Дрофы и жаворонки умело находят свежие лужи дождевой воды. В пещерах сирийских гор прячутся от зноя ласточки. По утренней прохладе они вылетают из пещер на поиски насекомых. Ласточки пьют на лету, и это помогает им избегать змей. А в пещере их не достанет ни одна хищная птица. Обитатели пустыни ищут еду безостановочно. Вот ядовитая гадюка охотится на ящерицу — спинка с гладкой, похожей на рыбью чешуей. Но саму гадюку уже заметила хищная птица — пустельга. Когда еды мало, кто смел, тот и съел. Животные и растения, земля и небо — для сирийцев это основа картины мира. Знания, накопленные людьми, передаются от одного народа другому через письменность, здесь она появилась впервые на планете. В долине Тигра и Евфрата древние астрономы записали на глиняных табличках свои наблюдения за Солнцем и звездами. Теми самыми звездами, что мерцали над Лавровым и Соломиной, которые зябли в кабине пикапа, вслушиваясь в тишину сирийской ночи. Самым ярким над их головами был Сириус, который уже совсем скоро, 24 декабря, образует линию с тремя ярчайшими звездами в поясе Ориона. Эти три звезды, как и в древности, называются «Тремя царями». Эти «Три царя» и Сириус, встав в одну линию, указывают место, где восходит солнце в день зимнего солнцестояния. Вот почему «Три царя» следуют за «звездой на востоке», чтобы найти место рождения Солнца. Дева Мария — это созвездие Девы. Древний символ созвездия Девы — измененная буква «М». Мария — дева, ставшая матерью, не одинока. Мать финикийского воскресающего бога весны Адониса звали Мирра, а мать Будды — Майя; их имена тоже начинаются на «М». Дева также имеет отношение к созвездию «Дом хлеба». Это созвездие изображают в виде девы с колосьями в руке. Символ «Дома хлеба» — колос — означает август и сентябрь, время жатвы. В свою очередь, Вифлеем переводится как «дом хлеба». То есть это место на небе, а не на земле. Древние астрономы наблюдали еще один интересный феномен: начиная со времени летнего солнцестояния и до зимнего дни становятся короче, в Северном полушарии солнце движется как бы на юг, становится меньше и дает меньше света. Для первых земледельцев сокращение дня, увядание растений и приближение зимы символизировали смерть — смерть Солнца. Она наступает 22 декабря, когда Солнце оказывается в низшей точке на небосклоне. В это время оно прекращает свое зримое движение на юг на три дня и останавливается в районе Южного Креста. А 25 декабря Солнце поднимается на один градус севернее, предзнаменуя удлинение дня, тепло и весну. Метафорически Солнце умирает на Кресте на три дня, а затем воскресает и начинает жить заново. Вот поэтому Иисус и другие солнечные божества Ближнего Востока оказывались распятыми, умирали на три дня, а затем воскресали. А переходный период, когда Солнце в Северном полушарии меняет направление, обозначало для них скорый приход весны и Спасение. Однако воскресение Солнца не праздновали до наступления весеннего равноденствия, то есть Пасхи. Так происходило потому, что в день весеннего равноденствия Солнце берет верх над Тьмой: день становится длиннее ночи, что совпадает с приходом весны и возрождением природы. Ищущим и сомневающимся нет нужды в простых объяснениях. Они чувствуют в этой ясности подвох. Таким людям недопонятое важнее, чем понятное. С этими мыслями Виктор и уснул. Глава 6 Эль-Кутейфа 1 Виктор проснулся, прислушался, открыл глаза и какое-то время наблюдал, как Светлана рассматривает свое лицо, повернув к себе зеркало заднего вида. Ночью она натянула на себя натовскую куртку шофера. Декабрь давал о себе знать. Хоть это и Сирия, но было прохладно. «Хороша, чертовка», — подумал Лавров, глядя на спутницу, а вслух сказал: — Не дразни зеркало, сестра. Лопнет же. — С добрым утром, Виктор Петрович! — как ни в чем не бывало ответила Светлана. — Доставай твой термос. Давай попьем. А то из лужи как-то стремно, того и гляди в козленочка обратишься. — Термос я оставил в номере, в большой сумке. — А это что? — Светлана показала пальцем на обернутый дерюгой цилиндр, который торчал из заплечной сумки Виктора. — Да не термос это. — Лавров выбрался из кабины пикапа и не стал закрывать дверь, чтобы звук не разнесся по округе. — Монахиня обронила. Надо будет вернуть при случае. Вот в Дамаске найдем отца Иеремея и посоветуемся, как вернуть. Виктор рылся в рюкзаке, желая понять, что сумел прихватить с собой. — А где мы сейчас? — Да вот, навигатор ищу. По-моему, он тоже остался в отеле. — Так ты что, ночью не знал, куда едешь? — удивилась Светлана. — Конечно нет, просто петлял по ущельям, — спокойно ответил Виктор. — Я не понимаю! — взвилась девушка. — Как можно ехать два часа неизвестно куда? — Ну, знаешь ли! Я здесь таксистом не работал. Хочу напомнить, что мы с тобой убегали от погони. — Виктор напрягся. — Вот если бы ты не уперся тогда, все было бы по-другому, — заявила Светлана. — Принесли бы подарок лидерам «Ан-Нусры» и сейчас