— Правда? Неужели землячка? — оживился археолог, задав свой вопрос на сербохорватском языке. — Цетине, — еле слышно произнесла Саломея и опять потеряла сознание. 3 Такой чистоты нет ни в одной больнице мира. Большая комната — и ни одной двери, ни одного окна. «Где я?» Белые глянцевые стены, будто зеркала. Правда, ничего в этих зеркалах не отражается. Есть только блеск идеально гладких поверхностей и безупречно ровно распределенный свет в помещении, где нет ни одной лампы. «Как будто ты цветок внутри фаянсовой вазы, — думал мужчина, окидывая взглядом пространство вокруг себя. — Да нет, не цветок. Пожалуй, овощ. — Он увидел, что лежит на такой же белой, как и все остальное здесь, кровати в белом хлопчатобумажном белье. — Картофель… Хочу есть», — вдруг подумалось пленнику. Или не пленнику? Пациенту специализированной клиники? И все-таки дверь тут имелась. Четырехугольный проем очертился внезапно за куском стены, отъехавшей в сторону, как в купе поезда. «Да нет, как в салоне самолета. Дверь снялась с места, отодвинулась и уехала в сторону…» В комнату вошла молодая женщина, толкая перед собой тележку с завтраком. Идеально белую тележку из глянцевого белого стекла, на белых колесиках из мягкой резины. Женщина в белоснежном халате и белой шапочке, но без красного креста, как у медсестер. Белые туфли и даже белые колготки… «Наверное, Белоснежка. А гномы здесь тоже белые?» — подумал мужчина. — Интересно, а есть у вас что-нибудь не белое? — Это были первые слова, которые он проронил в этом белом заведении, садясь на кровати. Женщина молча распахнула полу халата, где на белом поясе на фоне белого гольфа, надетого под халат, висели черный пистолет и черный электрошокер. Видимо, это должно было снять все последующие вопросы. Но мужчина будто и не глядел на эти средства подавления мятежа. Он уперся взглядом в женский торс. — Разве ваша грудь не белая? — удивленно спросил он. Надзирательница, поджав губы, повернулась и так же молча вышла. Пленник остался наедине со своим завтраком. «Хм, картофельное пюре. Идеальное, как я люблю». Под глянцевой белой крышкой лежали две горячие венские сосиски, яйцо всмятку, несколько жареных тостов. Рядом стоял белый кофейник с кофе, розетка с конфитюром и сливочник с горячими сливками. «Недурно. Ну, если кормят, значит, сразу не убьют», — подумал мужчина и принялся завтракать. * * * — Он удивительно спокоен. Не протестует. Не требует адвокатов и представителей суда по правам человека. В помещении с большим и толстым стеклом, замаскированным под стену, за пациентом следили трое мужчин с незапоминающимися лицами. Даже белые халаты не могли скрыть их принадлежности к специальным службам. — Говорит на безупречном английском, как будто родился в Суссексе, — комментировал второй наблюдатель. — Я бы даже подумал, что он мой земляк. — Это так. Но думает, как восточный славянин. Приборы не обманывают, — отозвался первый, глядя на экран компьютера с какими-то десятеричными кодами. — Расшифровка показывает… Да вы на артикуляцию губ посмотрите! Она явно не английская и не американская. — Думать о картофеле на завтрак может только русский или украинец, — засмеялся третий, висков которого уже коснулась первая седина. — Знаю я эту породу — беспорядочное питание, наплевательское отношение к своему здоровью, непомерное количество спиртного по праздникам… — Этот не из таких, — не согласился первый «ученый». — На вид ему сорок — сорок пять, а медицинское обследование показало, что возраст организма — чуть старше тридцати, причем он в прекрасной физической форме. — Коэффициент интеллекта зашкаливает. Думает быстро и логично, — добавил второй человек в халате, глядя на свой монитор, на котором высветился какой-то мудреный график. — Вы его как будто защищаете! — возмутился третий мужчина. Было понятно, что именно он руководит исследованиями. — Мы просто констатируем, мистер О’Салливан, — ровно и без эмоций ответил первый. — Крепкий орешек, — подтвердил второй. — Окей, — согласился О’Салливан, — Посмотрим, как он отреагирует на психологическое тестирование. Работаем дальше. * * * «Почему стены темнеют?» Подопытный мужчина лежал на кровати, которая тоже стала менять цвет. Странно, то же самое случилось и с его бельем, которое еще минуту назад было белым. «Да нет, не темнеют… краснеют!» — пугливо озирался мужчина. Стена вдруг стала кровавого цвета. И вторая стена тоже. А на третьей стене неожиданно все стало оранжевым, затем желтым, зеленым… Так продолжалось минут пять, пока мужчина не устал удивляться и не сел на кровати. Он с печальным видом обхватил колени руками и произнес: — Я сумасшедший. Говорила мне