– А папу не позвали? Василиса прекрасно понимала, о ком говорит дочь. – Нет, Аруфей, оказывается, боится летать на метле. Но он передавал тебе привет. Он тоже гордится своей Весюшкой, – она подняла голову вверх, где строительство купола над поляной завершилось – рой пчел долетел и занял свое место среди остальных источников. – Мама, я вовсе не при чем. Шестая царевна не я… – У Перелеступа есть еще одна дочь?! – Нет, больше нет. Во всяком случае, мы с Помелом так думаем… Мам, это не я шестая дева, а сама Алексия. Представляешь, царевна, как и мы, из клана Яг! Вон она, в центре круга. Это с ее появлением все закрутилось. – Которая из утопленниц? Та самая, что забирается на мою метлу? Дальнейшее произошло так быстро, что никто не успел среагировать. Лишь противный смех беса разбавил повисшую над поляной тишину. Мертвая царевна, оседлав метлу, вырвалась из круга, сшибла с ног наследника, а когда он повалился наземь, сорвала с его шеи связку амулетов, среди которых оказалась звезда рода Прото, и с торжествующим гиком унеслась в ночь. Проснувшаяся сова метнулась следом. Глава 42. Все в сборе – Люди, что же это делается? – леший тащил свою жену на закорках. Малафея, вися на нем куском теста, успевала взывать ко всем вокруг. Она не замечала ни беспокойства, царящего между мавками, ни толкотни, возникшей среди демонов – все кинулись спасать наследника, будто тот вдруг сделался немощным стариком. Толкались и мешали друг другу, чем еще больше препятствовали тому, чтобы Константин, держащийся за пораненную амулетами шею, наконец, поднялся. Бес, которого беспрестанно дергали за цепь, продолжал веселиться. Он не давал о себе забыть громким раскатистым смехом. И то к лучшему. Хуже было бы, если бы он воспользовался суетой и скрылся. Мало того, что пришлось бы искать сбежавшую царевну, носись еще за зловредным духом–хранителем. Нет, Малафея ничего такого не замечала. Пасечница со вкусом пестовала собственное горе. – Мужа подменили–и–и–и! Сына украли–и–и–и! – Мам, ну чего ты? Мам! Все хорошо же? – подскочивший «Петюнька» пытался вразумить родительницу, но та упивалась страданиями. – Чего хорошего–о–о? А? Была замужем за неказистым мужичком, а теперь чистый сокол! Статный, красивый! – леший при этих словах только досадливо крякнул, мол, с горя баба рехнулась, не ведает, что говорит. Но та продолжала делиться переживаниями: – Как такого удержать? Уведут ведь ведьмы проклятые–е–е! – Святой батя! – хлопнула себя по бокам наблюдающая за страданиями пасечницы Александра. – Вот что оказывается вас беспокоит? Такой дядька Архип слишком красив для вас? – Ну в самом деле, Малафеюшка, к чему устраивать балаган? – леший с помощью сына стянул со спину обмякшую жену. Подхватил ее под мышки, встряхнул, чтобы пришла в себя. – Считай, двести лет с тобой рядом провел, неужто сейчас сбегу? – Как двести? – та непонимающе моргнула. – Это сколько же мне тогда лет? – Двести двадцать пять… Малафея опять заголосила. – Люди добрые! Что же это делается? Была молодухой, а сделалась старухой! – Мам, ну, мам! – Петр страдал, дергал мать за плечо, размазывал по повзрослевшему вдруг лицу слезы. Помело смотрела на него во все глаза. Ну правда же, хорош! Ладно скроен, высок и мускулист. А волосы такие, что любая девка позавидует! – Уйди и верни мне моего Петюньку! – пасечница ударила сына по руке. – Дите в сыновья хочу, а не взрослого мужика! – Будет тебе дите! – Архип уже не знал, какими словами утихомирить жену – Если живы останемся, еще одного заведем. Какие наши годы? Малафея вдруг затихла. – Что значит «если живы