В следующий миг мне стало жарко уже по-настоящему. От взгляда, которым Эдвин скользнул по мелькнувшей в раскрытом вороте обнаженной коже. Но ректор тут же поднялся и как ни в чем ни бывало, заявил: – Давай откроем окно. Он поднялся с кровати, и я едва сдержала вздох облегчения. Я наблюдала, как Эдвин поворачивает защелку и открывает в окно. Ночной воздух ворвался в комнату и вместе с ароматом цветов принес резкий запах, от которого у меня сжалось сердце. Гарь. Эдвин выругался, а я мгновенно оказалась на ногах. Продолжая прижимать испуганного Кетту, я рванула к окну. Но едва не врезалась в широкую грудь супруга. Который, в отличие от меня, был полностью одет. Я попыталась вытянуть шею и выглянуть из-за его плеча, но Эдвин рыкнул: – Возвращайся в постель. – Что там? – требовательно спросила я. – Пожар? – Нет, – бросил он. – В постель, Лина! Кажется, у тебя голова болела. Я развернулась и сделала несколько шагов назад. Ректор перестал загораживать окно и быстро пересек комнату. Он призвал элементаль и коснулся стены. С тихим шелестом панель ушла в сторону. Я хотела метнуться к окну, но замерла на полушаге. Из моего горла вырвался восхищенный вздох. В тайнике лежал арбалет. Темное дерево, металл, искусная резьба и белые вставки. Я сразу поняла, что это кость. Оружие очаровывало, притягивало взгляд. Казалось, в нем живет сила, горит неукротимый огонь. Эдвин закинул арбалет за спину и потянулся за болтами. А я, наконец, спохватилась, и одним прыжком оказалась у окна. Кетту сжался у меня на руках, будто хотел стать еще меньше. Я втянула носом резкий запах дыма. Кажется, горело далеко. Зарево виднелось в стороне от дороги. Эдвин поймал меня за плечо и развернул к себе. Я закусила губы, и ректор раздраженно произнес: – Хватит. Это не пожар. И до нас он не дойдет, потому что я украшу стрелами чью-то наглую шкуру. Вернись в постель. Все будет хорошо. С этими словами он ушел. А я развернулась к окну, продолжая поглаживать Кетту. Я тихо спросила: – Это риспи, да? Они пришли за тобой? Лисенок замер у меня на руках, а я продолжила: – Нужно сделать так, чтобы никто не догадался… Если хоть кто-то из обитателей этого дома поймет, что ты нужен риспи, они выгонят тебя. А может, и меня. Нам нужен этот дом, Кетту. И придется делать вид, что мы обычные. Ты – самый простой лисенок, а я – самая обычная адептка-сирота. Он лизнул меня в щеку, а я закрыла окно. Запах гари не даст мне уснуть. Да и про духоту я соврала. Ночи здесь еще были прохладными, а в доме старой постройки даже в жару сохранялась прохлада. Я погасила свет и снова легла. Кетту устроился рядом, продолжая время от времени вздрагивать. У меня была мысль дождаться Эдвина и насесть на него, но усталость взяла свое, и я снова уснула. Завтрак прошел в похоронном молчании. Эдвин после ночной охоты спал в кабинете, и встретились мы только в столовой. Кажется, он уже успел поговорить с матерью. Госпожа Мадлен выглядела оскорбленной до глубины души. К своему облегчению я не услышала от нее ни намеков, ни вопросов про внучек, ни советов. И на разговор меня тоже не позвали. Эдвин поднялся из-за стола вслед за матерью и бросил мне: – Собирайся, мы едем в город. В комнату я не шла – летела. Эрика уже приготовила мне строгое синее платье. На прощание я шепнула Кетту: – Не хулигань! И тут же умчалась. Поездке я радовалась, как ребенок. Дом мне опостылел. А еще я предвкушала простые человеческие радости, которых была лишена. Платья, украшения и остальные вещи, положенные супруге ректора. Думать о том, что теперь я могу позволить себе намного больше, все еще было непривычно. Но после волнений последних дней я чувствовала, что заслужила это. Брачный контракт оказался с гнильцой. Так хоть насладиться богатой жизнью по полной… пока меня снова не попытались утопить в реке. А еще я помнила про дом на улице Светлячков. Вот только как под каким предлогом туда отправиться? Мы с Эдвином сели в карету. На полпути я решилась и заговорила: – Знаешь, вчера заходил твой старый приятель Ричард. Звал меня в гости, предлагал познакомить с сестрой. Она могла бы провести меня по лавкам и помочь с выбором, пока вы отметите встречу… Брови Эдвина поползли вверх. А затем он вкрадчиво произнес: – Тебя позвал в гости… кто? – Ричард Юманс. Твоя матушка сказала, что вы учились вместе. Его тон мне не понравился. – Учились, – кивнул