– Куда это они идут? – Помело встала на цыпочки, силясь рассмотреть через выбитое окно, что происходит в избушке. Саша оказалась среди всех присутствующих самого маленького роста. Петр легко подхватил ее и посадил на плечо. Малафея поджала губы. – Понятно куда идут, – в своей же манере пояснил леший, провожая взглядом очередную мавку. – Сейчас в печь, а потом через трубу туда, где душам умерших место. Я же говорю, изба – это домовина. Когда поток мавок и прочих утопленников иссяк, Алексию боднул в бедро кабан. Она улыбнулась ему, почесала за огрызком уха и кивком показала на дверь. Мол, ступай туда же. Дух–хранитель послушно поднялся на порог и посеменил к печи. – Не пролезет же! – засомневалась Помело. – Пролезет. От него же только дух остался, – успокоил ее пасечник. Теперь в круге света остались лишь трое. Они развернулись лицами к живым. Мягко улыбалась Алексия, хмурилась и кривила губы Таисия. Артур был спокоен и величественен. Молчание мертвецов тяготило. «Неужели уйдут, не простив остальных?» – заволновалась Весения, но Константин, успокаивая, сжал пальцами ее плечи. – А теперь прости нас, царевна, – произнес он, разрушая тишину. – Войне между нашими народами больше не быть. Мы выучили свои уроки. – Да, прости нас, – Пастиция протолкнула к кругу измученного Перелеступа. Ночь на ногах далась царю тяжело. – Пожалей моего любимого. – Прощаю, – прошептала царевна, и царь, который готов был свалиться от слабости наземь, вдруг приободрился. Схватился за сердце, прислушался к чему–то далекому. – Он проснулся, – не веря самому себе, произнес Перелеступ. Пастиция крепко обняла мужа и заплакала. – И нас, милая, прости, – теперь внимание Алексии привлек пасечник. – Хотим жить как все. Отмечать дни рождения, растить внуков. Помело отчего–то густо покраснела. – Прощаю. И вы меня простите. Ничего, кроме добра, я от вас, дядька Архип, не видела, – ее речь не звучала укором матери, поторопившейся проклясть лешего, но Таисия сморщилась как от пощечины. Все уставились на семью пасечника, ожидая каких–то разительных перемен, но Малафея и Петр не удивили: она осталась цветущей молодой женщиной, он, пусть и мускулистым, но подростком, каким по своей сути и являлся. – Пап, а сколько мне лет? – Если по росту судить, то все семнадцать, а вот по уму… Учиться пойдешь, – стукнул по плечу сына довольный Архип. – И Прото простишь? – Константин с тревогой оглянулся на беса, который гремел цепью и скалил острые зубы. Кай, помня, что может вытворить порождение зла, держал крепко. – И вас прощаю, – выдохнула Алексия и, не глядя, нашла руку Артура. Прижала ее к своей звезде. Послышалась какая–та возня и вскрик Кая. Он поднял вверх пустой поводок – бес исчез бесследно. Константин выдохнул полной грудью, но в том выдохе все равно слышалась горечь. – Может, ты, принц, хотел попрощаться со своим духом? Поди привык к нему за долгие годы? – голос Таисии сочился язвительностью. Ее при жизни трудно было назвать доброй, что уж говорить о призраке, которого уже ничего не страшит: ни осуждение, ни смерть. Характер не изменишь. Наследник лишь покачал головой. Сама Весения как ни силилась, не сумела скрыть разочарования: она ожидала, что вместо беса появится черный ягуар или… Да неважно кто, главное хранитель, иначе жизнь без него не будет долга. – Прости, но по законам мироздания второй дух не положен, – отрубила всякую надежду Таисия. Что бы ни произошло, как бы ни изменился мир, ненависть к демонам у нее плескалась в крови. – И это называется, сняли с Прото проклятие? – Весения не выдержала, откинула руку, которой ее удерживал Константин. Вышла вперед. Ее глаза полыхали гневом. Она скрестила свой взгляд с Таисией. – А что жизнь у конкретно этого демона будет недолгая, разве не является наказанием? – Веся, оставь… – Разве недостаточно радости от того, что ваши дети будут расти вместе с традиционными духами–хранителями? Больше никаких бесов. Почему просишь для этого конкретного демона невозможное? – Таисия глядела исподлобья. Не хотела уходить с миром. – Недостаточно! – Весения с вызовом подняла подбородок. – Я люблю его и не позволю уйти в мир мертвых раньше положенного. – Ты, Алексия, сама знаешь, что значит терять любимого. Неужели продолжишь наказывать невиновных? – Василиса встала рядом с дочерью. Она первая поняла, что разговаривать следует не с Таисией, которую годы заточения в домовине лишь обозлили, вымыли из нее все человеческое, а с царевной. В поддержку сестры, усердно полыхая глазами, вступилась и Варвара. Она тоже была не согласна: не в традициях Яг довольствоваться полупобедой. Растерянная Алексия, не ожидая такого напора от дальних родственниц, моргнула. – Сделай что–нибудь, помоги им, – тихо