Прото виновато выдохнул. Он не мог смотреть ведьме в глаза, столько там плескалось боли и обиды. – Прости… – Это я виноват, – лорд Сэдвилл швырнул свернутое в жгут окровавленное полотенце себе под ноги. Наступил на него сапогом будто давил змею. – Мои люди караулили у княжича дома, рыскали по всем тавернам и постоялым дворам, Захария с Драгостилом будто под землю провалились. – Спрятались окаянные, – Малафея прижала к себе Петюньку, огладила мальчишеские плечи натруженными руками, – в Дремучем где–то своего часа поджидали. Здесь много брошенных домов и заимок. – Избушка–избушка, – устало произнесла Весения, действуя скорее по подсказке, чем по разумению. Она не слышала ни сетования пасечницы, ни зубовный скрежет Сэда, мыслями она была совсем не здесь. – Встань ко мне задом, а к лесу передом. Изба встряхнулась, словно засидевшаяся на насесте курица, заскрипела ставнями, загрохотала сорвавшимися с печи чугунками. Поднялась и неуклюже развернулась. Веся зашла в избу, упорно не желая расставаться с метлой. Ведьма находилась в растерянности. Константин явно намеревался идти к болоту, хотя все понимали, что поход может оказаться последним. Навряд ли шаманка подпустит их к больному дереву. А Белое дерево было именно больным. Все, кто подвергся проклятию, страдали и мучились. Пока демоны вскрывали полы, Весения прижималась лбом к печному холодному боку. Ее страшило подземелье, где бродили Захария и Драгостил, явно заставившие Помело идти в трясину, раз она там распевает песни вместе с мавками. Еще неизвестно, почему не вернулись волк и барс, может, ведьма и их уже подчинила. И что случится на болоте, где маленькому отряду наверняка придется разделиться, чтобы как можно быстрее отыскать царевну. Хорошо, если та продолжает драть глотку, а если нет? Если уже замолчала и не даст верного направления? А еще эта желтоглазая шаманка, которая одним своим существованием грозится смертью. «Сделать по своему? Пусть демоны пробираются через подземелье, а я посмотрю на болото сверху? Так риска меньше. С высоты шаманка будет точно муха, ползущая по скатерти. В случае чего, я смогу отвлечь ее на себя, увести от демонов. Как же быть, кто бы подсказал?» – Веся, ты идешь? Неожиданный грохот заставил ведьму вздрогнуть. Упала печная заслонка. Стронутая с места во время поворота избы, теперь, потеряв опору, она на приступке не удержалась. Глава 37. Путешествие в мир мертвых Весения наклонилась за заслонкой, чтобы поднять. Нехорошо, чтобы та валялась под ногами. Ведьма уже держалась за скобу, когда вдруг ожила метла – дернулась в сторону печного зева и потянула за собой. Не успев сообразить, с чего вдруг взбрыкнула метла, желая удержать ее, Веся прыгнула на сиденье, закричала, зовя на помощь, но неожиданно оказалась втянутой в печь. – Ух! Что же это делается?! – прошептала ошарашенно, а когда древко метлы резко задралось, Весения едва успела вставить ноги в крюки и, только благодаря этому, удержалась. – А–а–а–а!!! Строптивое транспортное средство рвануло в трубу, которая оказалась достаточно широкой, чтобы выпустить из печного нутра ведьму. – Фух! – убедившись, что цела и вновь способна управлять метлой, Веся сделала круг над усадьбой. Странное дело – отсюда, с высоты, избушка, гостиный дом и сарай выглядели тусклыми, лишенными красок, как впрочем и лес вокруг, точно ведьма смотрела через запыленное стекло. Веся даже потерла глаза, думая, что туда попал пепел, но нет: все вокруг поглотил какой–то странный полупрозрачный туман. Хотела приземлиться, но метла вновь отказалась слушаться. – Эй, люди! Помогите! Святой батя, кому кричу, из людей только Малафея, остальные лешие да демоны… Однако дверь избушки распахнулась, и из нее выбежал пасечник. Приложив руку к глазам, поискал Весю, но отчего–то не увидел, хотя она буквально висела над ним. – Дядька Архип, я здесь, наверху! – попыталась сориентировать его на голос, но мужчина продолжал вертеть головой, на которой… шевелились веточки и травинки. Поняв, что ее не только не видят, но и не слышат, Веся произнесла, срывающимся шепотом: – Святой батя, я вижу истинный лик лешего… А как же тетка Малафея? Конец