Он снял новую «чалму» с головы и протянул опешившему Мэттью. — Придурок! — разозлился Мэттью и выхватил мокрую тряпку из рук пленника. Все трое быстро вышли из комнаты, и дверь автоматически закрылась. — Ну вот, я же говорил, что дело в повязке, — с облегчением объявил Билл, когда опять подошел к экрану осциллографа. — Я все еще не представляю, как такое может быть? — с досадой обронил Мэттью. — Новая система не должна давать сбоев. Уже полгода работала как часы. — Я думаю, — с азартом ученого начал Билл, глядя на Мэттью. — У меня уже есть версия. Дело в том, что электромагнитное излучение… — Билл! — резко прервал его товарищ, уставившись в осциллограф. — Смотри! На экране прибора сигнал то появлялся, то перекрывался плотным шлейфом помех, причем с одинаковой частотой. Билл и Мэттью переглянулись и посмотрели через стекло на своего подопытного. Лавров лежал на кровати, то закрываясь с головой одеялом, то выныривая из-под него. Причем каждое его исчезновение под одеялом соответствовало пропаже сигнала на осциллографе. — Ну, это уж слишком! — взвился Мэттью. — Этот сумасшедший доведет меня до инфаркта. — Что у вас тут происходит? — послышался голос начальника. О’Салливан бесшумно вошел и наблюдал за беспомощностью своих подчиненных. — Он достал… — начал было Билл, но начальник перебил его: — Да? И кто же из вас разведчик? Вы или он? На стол рядом с приборами упала папка с досье на украинского журналиста Виктора Лаврова. 3 В этот день по просьбе Халида Асаада власти прислали роту охраны из ближайшей части сирийской армии. Ничего особенного не случилось, да и золота в слоях эпохи бронзы найти никто не ожидал, но главный смотритель Пальмиры предпочел перестраховаться. Чтобы не поднимать панику в маленькой экспедиции, старый сирийский ученый никому не рассказал, что вчера вечером неподалеку от храма Белла заметил подозрительное движение людей с теодолитом. Двое мужчин смотрели в узенький глазок прибора по очереди, что-то записывали в тетради и, оживленно махая руками, о чем-то спорили. Издали их можно было принять за геодезистов, но лишь непосвященному. Халид Асаад даже издалека сообразил, что двое мужчин вообще не умеют пользоваться прибором для измерения горизонтальных и вертикальных углов. На самом деле они под видом специалистов по геодезии следили за экспедицией. А сегодня по прибытии роты охраны «геодезисты» не появились. Весь состав экспедиции полностью уместился в просторном прохладном кабинете Халида Асаада с искусственным фонтаном, журчание которого впутывалось в негромкую беседу совещания. — Значит, так, да? — уточнил польский профессор Казимеж Михайловский, как бы продолжая уже начатый разговор. — Да, так! — уверенно подтвердил доклад хорватский археолог Стип Врлич. — Перекрытия надежные? — поинтересовался главный смотритель Халид Асаад. — Вне всяких сомнений, — заверил его хорват, — свод над дверью цельный, монолитный. Это подтверждается и графиками. — И все-таки тут что-то есть, — оторвалась от протоколирования совещания Светлана Соломина. — Вы правы, — согласился профессор Михайловский. — Эта пустота не вызывает у меня доверия. Главное, не прощупываются контуры. — А может, попробовать применить рентген? — неуверенно предложила девушка. — Бесполезно! — отмахнулся поляк. — Для того чтобы получить контур, надо сделать снимки точек, а где эти точки? Профессор посмотрел на хорвата, которого сам же и пригласил в экспедицию, чтобы тот отвечал на подобные вопросы. — Эти точки в глубине скалы, — уверенно сказал Врлич и поводил шариковой ручкой по схеме, лежавшей перед ними на столе. — Вот именно, — меланхолично кивнул профессор. — Что же дальше? — поинтересовалась Соломина. — Вскрывать не будем, — твердо решил Асаад. — Дверь сфотографируем, печати скопируем с помощью кальки, а потом все засыплем до лучших времен. — Абсолютно с вами согласен, мой друг, — поддержал сирийца Михайловский. В подземелье храма Белла было холодно и неуютно, несмотря на то