— Но… но она никогда. никогда. — забормотал он. — Любому у кого есть глаза все было более чем очевидно. Любому кроме тебя! Так есть у нее причина просыпаться или нет? Нилан выглядел так, словно его только что огрели чем-то тяжелым по голове. Он сглотнул, медленно отодвинул стул и пошел в коридор, щелкнула закрываясь дверь комнаты. Шедар очень злой, раздраженный и очень испуганный, как показалось Софии, приставил стул к свободной стороне стола и сел. Софи с жалостью поглядела на него, она не представляла каково это — видеть, как твоя сестра умирает и ничего не смочь сделать. — Мне очень жаль, Кайранэ, — пробормотала София. Шедар мотнул головой. — А вы ругаетесь, как я слышу, — сказал он осуждающе. Джон смерил его ледяным взглядом. — Она сама пошла, Линар. Никто не тащил, не уговаривал, не обещал ничего. Lin'arr может тебе врать, но я-то нет. Отдаю ей дань как твоей госпоже сердца, — сказал Шедар мрачно. — О, это можете оставить себе. Я отказываюсь от любых эльфийских титулов, — Софи показала кавычки. — И кем же ты желаешь быть? — прохладно и обиженно спросил Линар. — Софией Тен. — Не много в этом чести. — Не меньше чем в Линаре Сиршалленском, как мне кажется, — ее голос прозвучал не менее строго, чем у него. Они гневно умолкли и отвернулись. Шедар посмотрел на часы. Софи прикусила губу. Как они могли с Джоном собачиться, когда за стенкой умирает Сцина? Шедар бледный и хмурый катал по столу карандаш, туда-сюда, туда-сюда. София пила свой кофе. Тишина угнетала, из комнаты не доносилось ни звука. София гадала, что все это означает, но не решалась спросить. Нилан мог разбудить Сцину, потому что они были побратимами, перстами Эльтана, или Шедар имел в виду что-то большее? Что Сцина была влюблена в Нилана?.. Могло такое быть? А почему нет? Он, конечно, ужасный предатель народа, отступник и все такое, так ведь и она не лучше. Если уж смотреть, у кого схожи взгляды, так это у них двоих. София вспомнила, как Нилан смутился, когда Сцина сказала ему, что он скверно выглядит. А что если он... Но он ведь любил свою мертвую принцессу Сиршаллена. Но что если он и Сцину любил? Мог он любить ее и не понимать этого? Бред какой-то, но у этих эльфов все так запутанно. Софи помнила разговор, который она подслушала, когда была здесь в прошлый раз. «Может ты придумал себе любовь?» — спросила его Сцина. Софи, оперевшись на стол локтем и подперев щеку, раздумывала над этим, попивая дрянной кофе. Придумать любовь. Может быть макидарская воительница была права. Ведь Нилан никогда не знал Синранэ Сильвин. Никогда не был с ней как со своей любимой. Так мог ли он действительно любить ее? По тем же самым эльфийским законам выходило, что нет. Но он ведь столько лет кипел в ненависти к людям именно из-за этого. Линар встал, и Софи сразу встрепенулась. Взгляд как примагниченный метнулся за Джоном. Но он просто походил по комнате туда и сюда, разминая шею и руки. Софи с болезненным вниманием проследила за каждым его движением. Она так давно не видела Джона, что сейчас каждый его вздох и взгляд были для нее словно чудо. Вот же он. Смотрит в угол, а вот шагает в другую сторону. Она сглотнула и скорее отвела глаза. Хватит, Софи! Хватит! Ничто не может изменить простого факта, что он уничтожил весь твой мир, лишил тебя будущего, а взамен сделал смертной женой. Она сжала зубы. Довольно с нее. Никакого Джона. Ни за что! Дверь в комнату тихо открылась и они все трое резко обернулись. Нилан вышел и торопливо пошел в сторону кухни. Шедар встал, проследил за ним взглядом, но не посмел разбить тишину. Софи понимала, что суток еще не прошло, но сколько прошло? Проснется Сцина или нет? От мысли, что она так и умрет тут, в этом подвале, стало жутковато. София впервые до конца осознала как непросто быть эльфом. Вот был Кайранэ Эльтан, и он выстоял, когда умерли его родные. А Сцина нет. Каково это быть тем, чья жизнь может утащить за собой в летаргический сон сразу нескольких любимых и дорогих? Софи посмотрела на Линара и судорожно сглотнула. Вот и еще одна причина. Она смертная и она умрет. И Линару к тому времени лучше быть очень далеко от нее, и телом и душой. Что если он так же, как Сцина с ее смертью просто закроет глаза и умрет? У Софи по коже поползли мурашки. Нилан прошел обратно со стаканом воды. — Lin'yarr! — не выдержал Шедар. Но Нилан молча ушел в комнату. София услышала, как щелкнул запор. Шедар не сел обратно. Он гневно вышел в коридор, Софи услышала какое-то шуршание. Макидарец вернулся в своей кожанке, рассовывая что-то по карманам. — Куда ты? — встревожился Линар. — Я не могу быть тут. — Шедар! Шататься по улицам слишком опасно. — Прости, но сейчас мне это безразлично. Он развернулся и ушел. Хлопнула дверь в конце коридора. Софи тяжело вздохнула. Они с Линаром остались вдвоем. Софи посмотрела на него, но воинственный запал куда-то ушел. Высказывать друг другу претензии