— Не спеши! Дыши ровно и спускай курок, — горячо шептал я в ухо Дашке, прижимаясь пахом к её заднице. Наступила абсолютная тишина. Я слышал только стук собственного сердца и сопение Дашки. У меня встал! Я испугался этого похлеще, чем того, что происходит. Ситуация была не только страшной, но и абсурдной. Моя нынешняя баба казнит бывшую, а я на этом всём словил стояк? Как же это мерзко, чёрт побери! Выстрел разорвал тишину, оглушив меня. Я подхватил Дашку, которую отбросило на меня отдачей от СВД. Она попала точно в цель! Вот и прекрасно! — Гори в аду, сука! — со злостью выплюнул я, убедившись, что Машка мертва. — Кто ещё был с Алексеевым? — Переглянувшись, из строя вышло четверо. — Увезите отсюда диверсантку и повесьте её на столбе, на повороте к базе! А на её шее прикрепите табличку "северянка". Если это был заказ от северян — вот им моя красочная ответочка! — Есть! — Остальным навести порядок в казарме и отбой! Больше никаких посторонних на территории! Я понятно объясняю? — Так точно! Дашка вернула винтовку Симакову, и я увёл её "домой". Стоило нам зайти в камеру, и она присосалась к бутылке с водкой. Мне снова захотелось выпить, поэтому я лёг на кровать и отвернулся к стенке. Как же плохо... Вся радость от моей власти и свободы испарилась. Я будто осиротел ещё раз. Димон был конченым мудаком и скотиной, но я любил его. Он был для меня больше, чем брат, ближе, чем все остальные бойцы. Он как будто придерживал мою руку, когда она была недостаточно тверда, придавал мне решимости и смелости. А теперь что? Я остался один-одинёшенек на этой ёбаной войне! Я почувствовал себя брошенным и обманутым! Много раз я представлял, как погибнет Алексеев, но это всегда было как-то героически, в бою, как и подобает воину. А его прикончила шлюха... — Вы её знали? Эту Машу? — Нет, — буркнул я. — Ясно, — вздохнула девчонка, поняв, что я не хочу сейчас разговаривать. В следующую секунду послышались булькающие звуки и завоняло блевотой. Это Дашку выворачивало в унитаз. Пить надо меньше, сука! Я мысленно выругался и снова поднялся. — Ты как вообще? — окликнул я стоявшую на коленях возле толчка девчонку. — Нормально. В первый раз тоже такое было. Два дня тошнило. Совесть не хило так кольнула меня в бочину. Я вынудил девчонку совершить ещё одно убийство, а теперь лежу, как мудак, горюю... Дашка нажала смыв и поднялась с колен. Попила сока и только потом повернулась ко мне. — Я привыкну, — пообещала она. Я знал, что это к этому нельзя привыкнуть, но расстраивать и пугать девочку ещё сильнее не имел права. Хотел расспросить, пользуясь случаем, кого она прикончила в первый раз, но потом снова посчитал момент не слишком подходящим. — Иди сюда, Даша, — похлопал я по кровати рядом с собой и снял портупею. Она прихватила свою подушку и легла рядом со мной, отвернувшись в проход. Я обнял её, положив руку на талию, и закрыл глаза, вдыхая её запах. Не так уж и стрёмно она пахла. Дашка несмело погладила меня по руке, а потом подложила мою ладонь себе под щёку. Ей было меня жалко? Это было так немужественно, но именно сейчас, как никогда прежде, мне нужно было, чтобы меня пожалели. Хотя бы один раз... Поразительно, но через несколько минут мне стало легче. Я смог нормально дышать и думать. Есть польза от этой Дашки. Если она заключается в том, чтобы облегчать мои страдания, то пусть будет рядом. Было бы хуже, если бы я лежал тут один. Пусть она остаётся... Глава 40. Сергей Утром я проснулся оттого, что замёрз. Тёплой девчонки рядом не было, её вообще не было в камере. Я забеспокоился. С трудом сел и потёр лицо ладонями. Я опять не выспался. Половина шестого утра. Где носит Дашу? Дверь тихонько приоткрылась, и вошла заспанная девушка. Я обрадовался, что она вернулась, и упал обратно на подушку. — Я курить ходила, — хриплым от сна голосом, отчиталась Даша. — Укрыть вас одеялом? Холодно? — спросила она, заметив, как я поёжился. — Ну, укрой...