бы ехали с ветерком… — А какой подарок, не помнишь? — перебил ее Виктор. — Случайно, не отравленную чалму? — А, ну да, — спохватилась Светлана. — Да, оба мы виноваты. — Особенно я, — с иронией подтвердил он. Они обыскали многочисленные рундуки салона, нашли еще совсем новую красно-клетчатую куфию-арафатку для Лаврова, бутылку воды и карту местности. Пикап «Тойота Хайлюкс» с зенитной установкой в кузове — слишком приметное транспортное средство, чтобы передвигаться на нем по округе. Лавров и Соломина решили бросить его на месте ночлега, тем более что бензина в баке почти не осталось. На глухой дороге, соединяющей Маалюлю с основной автомагистралью Дамаск — Хомс — Алеппо, они грелись не меньше получаса под утренними лучами солнца, прежде чем их подобрал следующий в Хомс грузовик. Все поверхности грузовика покрывали изображения коровьих рогов и хвостов, а также религиозных образов и символов — таких, как небесные кони, на которых, по преданию, пророк Мухаммед отправился в свое духовное путешествие. Помимо символической живописи, грузовик был украшен чеканкой, бантиками, декоративной росписью, мозаикой, аппликациями и надписями на арабском языке. Салон кабины был отделан желтым бархатом, розовой парчой, красным атласом и золотой бахромой с кисточками. Для Светланы у шофера нашелся дымчато-розовый платок дупатта — длинный прямоугольный кусок ткани, который она обернула вокруг головы и подвернула на плечах. — Вам надо в Хан-аль-Рус, там христиане-ополченцы из национальной обороны «Шабиха». Они, конечно, вам помогут, — подсказал шофер. Он располагал к себе. Виктору и Светлане было жаль, что им не нужно ехать в Хомс. Добравшись до трассы, они расплатились с сирийцем и направились на поиски старинного караван-сарая, именуемого Хан-аль-Рус. — Какой же у тебя горделивый вид, — упрекнула Светлана спутника, еле поспевая за ним и сбивая ноги в мягких туфлях о камни. — Грудь колесом, чеканишь шаг, словно кремлевский часовой! — Да у меня просто раздражение от пота на ногах — брюки тесные, — беззастенчиво ответил Виктор, — вот и напрягаюсь. — Ты опять дразнишься, вредина? — едва сдерживая смех, спросила Светлана. — Мы же договорились, что ты будешь стареньким дедушкой. А ты даже на монаха не похож! — Мы также договорились, что ты будешь как бы беременной. — А как ходят беременные? — провоцировала Виктора Светлана. — Не знаю. Беременным не был. — У тебя есть дети? — А что, тебя удочерить? Выделю тебе комнатку в конюшне при монастыре. С настоятелем договоримся. Но с условием, что ты не будешь громко ржать. Светлана догнала его и шлепнула ладонью между лопаток. Эта погоня закончилась долгим поцелуем у заброшенного каменного строения. Смущенный кашель заставил их отвлечься от приятного занятия. В стороне стоял неизвестно откуда взявшийся старик. Простой сириец в засаленной куфии и выцветшей рубашке до пят держал на поводке козла, который рогами едва не доставал ему до плеч. — Дедушка, что вам надо? — в легком замешательстве спросил Виктор. — Сам ты дедушка! — рассердился старик. — У меня жена моложе твоей! — Извините, — вмешалась Светлана. — Мы ищем караван-сарай Хан-аль-Рус. — Вот он, — пробурчал хозяин козла и пошел своей дорогой. За ним уныло плелся его рогатый питомец. Так и оказалось, что памятник истории, древний караван-сарай Хан-аль-Рус представляет собой простой каменный сарай без крыши. Из него несло овечьим пометом. Только тут Виктор и Светлана поняли, что это простой баз — загон для мелкого рогатого скота. — Так. Похоже, мы прибыли, — с иронией заметил Лавров. — Шофер шутником оказался. Отправил нас к овцам. И где здесь, спрашивается, христиане-ополченцы? Виктор вынул из сумки карту, найденную в «джихадмобиле». — Судя по всему, мы находимся здесь, — ткнул он пальцем в точку на мини-планшете. — До Эль-Кутейфы километров пятнадцать и оттуда до Дамаска километров сорок. — Мне нужно забрать свою сумку из отеля, — сказала Светлана. — Здравствуйте! — возмутился Виктор. — А больше тебе ничего не нужно? — Но у меня там вещи! — У меня там тоже вещи. Что дальше? — Надо их оттуда забрать. — Правда? — искренне удивился Лавров. — Предложишь способ? Надо перелететь туда птицей, а потом с баулами вернуться обратно. — Я позвоню Антуанетте. — Куда, в рельсу? Тут связи нет. — У меня спутниковый, — объявила Светлана, достав маленький складной телефончик. — Пусть привезет вещи в Эль-Кутейфу… — Ну и как ты себе это видишь? Взрослая женщина-мусульманка с двумя европейскими сумками голосует на трассе — подвезите в Эль-Кутейфу, я хочу беглым неверным отвезти их вещи. — Пусть хоть документы привезет, — сказала девушка, прикладывая трубку телефона к уху. — Документы всегда нужно носить с собой, — назидательно произнес Виктор, но Светлана его не слушала. — Так, пойду куда-нибудь повыше, сигнала совсем нет. — И она направилась к небольшому пригорку. — Смотри не провались никуда, — посоветовал Виктор.