– Древние боги? – Они самые. Святой батя терпим к людям и нелюдям, он бы столь страшные слова не поддержал. – Но для чего богам пентаграмма? – Как только древние боги поняли, что зародился единый для всех Батя, и что их правление подходит к концу, решили покинуть наш мир, для чего им и потребовалась пентаграмма. Пять источников – это места, где великие поставили огромные свечи. Маги, да и то немногие, способны то свечение лишь угадывать. Вот ты, Веся, когда была на Лысой горе, магию ощутила? – Ощутила, – согласилась ведьма. – А в усадьбе даже не почувствовала. Да и потом, когда сидела у самой кромки воды Мощь–озера, красотой его любовалась, тоже ничего магического не заметила. – Вот и я о чем говорю. Где–то свеча еще горит, а где–то фитиль еле тлеет, вот–вот погаснет. А надо бы все в равновесие привести. Тогда, глядишь, и к лесу Звон вернется. – Погодите–погодите, – Весения, всматриваясь в свою полыхающую звезду, прижала пальцы к губам. В зеленых глазах плясали огоньки. – Выходит, тут, в Дремучем лесу, находится переход в мир мертвых? Всем известно, что древние владыки душам усопших путь открыли в мир иной, а до того те среди живых бродили и пугали своей неприкаянностью и призрачным видом. Мне тоже туда надо. – Зачем тебе? – с беспокойством спросил Константин. – Еще чего удумала? Единожды вступивши на этот путь, назад не вернешься. Да, – пасечник в недовольстве сдвинул брови. – А как иначе снять проклятие? Раз древние боги его одобрили, они же и должны слова скорбящей матери развеять, иного пути нет. «Кто поставил печать, тот ее и сломает», – так, кажется, в книге Живых и мертвых написано? А вспомните пророчество: «Сотрет грехи шестая дева»? А где их стирать, как не в мире мертвых? Все участники страшной трагедии, кроме вас, дядька Архип, там, а, значит, и их грехи тоже. Там и царица, что не простила мужа, и сама несчастная Алексия, и демон, что полюбил сильнее жизни, почему и отдал ей парную звезду, лишив тем свой род счастья. Где их всех вместе свести, как не в ином мире? Бродят во тьме, точно слепцы. – А почему ты решила, что во тьме? – леший, всматриваясь в одухотворенное лицо ведьмы, склонил голову к плечу. – А затмение солнца вам не доказательство? А то, что лес из Звонкого сделался Дремучим, то есть темным, не подсказка? Да и откуда в загробном мире взяться свету? Знать бы еще, как туда попасть! – Тут не подскажу, но для начала нужно все линии пентаграммы расчистить. Я после землетрясения полжизни убил, чтобы свою часть подземной звезды от завалов освободить, а что уж происходит у других источников, и вовсе трудно представить. – Значит, нужно все проверить, – Весения взглянула на спокойно стоящего демона. – И почему мне кажется, что наш принц прекрасно знает, чист путь от Черного замка до нашей избушки или нет? – Опять двадцать пять, – выдохнул наследник, – кругом вам демоны мерещатся. Мне–то откуда знать? – Дядька Архип, разве не этого демона вы видели, когда он через подземный ход пробирался к Захарии? – Веся толкнула пасечника локтем. – Я же не дурочка, чтобы не сложить два и два. Есть избушка, есть лаз под ней. Есть синеглазый, который не отрицает свою связь с ведьмой, что любит три пуговички на блузке расстегивать и томно вздыхать, ночного любовника ожидая? Наследник ни отпираться, ни подтверждать обвинения не торопился, лишь губы поджал от досады. Желваки на его скулах бугрились, что явно свидетельствовало о едва сдерживаемом гневе. – Ладно, дело старое, – махнула рукой Весения, – ходил и ходил. Разве же я не понимаю свободной любви? Но хоть не отнекивайся, подскажи, как открыть лаз под избушкой. Мы ту проклятую железяку и дергали, и топором поддевали – никакого толку! – А если я скажу, что никогда тем путем не пользовался, не поверите? У вас демоны априори виноватые, даже если эту Захарию едва терпим. Разве сама не убедилась, когда Сэд, приняв тебя за нее, едва не придушил?Какая уж тут свободная любовь? – Ох ты ж! – поразился пасечник. Все веточки–травинки на его голове зашевелились. – Не знал, что у вас в усадьбе такие страсти творятся, иначе не позволил бы над девчонками измываться. Да. Есть у лешего свои охранные заклинания: лес встанет дыбом, вода столбом. – Да не измывались мы, – вина и досада в равной доле звучали в голосе наследника. – Я Сэда не успел предупредить, что в усадьбе новые хозяйки поселились, вот он и перепутал. Никто не ожидал, что ведьмы чуть ли не в первый же день тайный портал обнаружат и произведут вызов. – А кого ж тогда я в подполе видел? Да и сынишка мой не даст соврать, что синеглазый демон в усадьбе ошивался. Подтверди, Веся, ты же слышала от моего Петюньки, как из пентаграммы демон с синими глазами вылез и на Захарию набросился? – леший дождался, когда