Сделав круг над поляной, метла безошибочно нашла призвавшего ее. Если бы противоугонный зов застал седока в седле, метла притащила бы и его. – Но это не моя метла! Я призвала чью–то чужую! – Василиса держала «транспортное средство» на вытянутой руке, словно оно могло покусать. – Сестра, открой глаза, – устало фыркнула Варвара. – Это метла твоей дочери. Уж я–то изучила ее, пока везла в Дремучий. Отдай ребенку! – Ой, значит, и на моей была противоугонка? Какой папа молодец! Позаботился о своей доченьке! – Веся с любовью погладила метлу, не замечая, насколько холодным сделался взгляд царя. – А теперь, сестра, повтори все то же самое, только с каким–нибудь другим кодовым словом, – Варвара не понимала, отчего вдруг Василиса начала туго соображать. Веся понимала – маму угнетало присутствие бывшего любовника. Наверняка им предстоит откровенный разговор, где Перелеступом будут задаваться неудобные вопросы, вроде «Почему не сказала о нашей дочери, почему скрывала?». Василиса выдохнула, прежде чем начать: – Зум вира аннати Весения! Никакого эффекта заклинание не произвело. Ни ветра в лицо, ни вздыбленных волос. Переждав с минуту, Весения взяла дело в свои руки. – Зум вира аннати Весюшка! Меня папа так всегда называл, – стыдливо пояснила она, повернувшись к Константину. Знакомый ветер откликнулся, закружил, поднял вверх сухие сосновые иглы. Сначала он принес кувыркающуюся в воздухе сову, которая усиленно сопротивлялась порывам и пыталась лететь самостоятельно. Как только птица уцепилась лапами за ветку и встряхнулась, чтобы перестать походить на лохматую Помело, услышала обеспокоенное: – Ты нашла царевну? – Угу! Следом прилетела метла. Сделав вираж, вытряхнула в центр освещенной поляны седоков, и только потом метнулась к своей хозяйке. – Кого это там принесло? – Помело выбралась из–под руки Варвары, шагнула ближе к кругу, где поднимались на ноги двое – мертвая царевна и ее спутник, на груди которого ярко сияла звезда. Та самая, которую погибшая царевна сорвала с груди Прото. Алексия жалась к своему избраннику, искала в его объятиях тепла. И он дарил то тепло. Мягкая улыбка освещала лицо давно ушедшего из жизни короля. – Святой батя! Она отыскала своего демона! А вы, Константин, утверждали, что тот похоронен в столице, – Саша не была бы собой, если бы кого–нибудь не упрекнула. – Тело – тлен, – глубокомысленно заявил леший, – а душа обретается там, где ей при жизни было хорошо. Да. – Я же говорил, что видел призрак короля Артура в Черном замке, а вы не верили, – Кай не спускал глаз со своего дальнего родственника. Даже сейчас, спустя века, он был великолепен. В полном латном облачении, в шлеме, закрывающем пол–лица. – А когда случалась гроза, я слышал, как он плачет. – Короли не плачут, – Артур величественно развернулся к своим потомкам. – То был ветер. – Угу! – в голосе совы слышались ехидные нотки. – Мам, а когда конец будет? – великовозрастный юнец подергал Малафею за край платья. Привычки никуда не делись. Пасечница отбилась отработанным веками движением – шлепнула по ладони. – Вырос, а погодить так и не научился, – проворчала она. – Дай людям после полета обвыкнуться. – А действительно, – шепотом, чтобы не получить такой же нагоняй от пасечницы, произнесла Помело, – вроде все в сборе. Почему не начинается? – Главного действующего лица нет, – Константин притянул обнимающуюся с метлой Весю к себе. – Я уверен, должна появиться царица Таисия. Все, абсолютно все, кроме, конечно, мертвых, затаили дыхание. Ветер, что до того шебуршился в ветвях, и тот стих. Даже бес перестал хихикать. Вытянув