останемся»? – Дык, проклятье же на нас. Пентаграмма нас позвала, вот мы и пришли. Стало быть, сейчас начнется. А вот как закончится, одному Святому бате известно. – Пап, думаешь, мы свой срок уже отжили? – Петр тоже заволновался. Подошел к Александре и, ища поддержки, взял ее за руку. Помело сделалась красной точно свекла. Ножкой пошаркала от неловкости, но руку не отняла. – Лешие же так долго не живут? – Кто знает, может, жизнь дальше пойдет, а может, обнулится. Да. – Люди добрые! И пожить не успела! – заголосила вновь пасечница. – Сейчас начнется, сейчас же и закончится! – Не думаю, что начнется, – попыталась успокоить Саша. – Мертвой царевны нет. Улетела неизвестно куда. – Как нет? – Малафея от негодования даже поднялась на ноги. – И сколько ждать заставит? У меня там тесто киснет, а она, видишь ли, улетела! Ребенок не кормленный, муж не обласканный. – Времечко нам попрощаться дали, Малафеюшка. Да, – леший глядел хитро. – Прощай, родимая! Малафея сама кинулась в распахнутые руки мужа. Грозно обернулась на Петра, цыкнула, чтобы тоже шел обниматься. Ее все уже устраивало: и ладный сокол вместо мужичка, и великовозрастная стоеросина вместо одиннадцатилетнего мальца. – Можно мне тоже к вам? – недоласканная Помело никогда не упустила бы возможности пообниматься. Тем более с таким парнягой как Петр. Тот притянул в семейный круг раскрасневшуюся Александру. – Мам, пап, я жениться на ней хочу. – Нашел время! А учиться когда? – ахнула пасечница. Все ее несчастья, связанные с проклятьем, тут же были забыты. Лучше уж сокрушаться по поводу женитьбы сына, чем по поводу того, что осмыслить и изменить пока не можешь. Только Малафея вошла во вкус – кому–то было бы неловко, а ей вдруг захотелось до конца отыграть роль, сделавшую ее центром внимания, как вдруг «одеяло» перетянула на себя новая парочка. Из прохода, откуда совсем недавно появилась Василиса, выплыла огромная позолоченная метла, на которой восседали двое: фрейлина Варвара и держащийся за нее царь Перелеступ Третий. – Ну вот, еще одна семейка в сборе, – шепотом пояснила Помело и громко добавила: – Здравствуй, папа! Какими судьбами? А царица Пастиция, случайно, не следом летит? Вот было бы славно всем здесь встретиться… Царь, перекидывающий ногу, чтобы выбраться из мини–трона, установленного на царской метле, боязливо обернулся, точно на самом деле ожидал явления законной супруги. Но поняв, что нерадивая дочь над ним подтрунивает, сделал лицо серьезным. Весения, впервые видящая царя так близко, замерла. Красивый, высокий, и если бы не тень болезни, что делала глаза впалыми, а кожу неестественно бледной, Перелеступ никак не выглядел бы на свои года. Рыжие волосы, того же оттенка, что у Веси, красивыми локонами вились по плечам. Ведьма стушевалась, встретившись со слишком внимательным взглядом царя. – Ну, Василиса, познакомь меня с… – тут произошла заминка, которая заставила Весино сердце стучать громче, – с твоей дочерью. Царь шагнул ближе, протянул руку, понукая Весю вложить в нее свою ладонь. Ища поддержки, Весения обернулась на мать, запоздало отметив, что все, включая демонов, приветствовали владыку Великолесья: дамы в глубоком приседании (даже Малафея расстаралась, неумело распяв юбку руками), мужчины наклоном головы. Одна Весения стояла ровно. «Точно черенок воткнутой в землю лопаты», – нашла она подходящее сравнение. Бить поклоны было уже поздно – ее ладонью завладел государь и теперь ощупывал цепким взглядом. Погладил большим пальцем ее ногти, постаравшись при этом спрятать улыбку. Весения, не понимая, что происходит, тоже опустила