— Откуда? Позднотища же?.. Только подлюга одна подъезжала из интереса. Поглазела, развернулась и уехала. Даже из машины не вылезла! А я вижу — окошко светится, давай в дверь барабанить. Еле сторожа добудился! Начали пожарным звонить, потом барахлишко таскали, боялись — на хибарку его перекинется… — Ну-ка поподробней, что за машина, — прерывает его Томин. У Знаменского собрались Кибрит, Томин и Томилин. Кибрит вооружена актом экспертизы и схемой склада, размеченной сотрудниками пожарной службы. — Зинаида, не углубляйся в дебри! — просит Томин. — Тебе неинтересно, а я увлеклась. Пожарно-техническая станция меня прямо заворожила!.. Ну ладно, изложу попросту. — Она откладывает акт. — Сначала думали, что пожар в месте наибольшей степени обгорания. Но когда учли все условия, влиявшие на распространение пламени, мнение изменилось. Первоначальный очаг оказался здесь. — Она обводит небольшой участок на плане. — Судя по черепкам, тут стояли ящики с посудой и, следовательно, было много упаковочной стружки. — Совершенно точно, — поддакивает Томилин, сверяясь со своей схемой. — Номер семь — чайные сервизы «Весна». — А хоть какие-то данные, отчего загорелось, — не терпится Пал Палычу. — Кое-какие есть, — небрежно произносит Кибрит, чтобы поэффектней подать новость. — В том месте на бетонном полу найдены следы бензина, — она загибает пальцы, — осколки бутылки и свечной парафин. — Так это ж умышленный поджог! — восклицает Знаменский. — Молния… окурок… — вспоминает Томилин в сердцах. — Нет, погодите. Получается, плеснули бензину, чиркнули спичкой и пошли? Заперли горящий склад — и по домам? А сторожа усыпили? Такой вот дружный общий сговор… Как-то странно, братцы! — Не обязательно сговор, Пал Палыч, — возражает Кибрит. — В заключении об этом не сказано, но мы много обсуждали… И по расчетам — конечно, предположительным — до ящиков пламя добралось не сразу. Не стану утомлять Шурика подробностями, но могло и двадцать минут пройти, и даже тридцать, а тогда уже начало разгораться всерьез. — То есть можно было чиркнуть спичкой и удрать? Причем еще до конца работы? И при опломбировании ничего не заметили? — Да, Пал Палыч. — Если расчеты достоверны, снимаю шляпу! — говорит Знаменский. — Я б в пожарники пошел, пусть меня научат!.. Как будем дело делить? — произносит Томин, обращаясь к коллеге. — Тематика вроде бы хозяйственная — карты в руки БХСС. На чужое мы не посягаем! — Мы тоже, — в тон отзывается Томилин. — Если хищение — область моя. Но если воры посторонние — раскланиваюсь и исчезаю со сцены. — Пока всем работы хватит. — Пал Палыч хочет, чтобы Томин остался вести расследование. — Давайте малость порассуждаем. Сторож прибыл без четверти семь, как всегда. Тотчас отправился к начальству. Это единственные пять-семь минут, когда термос был без присмотра. Но все это время Гуторская и Стольникова находились в конторе. Кто подсыпал снотворное? — Икс, — говорит Томилин. — Он же поджигатель? — То ли он, то ли неведомый сообщник. — Еще, значит, игрек, — замечает Томин. — Не исключен, между прочим, и зет. Зевака на пожаре — помните его? — видел загадочные «Жигули». Подкатили к складу, постояли и умчались. За рулем сидела женщина. Нет-нет, — отзывается Томин на оживление слушателей, — приметы неизвестны. Но сдается мне, сия особа являлась проверить, хорошо ли горит. — Шурик, не разводи хитростей на пустом месте! — урезонивает Кибрит. — Женщина помчалась звонить по ноль один. — Если бы, Зинаида, если бы! У пожарных четко: все сообщения дежурному параллельно пишутся на магнитофон. И там зафиксирован только звонок сторожа. Этого самого Николаши! — Какая модель «Жигулей», твой зевака не разглядел? — спрашивает Томилин. — Светлая «двойка», универсал. — У складских ни у кого «двойки» нет, — задумчиво произносит Томилин. — А любопытно бы познакомиться с этой дамой. — Сомневаюсь, — пожимает плечами Кибрит. — Ну, мне пора. — Зиночка, подожди, пожалуйста, — останавливает Знаменский. — Есть