Эдвин. – Но ты к нему не поедешь. – Почему? – возмутилась я. Ректор откинулся на спинку сиденья и задумчиво посмотрел на меня, словно взвешивая, стоит мне говорить правду или нет. А я, затаив дыхание, ждала его ответа. Глава 7. Город Хэлмилэн Наконец, Эдвин скрестил руки на груди и заговорил: – Моя мать… излишне доверчива. Юмансы – наши соседи. И они не прочь получить наши земли. Ричард – хитрая бестия и способен обвести вокруг пальца кого угодно. Его сестра – круглая дура и делает все, что скажет ей братец. Так что к ним ты не поедешь и общаться с этой семейкой не будешь. Что он еще сказал тебе? Я помолчала, обдумывая эти сведения. Значит, Эдвин с Ричардом не друзья. Вот только новый знакомый явно знает об этой семейке больше, чем я… Как бы сделать так, чтобы и овцы остались целы, и волки были сыты? Ректор продолжал ждать моего ответа. Но передавать ему наш разговор с Ричардом я не стала. А вместо этого пошла в атаку и спросила: – Уже не первый человек рассказывает мне о некоем Роберте и его почившей жене. Не думаешь, что твоя супруга должна знать о твоих родственниках хоть что-то? И о твоем прошлом тоже! Люди вокруг не дураки, и они быстро заподозрят, что с нашим браком что-то не так. Эдвин поморщился. Но вынужден был признать мою правоту. Ректор поерзал, устраиваясь на сидении поудобнее, и неспешно начал рассказывать: – Роберт один из моих старших братьев. – Один из? Сколько их всего? – Трое. Роберт, Патрик и Мэтью. Как ты уже поняла, моя мать очень хотела иметь дочь. И только после четвертого сына смирилась с тем, что ей этого не суждено. – И где они сейчас? – продолжала расспросы я. – И что там с женой Роберта? – Она умерла, – нехотя ответил Эдвин. – Погибла на охоте. И не советую тебе поднимать эту тему в присутствии моей матери. Она любила Татиану, как родную дочь, и до сих пор оплакивает ее. Я вспомнила испорченный вчера костюм и пробормотала: – Надеюсь, за испорченный костюм мне ничего не будет. – Забудь, – отмахнулся Эдвин. А я напомнила: – А другие братья? И где сейчас живет Роберт? – Далеко отсюда. Роберт в Ахестеме, Патрик и Мэтью служат на границе. – Тоже оканчивали боевую академию? Ректор молча кивнул и отвернулся к окну, показывая, что разговор окончен. А я обдумывала все, что узнала. А узнала я очень мало. Супруга Роберта погибла на охоте… Я вышла прогуляться, а меня чуть не убили… Что-то в этом есть. – А как умерла жена вашего брата? – снова спросила я. – И как сложилась его жизнь после утраты? Он женился снова? Эдвин не удостоил меня взглядом и отрезал: – Это не твое дело. Личная жизнь моего брата не должна тебя интересовать. Ты моя жена и… – Меня должна твоя личная жизнь интересовать? – ядовито спросила я. – Своей займись, – многозначительно ответил он. – К счастью, в этом я тебя никак не ограничиваю. Я запальчиво ответила: – А вот и нет! Для того чтобы иметь личную жизнь, нужно иметь возможность общаться с интересными мне людьми. Эдвин повернулся ко мне и подался вперед: – Намекаешь на Ричарда? Не советую с ним связываться. Он навестил мою мать и зазывал тебя в гости. А затем ты отправилась на прогулку, и кто-то столкнул тебя в реку. Никаких странностей не видишь? Я нахмурилась: – Думаешь… эти события связаны? – Думаю, Ричарду Юмансу ты как кость в горле, – фыркнул ректор. – И он сильный маг. Пора повзрослеть и перестать вестись на улыбку каждого симпатичного мужика. Больше всего в этот момент мне хотелось его стукнуть, но я сдержалась. А еще порадовалась, что печать продолжала сладко спать внутри. Последнее время она просыпалась слишком часто. Бабушка говорила, что с годами станет сложнее скрывать, кто я. Но мы с матерью об этом не думали. Эдвина, кажется, мои вопросы тоже разозлили. Он возмущенно сопел и бросал на меня странные взгляды. К счастью, скоро показались городские ворота. Я приникла к окну и начала разглядывать Хэлмилэн. Домики из желтого камня с рыжеватой черепицей на крышах сразу мне понравились. Ящики с цветами на окнах, круглые кадки с мелкими рыжими лилиями у домов, небольшое количество людей на улицах – все это навевало умиротворение. Довольно скоро мы остановились у двухэтажной лавки. Яркая вывеска в виде платья говорила о том, что сначала мы займемся гардеробом. На выходе из кареты Эдвин галантно подал мне руку. Но я все равно почувствовала неловкость, когда вошла в лавку.