произнес Артур. – Источники сейчас в полной силе. – Духа сотворить не смогу, – царевна медленно подбирала слова, она явно прислушивалась к шуму леса. Ветер трепал высокие кроны. – Но жизнь долгую пожелать способна. Только… Веся насторожилась. – Только ему придется навсегда остаться здесь, в Дремучем, в пределах пяти источников. Правильно сказал мой король, – Алексия взглянула на благодарно улыбающегося Артура, – их сила поможет. – Подождите–подождите, – по–прежнему сидящая на закорках Петра Александра потребовала внимания, – я не все поняла. Если Константин хочет жить долго, ему из леса лучше не высовываться? – Я согласен, – твердо ответил наследник. – Королевский трон мне не занять – без духа–хранителя восхождение на престол невозможно, так почему бы не поселиться в Черном замке? Я как–то даже привык здесь жить… – Угу. Весе в Дремучем как раз еще два года диплом отрабатывать, – Помело строила свои планы. – Буду вас навещать, столичные новости рассказывать. – А дальше? – Весения задала вопрос не Саше. – Дальше что с нами будет? – Если ты согласна застрять в Дремучем на долгие годы, то… выходи за меня замуж. – Уф, я думала, так и не предложит, – удовлетворенно произнесла Александра. – Зачем ютиться в Черном, я подарю вам Белый замок! – Перелеступ на радостях готов был отдать полцарства. Пастиция ущипнула его за руку, но царь отбился. – Завтра же отправлю архитекторов, чтобы осмотрели, что там на Лысой горе происходит. Мебель хорошую закажем, слуг, опять–таки… – Я еще не сказала «да», – попыталась урезонить толпу Весения, но ее не слушали. – И мы с папой будем к тебе наведываться. Тут же целебное озеро. Глядишь и Аруфею жизнь продлим. – Подождите–подождите! А как мы узнаем, долгожитель Константин или нет? – Помело не трогали чужие планы, ее больше волновала истина. – А вдруг скроетесь сейчас в своей домовине, а Костик через пару лет загнется? Где гарантия, что случится по вашему? – Боже, Саша… – Весения чуть не плакала от неловкости. – Угу, – завозилась на ветке сова. Ей тоже было интересно, что ответит царевна. Про нее, шаманку, все забыли. Царевна подошла к птице, спланировавшей в круг, погладила ее по голове. – Тебя я тоже прощаю, – произнесла шепотом. – Намучилась, бедная. Покажи всем, Сагара–Шу, на что ты способна. Сова взмахнула крыльями, с которых густо посыпались перья. Стоило верчению легкого пуха улечься, как все увидели сидящую на земле шаманку. Желтоглазая дева медленно поднялась, задрала вверх руку, в которую незамедлительно опустился неизвестно откуда взявшийся бубен – точно сама луна решилась сделаться ее волшебным инструментом. Гулко ударила по нему. Над Дремучим понеслась волна, заставив даже самые могучие деревья тряхнуть кроной. Дева запела гортанно, с чувством. Лес ответил. Предрассветным пением птиц, журчанием ручейков, радостным шелестом листьев. И хоть Весения не понимала ни слова, на сердце сделалось легко. – Спасибо, шаманка. Все так и будет. Мир, любовь, счастье, – мертвая царевна, взяв за руку своего избранника, шагнула на крыльцо. – Пойдем, мама. Дальше они сами справятся. Таисия у дверей обернулась и вдруг низко поклонилась. Так низко, что задела кончиками пальцев землю. – Спасибо тебе, Яга, – ее взгляд был сосредоточен на Весе. – Я рада, что в Дремучем появилась достойная ведьма. Дверь избушки с силой захлопнулась. Чуть погодя раздался нехороший скрежет, с покосившейся крыши посыпался трухлявый дерн. Но избушка нашла в себе силы встать и развернуться к лесу передом, а к живым задом, но это было последнее, на что она была способна. Стоило повороту завершиться, как раздался громкий хлопок и домовина развалилась. Ее останки медленно поглощал туман. Веся плакала. Утирала слезы и Василиса. – Я опоздал? – из открывшегося портала вывалился лорд Сэдвилл. Почти целый, почти живой. За ним гурьбой высыпались духи–хранители. Радостная лисица прыгнула на руки Весении. Барс урчал и терся о колено Кая. Волк прыгал вокруг хозяина, пока того целовала зардевшаяся от счастья Варвара. И что примечательно, демон вовсе не был против. А шаманка била и била в бубен. Послушное ей, медленно поднималось солнце. Эпилог Рассвет подарил ясное утро. В небе носились стайки птиц. Пока наблюдали, как солнце золотит стены Черного замка, упустили момент исчезновения пяти проходов. И теперь вдруг обнаружили, что находятся на обыкновенной лесной поляне. – Дык мы теперь в мире живых, – успокоил заволновавшуюся толпу леший. – Гляньте лучше, что вокруг делается. Все повернули головы в ту сторону, куда указывал Архип. На Белый замок. Он красивейшей громадой высился на Лысой горе. Лучи солнца лизали мрамор, путались в кружеве мостов и переходов, слепили отшлифованным металлом.