расхотелось и ему и ей. Они молча просидели за столом полчаса. — Что там происходит? — не выдержала Софи. — Сцина… блуждает во мраке смертном, — Джон явно декламировал что-то из эльфийских сказок или легенд. — И манит ее дом с хрустальными стенами, где солнце никогда не садится, и нет ни пения птиц, ни дуновения ветра. Смерть хозяйка тех покоев и вечен ее приют, — он сглотнул и, глядя в угол, пояснил. — Из синар обычно нельзя выйти раньше срока исцеления, но сердечная боль для нас срока не имеет. В таком синар засыпает не только тело, но и душа. Это. — Линар нахмурился, подыскивая слова. — Это как в ваших фильмах о том, как души застревают между небесами и землей. Привидения, — он усмехнулся. — Только вы как обычно… — он осекся. Софи холодно глядела на него. — Прости. Людские байки иногда так смешны. Вы боитесь бестелесных духов. — Хочешь сказать, она станет привидением? — Нет. Душа ее не найдет дороги в родные леса Макидара. Навсегда застынет в чертогах, где нет боли. Эльфы, что падают в такой синар, они не умирают от него, Софи. Умирают гораздо дольше, от истощения. Если смачивать губы водой, можно продлить их жизнь еще дольше, — Джон поежился. — Это все страшные эльфийские истории. Не стоит сейчас их вспоминать. Софи стало совсем не по себе, от мысли, что Синай был вынужден наблюдать, как его жена заснула, и сколько бы он ее ни звал. От картины, как суровый Синай снова и снова смачивает бескровные губы водой, Софи пробрала дрожь. — Ужас какой! — Сила и слабость две стороны одной медали. Что дает силу, то становиться и слабостью. Вот как ты. Софи недоуменно подняла брови. — Ты стала для меня... всем смыслом моей жизни. Ты научила меня любви. Но что толку, если я не могу ни защитить, ни добиться твоего прощения? Ради чего я сегодня дышу, Софи? София молчала. — Не скажешь? Это ведь ты пришла спасти меня, так зачем? — Не знаю, Джон, — прошептала Софи. — Я не могла иначе. Прости, я не могла. Не могла бросить тебя. — Ты должна была бросить меня. Он закрыл глаза, откинулся на спинку стула и закинул руки за голову. Видеть его такого: остриженного, с отрезанными ушами, грустного, — было для Софи так странно. Словно Линара Сиршалленского заменили его людской, куда более близкой ей версией. — Прости, но нет. Я не должна была бросать тебя. Мы. — Софи смущенно споткнулась. Никаких МЫ. — Ты спас меня от смерти. Помнишь, ты тогда сказал, что отдашь мне долг доброты, но людям ты не друг? Линар чуть нахмурился и тут же кивнул: — Да. Я сказал, что сохраню твою жизнь и доставлю тебя туда, где ты сможешь ее прожить. Но на этом мой долг будет уплачен. Софи улыбнулась. Она была уверена, что именно это, слово в слово, Линар ей и сказал. Все-таки эльфийская память поражала. — И я сделаю это еще раз, — мрачно пообещал он. — Прости? — Я отвезу тебя в одно место. Безопаснее его нет. — А... а ты? — насторожилась Софи. — Я остался бы подле тебя, если бы ты этого захотела. Но ты не хочешь, так ведь? Они смотрели друг на друга, сидя через большой прямоугольный стол. Софи отвела глаза. — Я знал. Знал, что потеряю тебя. Сколько раз я надеялся, но. Я спрашивал себя — уничтожь ты мой народ, смог бы я простить? Способен ли сам на то, чего так жажду от тебя? — он отрицательно покачал головой. — Не думаю, что я мог быть столь же милосердным к тебе, как ты была ко мне, Софи. Она пожала плечами: — Этого нам не узнать. Ведь я не собираюсь травить эльфов, — сказала и тут же пожалела. «Как ты отравил людей» повисло в воздухе. Джон был прав — она не могла простить ему это. Не могла забыть, что он сделал. И пусть лишь трое прольют слезы, когда ее не станет, Софии не были безразличны все остальные люди и их судьба. — Чего ты хочешь? Что сделать мне, чтобы… ты была счастлива? Софи испуганно сглотнула и заправила за уши волосы. — Я не хочу жить среди эльфов. — Но тебе придется. Среди людей тебе слишком опасно. А еще через пять-десять лет… кто знает, что будет с вашим миром? — Это и твой мир! — разозлилась Софи. — Ты наполовину человек! — На худшую свою половину. Софи встала, резко отодвинув стул. Эти слова взвинтили градус ее гнева до небес. Она и сама не знала отчего, но ее затрясло. — Ну и оставайся со своей лучшей половиной, эльф! — бросила она и ушла в комнату. До самого позднего вечера Софи, словно обиженная маленькая девочка, пряталась в своей каморке. Чутко прислушивалась, не раздастся ли какой-нибудь радостный возглас, означающий, что Сцина таки очнулась. Но все было тихо. Софи понятий не имела, который был час, когда она вышла поискать чего-нибудь съестного. На кухне сидела Сцина, закутанная в тонкое одеяло с постели. — Сцина! — искренне обрадовалась София. — Ш-ш-ш! Не шуми, цветочек, — она поморщилась, словно голова трещала от похмелья. Софи присела рядом с ней, даже не пытаясь сдержать радостной улыбки. Может Сцина и была чужой, а все равно она радовалась, что все обошлось.