ведьма кивнет, чтобы продолжить обвинительную речь. – Едва до смерти безобразной сценой мальца не напугали. И если не ты тот распутник, то кто? А? Чего глаза отводишь? Веся стояла красная, как рак. Взмахом руки погасила плывущую в воздухе звезду, лишь бы не видеть Константина, когда тот, пойманный на лжи, зло глянул на пасечника. – Мне на воздух надо, – прошептала ведьма и, резко развернувшись на каблуках, побежала к выходу. – Стой, Веся, не уходи, – Прото поймал ее за руку уже на лесной тропе. Повел назад, к сараюшке, где их ждал неторопливый леший. – И ты, дядька Архип, слушай. Ни с кем и никогда я не делился тем, что сейчас расскажу. Надеюсь, что и дальше нас троих слухи не пойдут. Здесь дело… государственной важности. В курсе только мой отец, Кай и Сэдерик. А теперь еще будете вы двое. Веся вздрогнула, когда леший положил руку на ее плечо, указав на поваленное дерево. Как почувствовал, что ведьму ноги не держат. Константин тоже понял, снял с себя куртку, бросил на негладкое бревно. Весения чуть подвинулась, когда демон опустился слишком близко к ней. Леший не стал на бревне моститься, сел перед нервничающей парочкой на траву, поджал под себя ноги, показывая всем видом, что приготовился к долгому рассказу. – Вот ты, Веся, упрекала меня, что демоны хотят снять проклятие только из–за того, что им недостало любви. Всем перепало великое горе: у кого–то духи–хранители засыпают, и от того век жизни короток, у кого–то наоборот – слишком долог, и на одном месте который десяток лет топчутся, а демоны–гады жалуются, что, видите ли, жен выбирают без любви. Жили бы, смирившись, так нет… Веся теребила торчащую ниточку, на которой держалась на комбинезоне латка, и глаза поднять боялась. Стыдилась истерики, что только что устроила. Повела себя как неразумная девчонка, сыпала обвинениями, точно перед ней не демон, с которым совсем недавно целовалась, а враг. – Нас, демонов, тоже накрыло проклятием неслабо. Вы, наверное, слышали, что король Артур остался без духа–хранителя? – Я слышал, что его зверя убила царица Таисия. – Не напрямую. Она отравила принца, а его черный барс умер в попытке спасти хозяина. Потеря духа–хранителя всегда плохо сказывается на его владельце, а тут еще гибель любимой женщины, война, которую, кстати, развязали не демоны. Артур рвал и метал, не находя покоя ни в любви, ни в схватке, отчего и получил прозвище Беспощадный. И о том, какое на род Прото легло проклятие, догадались не сразу. Мало ли отчего был холоден к супруге один правитель, потом второй… А, скорее, надо было задуматься, отчего Прото так не везло с наследниками: ни разу со времен Артура на трон не сел старший сын, только младший. Истинного наследника неукоснительно преследовала беда. Хорошо, если он успевал отказаться от короны по собственной воле и уехать в изгнание. Чаще всего его убивали. – Проклятие? – дернулась Веся, прекрасно понимая, что рядом с ней сидит как раз такой наследник – старший сын короля Демонвигга. – Проклятие. Я тоже далеко не ушел от своих предшественников. Беда тронула и меня. В случае моего душевного нездоровья или преждевременной смерти трон займет Кайриг. – Душевного нездоровья? – опять переспросила Весения, не понимая, почему все плохо. Константин не казался больным. – Да, – наследник развернулся к Весе. В его глазах скопилась боль. – Помнишь, я упоминал как–то, что род Сэдвиллов всегда рядом с Прото? Мы их ценим за верную службу, за готовность прийти на помощь, за сострадание даже. А как иначе назвать те действия, ради которых они приставлены к старшему сыну короля? Сэдвиллы – наши палачи. Если безумство принца угрожает государству, они берут на себя смелость убить наследника. Без сомнения и промедления. Если однажды Сэд перережет мне горло, ему даже не придется объясняться перед королем за свой поступок. Вынести такой груз нелегко. Сэдерик любит меня словно брата, но я знаю, что его рука не дрогнет. Веся смотрела на Константина широко распахнутыми глазами и не могла поверить, что рядом с ней будущий безумец, чье сумасшествие можно остановить лишь клинком. – Поэтому я как никто другой заинтересован, чтобы проклятие было уничтожено. – Но что делает старших сыновей… – Весения не хотела называть их «безумцами», поэтому помедлила, подбирая более мягкое слово, – …столь уязвимыми? – Ни что, а кто, – Константин тяжело выдохнул. – Мой дух–хранитель. Ты видела его. – Нет, никогда не видела. Слышала, что у Кая барс. Правда, понятия не имею кто в духах у Сэда, и тем более у тебя. Даже не догадываюсь, кто бы мог им быть. Ягуар? Ведь у Артура когда–то был черный ягуар? – Да, был, пока его не уничтожили. У Кая барс, у всех Сэдвиллов без исключения белые волки. Красавцы. У меня же… Думай, Веся, ты его видела. Такой