всем секретам? Пасечница не задержалась, выкатилась из избы вместе с Петюнькой. Оба задрали головы, о чем–то возбужденно переговариваясь, и странностей в облике Архипа не замечали. Но зато Веся едва не свалилась с метлы, разглядев того, кто прижимался к Малафее и называл ее мамой. И это точно был сын пасечника, в усадьбе неоткуда взяться чужому, но… Но… – Неужели Петюнька? Петр сделался выше, взрослее, волосы, в которых так же, как и у лешего, густились травинки и веточки, зеленой волной лежали на широкой спине. Писаный красавец – вот, что могла сказать Весения о сыне Архипа, с восторгом рассматривая чистые черты юноши. Не успела она осмыслить увиденное, как во двор выбежали возбужденные демоны. Тоже повертелись, возможно даже покричали (судя по мимике и приложенным ко рту ладоням), но уже ожидаемо ведьму не заметили. Весю радовало одно: ни Сэдерик, ни Константин нисколечко не изменились. После метаморфоз с Петюнькой она ожидала увидеть вместо них каких–нибудь рогатых бесов – что–то вроде духа–хранителя наследника. Мало ли, вдруг демоны видятся людям красавчиками, а на самом деле жуткие создания? Вдруг Константин пошарил на груди и вытащил свою звезду. Та полыхнула ярким светом, и тут же откликнулась вторая, Весина. И ее сияние заметили! Замахали руками, запрыгали. – Я еще вернусь, – прошептала растроганная ведьма. – Только осмотрю все сверху и вернусь. Она теперь понимала, как выглядят в этом тумане живые. У всех у них светились ярким огнем сердца. Сейчас она точно знала, что вылетев через трубу, попала на изнанку – в мир мертвых: рядом с сараем, там, где медведи закопали кости съеденного козла, голубоватым мерцанием светилась его рогатая фигура. Мало того, до Весиного слуха доносилось его блеяние. Сделав вираж, Весения понеслась туда, где по ее разумению находилось болото. *** Пасечник был прав. Болото оказалось таким огромным да плюс ко всему густо заросшим деревцами и кустами, среди которых путался серый туман, что рассмотреть что–либо на нем не удавалось. Единственный вариант, могущий принести успех, а именно, побродить по топям, разумной ведьмой не рассматривался. Болото вытянулось в сторону запада зеленой кляксой, и Белое дерево сильно напоминало могильный крест, что обычно ставят в изножье покойника. – По сути так и есть, – прошептала Весения пытаясь всмотреться в даль, что тонула в хмари изнаночной стороны мира. Болото – это могила для мавок и тех смельчаков, что отважились пересечь его. Как увидеть крохотный огонек живой царевны, если даже призраков, а их в гиблом месте немало, разглядеть невозможно? Весения прислушалась. Болото молчало. «Устали петь и взяли перерыв? Но мавки усталости не знают». Страхи все больше бередили душу. У Веси даже схватывало живот, так ей делалось боязно за Сашу. Уже утомившись носиться из края в край, ведьма направила метлу к Белому дереву – туда должны были выйти демоны, если, конечно, не отказались от идеи идти подземельем и у них не случилась задержка по вине враждебных сил. И опять заныл живот, уже болело из–за мыслей о Константине. Дерево неумолимо приближалось, и Веся хорошо различала сидящую под ним фигуру. Определенно девичью. Темноволосую. – Шаманка… Вдруг откуда–то снизу вынырнула сова и громко захлопала крыльями. – Или царевна? Птица закричала пронзительно, как умеют кричать только ночные охотницы. Весения едва не выпустила метлу. Та, на мгновение потеряв управление, крутанулась, заставив ведьму выругаться позорно писклявым голосом. А сова так и мельтешила на расстоянии вытянутой руки, словно звала за собой. Будь сова простой птицей, а не шаманкой–оборотницей, как о том рассказывала Малафея, Веся без раздумий ринулась бы за ней. Чье еще сердце могло быть живо на болоте, как не царевны? Но уж больно страшно было попасть в ловушку. Вдруг желтоглазая дева–смерть заманивает, чтобы разом разделаться с незваными гостями. Но птица не отставала. Мешала. Заставляла то резко подняться вверх, то нырнуть вниз, но неизменно оказывалась впереди, закрывая обзор. – Да что тебе нужно? Сова снова закричала, но хотя бы перестала заполошно бить крыльями. Полетела плавно, без