что солнце днем припекало совсем по-весеннему. Халид Асаад, открыв клеть для членов экспедиции, еще раз осмотрел окрестности. Неподалеку от храма прогуливался пеший патруль сирийской армии. Можно было вздохнуть спокойно. Копировать печати поручили Стипу как самому молодому — у него не было артрита, и он мог долго держать поднятые руки на весу. Хорват накладывал на каждую древнюю печать, размером и формой с айфон, лист кальки и заштриховывал мягким карандашом так, как это делают дети, зарисовывая монетки, подложенные под тетрадный лист. Фотографии, разумеется, тоже были сделаны, но калька давала исследователям дополнительную информацию. К тому же, чего уж греха таить, восьмидесятилетние ученые предпочитали привычные технологии прошлого века. — Вы можете прочитать знаки на печатях, пан Михайловский? — полюбопытствовала Соломина. — Нет, милочка, я могу только с достаточной степенью уверенности сказать, что это протоэламское письмо, — развел руками поляк. — Ну, я тоже могу это сказать, — брякнула Светлана, но тут же смутилась, поймав недовольный взгляд профессора из-под очков. В это время Врлич, для того чтобы заштриховать кальку, наложенную на самую верхнюю печать, оперся всем телом на каменную кладку дверного проема. Неожиданно древние камни порога, на котором стоял Стип, сдвинулись и весь дверной проем с грохотом провалился под тяжестью ученого внутрь. Археолог вместе с дверью сорвался в пропасть. Снаружи только услышали его испуганный вопль. — О-о-о, Матка Боска! — вскрикнул профессор и кинулся к проему. — Казимеж! — попытался остановить его Халид Асаад. Светлана моментально среагировала на движение старика и, подскочив к нему, ухватила за плечи. И это спасло Михайловского от гибели. В отчаянии он чуть было не упал вслед за хорватом. Секунд через пятнадцать раздался удар о воду где-то глубоко внизу. Участники экспедиции с ужасом переглядывались. Что будет дальше? Халид Ассад, сглотнув ком в пересохшем горле, на всякий случай крикнул в проем: — Сти-и-ип! Мальчик мой! — А-у-у! — послышалось в ответ. Присутствующие снова взволнованно переглянулись. — Стип, ты живой? — крикнула Светлана. — Живой, живой, — донеслось снизу. Барахтаясь в холодной и страшной пучине, он все еще до конца не понимал, как сумел не разбиться, падая с тридцатиметровой высоты. — Фонарь! — скомандовал Асаад. Соломина кинулась за фонарем. — Держись! — крикнул в темноту профессор Михайловский. — Удивительно полезный совет! — огрызнулся глубоко внизу хорват. Отчаянно загребая руками, он пытался нащупать ногой дно, но безуспешно, и от этого только екало сердце. «Может быть, там глубина до центра Земли?» — испуганно подумал он. Наконец появилась Соломина с фонарем и большим мотком веревки. Осветив провал, девушка громко выдохнула. — Тут какая-то корневая система. Это его и спасло. Падая, цеплялся руками и смягчил удар о воду. — Да откуда здесь корневая система? — раздраженно спросил Асаад. — Я работаю здесь шестьдесят лет и не видел ни одного дерева поблизости. — Корни отдельных деревьев могут жить и тысячи лет, — поучительно произнес Михайловский и увлеченно начал рассказывать: — Вот когда я раскапывал старину в Восточной Африке… Саломея поняла, что этот опус затянется надолго. — В общем, так, дедушки! Слушайте меня! — сердито сказала она. — Не кричим! Не волнуемся! И ничего не боимся! Вам понятно? Неожиданная перемена в поведении кроткой участницы экспедиции была настолько разительной, что старики только кивнули головами. — Тогда скажите мне, вязать альпинистские узлы кто-нибудь умеет? — Я, — отозвался Халид Асаад и добавил: — Какой тебе узел, дочка? — Такой, чтоб не сорваться, — улыбнулась Соломина и протянула старику свободный конец веревки, кивнув на стоящую рядом колонну. Руки старого смотрителя музея отлично помнили то, что нарабатывалось годами. Он быстро обернул веревку вокруг каменного монолитного столпа и затянул мудреный альпинистский узел. Саломея бросила моток веревки вниз.