глаза: формы ногтей у нее с царем были совершенно одинаковыми. Веся вспыхнула, ясно вспомнив совсем другие руки Аруфея Облыжского – короткопалые, с широкой ладонью. Такими только картошку из земли выковыривать. Перелеступ меж тем отвлекся на другое – потянул за выбившийся из косы Весении локон и тут же отпустил его, заставив рыжую пружинку плясать. – Здравствуй, девочка, – мягко произнес он. В его глазах было столько тепла и любви, что Весения едва не разрыдалась от переполнивших ее чувств, но вовремя напомнила себе, каким сильным даром внушения обладает государь. – Здравствуйте, Ваше Величество, – сухо произнесла она, не оценив царевы старания, и настойчиво потянула на себя удерживаемую Перелеступом ладонь. Освободившись, подошла к застывшей с непроницаемым лицом матери, обняла ее и так же, как Василиса, гордо задрала подбородок. – Узнаю Яг, – рассмеялся владыка Великолесья. – И я узнаю, – за спиной Перелеступа ярко полыхнул портал, и на поляну вышла царица Пастиция. Смерила взглядом ведьм–гордячек, встала рядом с мужем, взяла его за ладонь, всем своим видом показывая, что лишь она имеет право быть с ним накоротке. И правда, как усидеть во дворце, зная, что супруг находится в обществе бывшей любовницы? Хоть и проводила Василису до усадьбы, все же не утерпела, пришла посмотреть, как отец с незаконнорожденной дочерью встретится. Ревность задушила. – Вот и хорошо, что ты здесь, Тица. Мне как–то не по себе, – мягко улыбнулся Пастиции царь и крепче сжал ее руку. – Почему стоим? Чего ждем? – фрейлина Ее Величества являла собой образец дамы при исполнении. Ее вовсе не интересовали душевные порывы царя, она хотела знать, куда делась мертвая царевна. – Где Алексия? – Она улетела в неизвестном направлении, – Помело не смутили ни привычно раздраженный взгляд Пастиции, ни строгий голос Варвары. Прижалась к теплому боку деловитой тетушки, заглянула преданно в глаза. – Умыкнула метлу у Василисы и была такова. – И ты позволила? – Варвара зыркнула на побледневшую сестру. Василиса лишь пожала плечами. Зачем объяснять, что разрешения никто не спрашивал? – А противоугонка у тебя на метле стоит? – не унималась Варвара. Мама Весении растерянно похлопала глазами. Скривилась, когда поймала на себе взгляд Перелеступа, не перестающего улыбаться. – Кажется. Не знаю. Аруфей метлой занимался. – Ну так вспомни, какое кодовое слово он мог заложить в противоугонку. Весении не надо было объяснять, о чем разговаривают родственницы. Хоть в академии метлы и не обрабатывались столь дорогими заклинаниями, дорожащие своими метлами ведьмы при покупке обязательно заказывали противоугонную магию: достаточно было назвать нужное слово в формуле возврата, как метла, где бы она ни находилась, прилетала назад. – Я попробую, – Василиса, продолжающая смущаться под насмешливым взглядом царя (Весю это бесило, но она сдерживалась), чтобы собраться с мыслями, повернулась к Его Величеству спиной – поступок, который во дворце ей ни за что не простили бы. – Зум вира аннати… Василиса? А какое еще слово мог придумать любящий муж? Василиса в нем не сомневалась. Порыв ветра, означающий, что метла услышала команду, взметнул вверх волосы ведьм. И без того лохматая Помело счастливо прищурилась – ее, прилипшую к фрейлине, не прогоняли. Даже наоборот, Варвара обняла царевну. – Надо подождать, – объяснила Весина мама. Она все еще пребывала в растерянности. Даже повела плечами, чувствуя взгляд царя. – Если метла близко, то явится быстро. В небе послышался свист. – О, летит! – воскликнула Александра. – Совершенно пустая. А где же тогда царевна?