шею, он озабоченно озирался. В его глазах блестел безумный синий огонь. – Начинается, – выдохнул Перелеступ, указывая пальцем вверх. Живые и мертвые задрали головы к куполу. Там, наверху, зашевелились, поплыли и скрутились в спираль тени магических источников. Народ ахнул: по всем пяти концам огромной звезды взвились вверх гигантские огни – одинаково яркие и мощные. И были они так высоки, что лизали своими кончиками небо. Весе вспомнились слова пасечника, когда он рассказывал об источниках магии, раскиданных по острым углам древней пентаграммы: «Где–то свеча еще горит, а где–то фитиль еле тлеет, вот–вот погаснет. А надо бы все в равновесие привести. Тогда, глядишь, и к лесу Звон вернется». – Вот оно, равновесие, – прошептала Весения. Вдруг из подземного хода, ведущего к Мощь–озеру, донесся ужасающий скрежет. Тяжелые шаги сотрясали землю. В темноте к центру подземной звезды пробирался кто–то большой и тяжелый. Напуганная Малафея вскрикнула и спряталась за спиной мужа. Глава 43. Как создаются легенды Кроша камни подземелья, вырывая куски дерева из собственных стен, из лаза выбралась… избушка на куриных ножках. Стекол нет, рамы висят, удерживаемые лишь разболтанными креплениями, или вовсе вырваны с корнем. Дерн на крыше поистерся, а местами и вовсе облез, от трубы хорошо если осталась пара кирпичей. Трудно пришлось избе в узком проходе. Удивительно было, как она вообще в него просунулась. Не через люк же, где даже медведь Бурмила застрял? Ответ нашелся только тогда, когда изба доковыляла до центра пентаграммы и, жалобно скрипнув всеми уцелевшими частями, уселась. Открывшаяся с натугой дверь позволила выплеснуться морю воды. На крыльце в панике забилась мелкая рыбешка. – Неужели это наша избушка? – Помело беспомощно оглянулась на Весению. – Но как?! – Знамо дело как. Через озеро в подземелье проникла, – леший поднял с земли оброненные избой водоросли. – Там только поднырнуть, и проход откроется. Такой же широкий, как у Белого замка. Да. Избушка как–то совсем по–бабски всхлипнула. У Веси сжалось сердце. Она вовсе не думала о сундуках с нарядами – пропадут и не жалко, не по душе ведьме тяжелые платья. Ее печалило состояние последнего пристанища: перед ней находилось израненное существо, тихо стонущее от боли. Вдруг в недрах избушки послышался медленный, но ритмичный стук. И чем ближе к порогу он приближался, тем более напряженным становилось ожидание – Святой батя, сохрани! – Малафея сотворила пальцами знак оберега. Дернув сына за руку, цыкнула, чтобы тоже шел прятаться за широкой спиной отца, но Петр скептически хмыкнул и расправил плечи. Когда ожидание достигло апогея, Веся захлопнула рот ладонью, чтобы не закричать. Она готовилась увидеть нечто ужасное. Помело в этот раз не бросилась под крылышко Варвары, нашла защиту поинтереснее: пристроилась рядом с сильным Петром. – Архип, к–к–кто это? – Малафея, наконец, вспомнила, кто, как правило, знает все ответы на вопросы. – Кто–кто… Сама Баба Яга. А когда–то ясноокая царица Таисия, – леший, отшвырнув водоросли, вытер руки о штаны. – Так вот, значит, где она нашла свой покой? – Перелеступ шагнул ближе к кругу, Пастиция, хоть и страшилась, супруга одного не отпустила, вцепилась в его руку. Встали плечом к плечу. – Логично все, – Архип, рассматривая появившийся на пороге призрак давней знакомой, склонил голову к плечу. – Избушка ни что иное, как домовина. По вашему, по–городскому, гроб. – Веся, мы жили в гробу?! – взвизгнула Помело. – А почему же мы не видели Ягу? – Весения облизала пересохшие губы. – Так в мире живых трудно призрака