трепыхания, точно листок клена, подхваченный осенним ветром. «Была не была», – решила Веся и ринулась за ней. Оказывается, достаточно было опуститься чуть ниже, чтобы звуки вернулись. Веся услышала, как поют мавки. Совсем рядом с деревом. – Хочу! Хочу! Хочу! – стенал многоголосый хор. И уже были видны голубоватые свечения, какими на обратной стороне отличаются мертвецы. Веся не заметила, когда исчезла сова. Рыжая ведьма летела вниз, думая лишь о сестре, которая еще жива, а не о том, потушит ли огонь их сердец болото, и не примутся ли они обе в скором времени голосить дурацкую песню. Заметив летящую на метле Весению, девичья фигура в узнаваемом цветастом платье встала в полный рост, замахала руками и, подпрыгивая, закричала: – Веся–а–а–а–а! Не буду учиться, я замуж хочу–у–у–у! – Хочу! Хочу! Хочу! – вновь с воодушевлением подхватили утопленницы. А Веся плакала от радости. Ветер размазывал слезы по лицу холодными дорожками. – Помело! – метла отлетела в сторону, последние метры Веся не шла, бежала. – Дурочка! Как же я за тебя переживала! – Небось забыла о моем таланте? Я уболтать кого хочешь могу! – грязная, лохматая, но живая и здоровая, Александра радостно кинулась в объятия. – Видишь, даже мавок подчинила! – и, кивнув, дала команду своему хору приступить к куплету. – Не буду учиться, я замуж хочу! Вся власть в поцелуе, тобой я верчу! – утопленницы вкладывали в слова всю душу. – Умница! – Веся, обхватив ладонями лицо сестры, расцеловала грязные в разводах щечки. – Какая же ты умница! Наверное и шаманку уболтала, раз до сих пор жива? – Я ее и не видела. Только сова летает кругами, – Саша показала на сидящую на ветке птицу. Весения, повернувшись к сове лицом, сделала широкий взмах рукой и в пояс поклонилось – все, как положено, когда приходишь в чужой дом. Почтение и низкий поклон хозяевам. Ночная хищница расправила крылья и моргнула одним глазом. На болото опустилась тишина. Замолкли мавки, хотя их рты продолжали раскрываться, да и машущая руками Помело вроде не прекращала болтать, но Веся ее не слышала. Совсем так, как не слышала, о чем кричали выбежавшие из избушки пасечник и демоны. Весения вернулась взглядом к сове, и та вновь подмигнула. Звуки вернулись: мавки продолжали задорно петь, а Помело говорить. – Мне даже показалось, что сова мне подпевает. Это же хорошо, правда, Веся? «Так вот кто позволяет мне слышать звуки изнанки!» – догадалась Весения. – Пора прощаться! Мы же домой, да, Веся? Я ужас какая голодная! Возбужденная Саша подбежала к наполовину высунувшись из топи мавкам. Те прекратили петь, захихикали, потянули к царевне руки. Она шутливо хлопнула по ладошке каждой утопленницы. Прощальный жест выглядел весьма трогательно. – Ухожу я, подруженьки. Не забывайте своего бестолкового учителя музыки. Будет оказия, обязательно загляну. Тут за мной сестра прилетела, – Помело обернулась и ласково взглянула на Весю. – Кстати, познакомьтесь, она – местная ведьма. Мы теперь обе заправляем в усадьбе. Милости просим к нам в гости… Представленная мертвым девам Весения, ощутив на себе взгляды пары десятков утопленниц, ждущих подтверждения, что им будут рады, сделала корявый реверанс. Ну уж как получилось, так получилось. Мавки кокетливо похлопали глазками. – О, раз сестра, значит, тоже царевна? – одна из них, должно быть, самая старшая, выбралась на берег. Сев на траву, потрогала пальчиком метлу. – Мы знаем еще одну. За ней когда–то мамка приходила и всех нас наказала. А разве мы виноваты, что она на демона была похожа? – Да, а еще нарядилась в мужские штаны, – послышалось обиженное из толпы. – Да–да, мужик мужиком. Волосы короткие, черные, – подхватила третья мавка. Выбираться на берег она не спешила, поднырнула под ряску и оказалась совсем близко от Веси. Рыжая ведьма нервно теребила ремешок от своего комбинезона. Знала бы, что здешнее поселение модниц против штанов, надела бы сарафан. Помело, вон, в своем любимом платье в цветочек. Хотя теперь его придется выбросить – весь подол в краске. – Эх, а наша царевна совсем нелюдимая. Не то что вы. Мы все к новому тянемся, песенки разучиваем, а она сидит в топи и нос не кажет.