. Конечно же, она думала о будущем. Черта присущая всем людям, по словам Нилана. Что будет дальше, где и с кем она будет жить, безопасно ли это будет. И все же признаться в этом Линару, подтвердить его правоту, она не могла. Не могла и все тут. Вместо этого она улыбнулась Нилану. — И хоть он в данный момент меня бесит, я все равно рада, что мы его спасли, — толкнула Нилана локтем. — Прошу... не вмешивай меня, — прошептал он едва слышно. Софи стало стыдно. Нилан, очевидно, очень переживал из-за Сцины, но Софи ничем не могла ему помочь, кроме одного — исправить отношение Джона. Так что она продолжила наседать: — Ну хватит, Джон! Это правда смешно. Он рисковал всем, чтобы вытащить тебя и вот твоя благодарность? — Он рискнул тем, что я велел ему хранить строже, чем собственную жизнь. Всегда я думал, что lin'ya быть может стары и слишком строги, что презрение к lin'yarr слишком жестоко. О, как я ошибался. Я ошибался, а народ в мудрости своей был прав. Те, кто нарушает службу, недостойны ничего кроме презрения! — отрезал Линар. Нилан посмотрел на него совершенно безразлично, он точно прослушал всю вдохновенную речь, нога его снова отбивала ритм под столом. Топ-топ-топ-топ. — А я благодарна Нилану. Он единственный дал мне выбор. Обошелся со мной, как с кем-то кто имеет это право — решать. Ты мне выбора не давал. Линар уже открыл рот, чтобы что-то ответить, как скрипнула дверь в коридоре. Нилан вскочил на ноги, словно его подкинули. В комнату вошел Шедар Макидарский. Хмурый, очень встревоженный. — Ну что? Она очнулась? — Нилан стоял бледный и очень взволнованный. Софи поняла, что таким нервным она не видела его никогда, даже когда сообщили про Кайранэ Эльтана, он сохранил самообладание, а тут… — Нет, не очнулась, — процедил Шедар и поглядел на Нилана как-то зло. Софи подумала, неужели и сейчас начнет высказывать ему про то, что lin'yarr не имеет права говорить с ним первым? — Так иди назад! Иди и зови ее! Разбуди ее! — гневно заявил Нилан. — Только один эльф здесь может разбудить ее, lin'yarr! — прорычал Шедар. — Да и это ты! — Нет, слепец, это ТЫ! — выплюнул Шедар. Нилан медленно отшатнулся. Он смотрел на Шедара, тот смотрел на него. Нилан глянул на Джона, тот опустил глаза. Посмотрел на Софи — та была в недоумении не меньше его самого. Он снова посмотрел на Шедара. Они долго стояли в тишине, словно общаясь без слов. Вот откровенный испуг и хмурость Нилана отступила и сменилась изумлением.