рассмотреть. Не всегда и не каждому на глаза кажется, – Архип стянул с головы шапку, крепко сжал ее в ладони. – А почему же я призрак Артура в Черном замке видел? – Кай выглядел не лучше привидения: лицо бледное, глаза будто выцвели. Волосы из пепельных сделались седыми. Веся оглянулась на Константина. Тот тоже как–то поблек. Соприкосновение с миром мертвых никого не красит. – Значит, сказать тебе что–то хотел. Или попросить о чем. Например, вернуть звезду. Ты же как–никак его прямой наследник, – успокаивая, леший похлопал по плечу демонвиггского принца. Тот подошел ближе, чтобы ничего из рассуждений лешего не пропустить. Если бы Весения оглянулась, то заметила бы, что все живые жались друг к другу. Ища поддержки, сделались единым целым. От такой же плотной группы привидений их отделяла тонкая полоска света и тьмы. Только в Дремучем лесу могло случиться такое – мертвые стояли в кругу света, а живые прятались во тьме. Призрак короля Артура благодарно кивнул лешему. Было понятно, что он вспомнил пасечника, хотя тот, вернув истинный облик, немало изменился. Но скромный Архип то ли не заметил королевского поклона, то ли сделал вид, что ничего особенного не происходит. Все его внимание было сосредоточено на карге, что щурилась, стоя в дверях избушки. – Здравствуй, матушка! – подойдя ближе к кругу мертвых, Архип отвесил царице низкий поклон. Баба Яга, старая и немощная, с бельмом на одном глазу, с тонкой косицей белого цвета – все, что осталось от некогда богатой шевелюры, нащупала клюкой порог и осторожно, поддерживая себя свободной рукой за косяк, шагнула на крыльцо. Зажмурилась от яркого света рубиновых звезд. Алексия, услышав, что леший назвал Ягу Таисией, подошла к избушке. Демон, не желая отпускать ту, что уже раз потерял, не отступал ни на шаг. – Что, дочка? – карга повернулась к мертвой царевне, загородила уцелевший глаз ладонью, строго взглянула на Алексию из–под руки. – Отыскала–таки своего? Но достоин ли он такого подарка? Столько жизней положил во злобе… – Не вам судить, – резко, но с королевским достоинством произнес Артур. И он был прав, Таисия обрекла на проклятие несколько поколений. – Я за свои деяния сам отвечу. А теперь пришло время вам прощать и просить прощения. – Не мне прощать. И не мне прощения просить. Не я первая начала войну… – Я прощаю! – голос мертвой царевны оказался звонок. Он вознесся к куполу, эхом ударил по нему. Веся подняла голову и выдохнула. По сомкнувшимся теням пошли мелкие огненные змейки. – И прежде всего тебя, мама. Знаю, тобой двигала любовь, но пора всему положить конец. С купола вниз сыпались мелкие искры: змейки ширились и поедали тени пяти источников. Старуха подняла голову, поймала сморщенной ладонью одну искорку и серым тряпьем упала у ног дочери. Весения было шагнула помочь, но ее удержал Константин, не позволив войти в круг. На помощь карге пришел король Артур, но встала с земли уже не старуха, а царица. Молодая, красивая, в дорогих одеждах. Такая, какой была, придя в Звонкий лес на поиски дочери. – Царевна, и меня прости! И меня! – руки воодушевленных примером утопленниц потянулись к Алексии. Всем хотелось дара освобождения. – И тебя прощаю, милая! И тебя, красавица! – мертвая царевна дотрагивалась до каждой, а сверху сыпались и сыпались искры. – Не буду учиться, я замуж хочу! – вдруг озорно выкрикнула одна из мавок. Она нашла взглядом Александру и помахала той рукой. Утопленница улыбалась. Она была свободна и счастлива. – Хочу! Хочу! Хочу! – подхватили остальные. Каждая из них, прежде чем войти в избу, махала на прощанье седьмой царевне.