же синеглазый. Бес мой дух–хранитель. – Нет. Не может быть, – Веся закрыла лицо ладонями. Как странно, почему–то она ни разу не вспомнила о том жутком существе, которое бесследно исчезло в настенной пентаграмме. И Саша о потустороннем явлении не заикалась, хотя относилась к большим любительницам порассуждать о волнительном. А теперь Весения будто наяву увидела синие глаза, которые, в отличие от глаз наследника, были наполнены злобой и жаждой смерти. Ее передернуло от отвращения. – Как могло случиться, что из моей памяти начисто выветрилось воспоминание о бесе? Мне ведь было так страшно, – ведьма медленно опустила руки. Никогда прежде она не страдала провалами памяти. Никогда, пока не повстречала… – Это Помело. – Помело? – леший с беспокойством вгляделся в лицо Весении, наверняка думая, что признание принца ввело ее разум в затмение. – Я так Сашу называю, – принялась оправдываться Веся. – За то, что у нее язык, как помело. Совсем недавно мы были свидетелями странного события: стены сарая вдруг покрылись рунами, и оттуда начала сочиться черная жидкость. Капля по капле она собралась в огромную кляксу. А потом, потом эта клякса вдруг превратилась в существо с синими глазами. Оно жутко улыбнулось и тут же исчезло в настенной пентаграмме, – Весения тронула пальцами дрожащие губы и повернулась к напряженно застывшему наследнику. – Но я почему–то о нем совершенно забыла. И если бы не твой рассказ, и не вспомнила бы… Наследник порывисто обнял ведьму, прижал к себе и поцеловал в рыжую макушку. – Мне очень жаль, что тебе пришлось встретиться с моим… духом–хранителем. – Я не могу поверить, что царица оказалась настолько мстительной. Весению уже трудно было переубедить, почему она забыла о коробящих душу воспоминаниях: Сашка применила дар внушения, доставшийся ей от Перелеступа. «Так и все остальное позабыть можно. Надо бы ее отругать за самоуправство. Хотя она, скорее всего, хотела как лучше», – все же нашла оправдание своей воспитаннице ведьма. Прикипела она сердцем к младшей царевне. Грело душу, что обрела пусть непослушную и шаловливую, но такую душевную сестричку. Как там она? Весения не ожидала, что покидает Александру так надолго. Глава 34. Немного о Бабе Яге Помолчали. Веся шмыгала носом и боролась со слезами, теребя ниточку от заплатки на коленке, демон, обнимая ведьму, прижался носом к ее макушке, пасечник в задумчивости жевал травинку. – Что говорить о демонах, – вздохнул он, – если царица Таисия не пожалела собственного мужа? – А вы слышали, как проклинала? Что именно обещала демонам? – Константин повернулся к пасечнику, не выпуская Весению из объятий. – Да, слышал. Рядом же стоял. И бежать хотелось, и уйти не мог. Еще бывши с тайным визитом в Черном замке Таисия пообещала наследнику, что, если дочь умрет, то ему тоже не жить. И там, у Белого дерева, царица, вспомнив свои слова, прокричала, повернувшись в сторону Демонвигга: «И вас проклинаю! Наследнику не жить!». Может, она в голове что–то еще добавила, но я мысли читать не обучен. Да. Чем больше Веся думала о Таисии, тем меньше понимала ее. Горе матери безмерно, но как же сильно нужно возненавидеть, чтобы слова, напитавшись болью, сохранили свое действие на века? Одним махом царица искалечила судьбы целого ряда поколений людей и нелюдей. Магия никогда не относилась к безопасным явлениям, и каждый маг обязан следить за тем, что и как он произносит, иначе с него спросится. Строго и страшно. Неудивительно, что царица не вернулась из Дремучего леса. Наверняка он ее просто не выпустил. – Неужели она так и не испытала раскаяния? После, когда выплакала свое горе? – уточнять, о ком говорит Весения, не было нужды. – Неужели не жалела, что в горячке столько всего наворотила? – Как не жалеть? – Архип выплюнул травинку, лег на спину и, сложив руки под головой, уставился в небо. – Жалела. Особливо, когда до леса слухи дошли, как ее проклятия аукнулись. Константин и Веся уставились на пасечника. Тот, улыбаясь, наблюдал за беззаботным танцем бабочек, точно специально слетевшихся развлечь его. Подув, заставил их подняться выше. Удивившись молчанию собеседников, скосил на них глаза. – Что? – Мы точно знаем, что проклятие проявилось не сразу, – Веся, ища поддержки своим умозаключениям, сжала руку демона. – Прошли годы, прежде чем люди догадались, что не просто так у наследников Крутояра засыпают духи–хранители. Так откуда вам, дядька Архип, известно, что царица жалела о своем поступке? Она что, все это время находилась в Дремучем лесу? Но ее же искали! – Искали да не нашли. Даже разговаривали, не понимая, что перед ними находится та самая пропажа, – леший сел, скосил глаза на упавшие на лоб волосы и щелчком пальцев заставил запутавшегося в стебельках жучка улететь.