одно соображение… — Сомневаться вольно во всем, — продолжает между тем Томин. — Я вот возьму и не поверю, что Николашу усыпили! — И что предложишь взамен? — живо оборачивается Пал Палыч. — Сам намешал дряни в чай. И набивался потом со своим термосом: проверьте, мол, что за жидкость, меня споили, я чистенький! — Ты серьезно? — удивляется Кибрит. — Нет. Но только потому, что очень он непритворно зевал! А вообще-то ничего нельзя скидывать со счетов. И даму в «Жигулях» тоже. Пламя было яркое, а сколько темного! Каламбур на скорую руку… — Не столько темного, сколько пока не доказанного, — возражает Томилин. — И темного хватает, — поддерживает Томина Пал Палыч. — Я не зачисляю сторожа в иксы и игреки, однако… Предположим, он скрыл визит какого-нибудь дружка. Дружок в тот вечер просто заглянул проведать. Но у него дурная репутация, поэтому лучше умолчать. Между тем дружок незаметно сыпанул в термос сонных порошков, потом под храп Николаши появились прочие дружки, вывезли со склада все, что понравилось, а для маскировки следов учинили пожар. Опровержения будут? — Нет, — отвечает за всех Томин. — Правомерная версия. И — благо это по моей части — начинаю изучать Николашину биографию и круг знакомств. — Пал Палыч! — Кибрит постукивает по циферблату наручных часов. — Время бежит — что ты хотел? — Прежде всего услышать твое личное мнение. — Знаменский слегка «подлизывается» к ней ввиду предстоящей просьбы. — Если с женской колокольни, я бы сказала, что этот склад — маленькое бабье царство. Возможны интриги, острая вражда. — Однако с юридической колокольни к словам «поджог» и «ревизия» так и напрашивается слово «хищение»! — подхватывает Томилин. — Ладно, — заключает Пал Палыч, — проверять будем все: Николашу, вахтера, образ жизни складских работников, вариант женской мести и тэ дэ и тэ пэ. Но по линии хищения мы плотно упираемся в вопрос о недостаче. — Документы, естественно, в ажуре, — вздыхает Томилин. — А доказательства огонь скушал. Вот тут и… — Может, не совсем скушал? — прерывает Пал Палыч. — Ничто не сгорает абсолютно бесследно, а, Зина? Насколько я понимаю, для химика сгоревшая пластмасса все-таки пластмасса, а не кожа и не дерево. — Ну, теоретически… — А практически? — настаивает Знаменский. — Да ведь вам нужно количество! Число предметов! — Мы не будем добиваться, восемнадцать шуб спалили или девять. Если недостача, то крупная, иначе бы не жгли! — Одна шуба или пятьдесят, Зинаида Яновна! — присоединяется Томилин. — В таких пределах можно определить? — Н-не знаю… Невероятный объем работы — и на пожарище, и в лаборатории… С ума сойти!.. — Зиночка, нет таких крепостей!.. Тем более ты начальник отделения, можешь добавить еще группу экспертов! — Пал Палыч, разве моей группы хватит? — Зинаида, ты никогда нас не подводила! — напоминает Томин. — Прямо беда с вами… — Кибрит встает. — Мы договорились? — давит Знаменский. — Не знаю… попробую, но… — Сегодня же? Кибрит взглядывает на часы. — Тираны вы! У меня ж и других дел невпроворот!.. Ну ладно, еду в испытательную лабораторию, оттуда позвоню. — Та-ак, — говорит довольный Пал Палыч после ее ухода. — Возникает необходимость охранять пепелище. А то вездесущие мальчишки… — Сделано, Пал Палыч, — докладывает Томилин. — Я на всякий случай распорядился, чтобы и вахтер, и сторож выходили к складу и не допускали посторонних. — И я подстраховался, — признается Томин. — Попросил тамошнее отделение милиции приглядывать. Чтобы считали местом происшествия, где работа не закончена. — Он смешливо косится на коллегу. — Трудно нам разграничить сферы влияния! — Сочтемся славою, абы на общую пользу, — примирительно улыбается тот. — Пал Палыч, если напрячь интуицию, кто поджигатель? — Пока интуиция молчит. А поджигатель — ключ ко всему… 4 По территории грузовой автобазы шагает начальник колонны. Рядом юлит щегольски одетый, заискивающий и одновременно нагловатый шофер Костя, смазливый, пухленький, длинноволосый парень лет двадцати пяти.