бабушка: не рисуй гуашью, Чарли, рисуй акварелями. Вот и доигрался. Но наконец игра красок закончилась и комната приняла свой привычный глянцевый белый вид. Однако это было только начало. Неожиданно из-под невидимого плинтуса прямо со стороны кровати выполз большой черный таракан, и мужчина остановил на нем свой взгляд. Гадкое насекомое, будь оно чуть побольше, было бы достойно фильмов ужасов. Оно совершенно не боялось света и, поводив длинными усами, продолжило свой путь, словно вышло на прогулку из дому после обеда. Мужчина явно намеревался раздавить его тапкой, но, пошарив под кроватью, сообразил, что тапок у него нет. А таракан не спешил, будто кого-то ждал. И не зря. Вскоре из-под того же воображаемого плинтуса выползли еще несколько таких же черных и больших тараканов и отправились за своим вождем. Мужчина вскочил с кровати, пристально наблюдая за этим шествием. А тараканы все прибывали и прибывали. Вскоре они оккупировали не только стену, но и кровать. Глаза подопытного мужчины округлились, готовые выскочить из орбит. «Боже мой! Какая гадость! А я здесь собирался спать!» Тараканов становилось все больше, и насмерть перепуганный пациент побежал от них по кругу, высоко задирая колени. — Прекратите! Прекратите! Слышите? — орал он кому-то. Затем подбежал к месту, где должна была находиться дверь. Под его ногами, которыми он давил насекомых, раздавалось громкое и противное чавканье. Мужчина яростно заколотил кулаками в глянцевую поверхность: — Откройте! Слышите! Откройте! Уберите меня отсюда, мать вашу! Никто не ответил, и обессиленный пациент опустился на пол и сел по-турецки. Но почему его не атакуют преследователи? Эти исчадия ада для больного энтомофобией[40] страшнее действующего вулкана или штормящего моря… Словно по заказу, мужчина услышал за спиной всплеск воды. Он сидел на берегу океана. Теплое солнышко било в глаза, и легкий ветерок обдувал его тело под крики чаек. Бедолаге было и невдомек, что за стеной кто-то переключил очередной тумблер адской машины. — Мама миа! — воскликнул подопытный, наскоро скинул с себя одежду и в чем мать родила плюхнулся в солоноватую малахитовую прохладу океана. За стеной кто-то говорил: «Мама миа! Ты слышал?» — «Да, слышал. Он итальянец?» — «Судя по темпераменту, похож… Но внешность не соответствует». Тем временем подопытный все греб и греб вперед. Отличный пловец, он очень быстро удалялся от берега. «Я убегу! Обязательно убегу! Они не с тем связались», — думал он. Вдруг горизонт почернел и сверкнула молния. Море из ласковой лазурной лагуны превратилось в ужасающую смоляную преисподнюю. От иссиня-черных облаков на горизонте к берегу стремительно шла гигантская, чудовищная волна. Волна-убийца, поглощающая корабли… Что корабли? Целые флотилии! И не было от нее спасения. Сейчас она проглотит чудо-остров вместе с уютной бухтой, пустынным пляжем, пальмами и незадачливым пловцом. Он развернулся и направился обратно, теряя силы. Трое «спецов» за стеной что-то записывали в своих формулярах, переглядывались и с интересом наблюдали, как их голый подопытный, лежа на полу лицом вниз, неистово бьет ногами и выполняет правильные гребки кролем, периодически поднимая голову и глотая живительный воздух. Спасение! Рядом стояла койка. Мужчина, отплевываясь от соленой воды, еле-еле дыша, с трудом забрался на больничную кровать, перекрестился, сжался в комок, обхватил ноги руками и зажмурился. «Теперь волна обязательно пройдет мимо. Обязательно!» Внезапный ветер осушил мокрого пловца. Он открыл глаза. «Где я?» Вокруг него высились заснеженные вершины. «Гималаи? Как я оказался здесь! Господи!» Да, перед ним раскинулась красавица Аннапурна, десятая по высоте из «восьмитысячников», но самая опасная для восхождения. Мужчина сидел на крохотном каменном пятачке где-то посреди самой большой горной системы мира, без снаряжения, голый, а под ним внизу проплывали редкие облака. Нет, это была еще не вершина, но уже и сюда не залетали орлы… — А-а-а! — Из груди несчастного горемыки вырвался душераздирающий вопль. Вдруг верхушка скалы, на которой он сидел, надломилась и мужчина полетел вниз. Прямо с кровати, которая механически перевернулась и скинула его. Он отчаянно махал руками, лежа на полу и «улетая в бездну». Потом затих, рыдая. — Сволочи, гады, подлецы, мерзавцы… — лепетал он сквозь слезы. Двое мужчин за стеной еще раз проверили свои приборы. — Странно, никаких корреляционных скачков. Психофизика в норме, — констатировал первый. — Датчики или не работают, или… — пожал плечами второй. — Идиоты! — взорвался О’Салливан и вскочил с места. — Вы что, не видите? Он дурака валяет! Издевается над нами!