Я невольно погладила кулон кончиками пальцев. Расставаться с подарком не хотелось, и я рискнула надеть его на обед. Теперь я лучше понимала неприязнь семейства Рокфосс к лисам. Они напоминали им о риспи… Как и всем жителям Хэлмилэна. Странно, что при этом у них на гербе лиса с двумя лисятами. А Рокфоссов, похоже, с риспи связывала какая-то весьма неприятная история. Точнее, не история, а какой-то договор. Но спрашивать ничего у Эдвина я не стала. Пусть думает, что я смирилась. Уже ясно, что он ничего не скажет. Придется поискать другие источники ценных сведений. Как и говорил ректор, госпожу Мадлен я сегодня совершенно не интересовала. Старуха была погружена в мрачные раздумья, и я наконец-то смогла насладиться едой сполна. Прогулка с Эдвином на этот раз вышла короче. У меня лучше получалось танцевать, и мы вернулись в имение еще до заката. Но вместо того, чтобы отправиться в комнату, я побрела по саду. Ноги сами вынесли меня к калитке среди живой изгороди. Поляна манила, но теперь я отдавала себе отчет в том, что делаю. Поколебавшись, я осторожно потянула щеколду. За моей спиной раздался знакомый мальчишеский голос: – Уверена, сестричка? Я повернулась и снова увидела черноволосого мальчишку. Те же черные штаны и рубашка, челка, закрывающая глаза. Наверное, он родственник Сулаки. На губах ребенка играла доброжелательная улыбка. Я пожала плечами: – Ты сам сказал мне поговорить с Сулаки. Я потеребила щеколду и решилась высказать свою догадку: – Это ты выпускаешь Кетту из моей комнаты по ночам, верно? Он рассмеялся и неопределенно ответил: – Вроде того. – Вроде того, – передразнила я. – Из-за тебя у меня неприятности. Мальчишка одернул длинный рукав и напомнил: – Из-за меня ты смогла поговорить с Сулаки, верно? А сейчас твой визит может ей не понравиться, сестричка. Я скрестила руки на груди и ответила: – Почему я должна тебе верить? И почему ты зовешь меня сестричкой? Вместо ответа мальчишка спрыгнул в кусты и снова исчез. Я сердито фыркнула и отворила калитку. Дорожка почти сразу терялась в траве. Я шагнула вперед и свернула направо. Пошла вдоль живой изгороди, чтобы меня не мог заметить Эдвин. У основания башни кусты были еще гуще. Когда я приблизилась к ним, из глубины донесся смешок. Я замерла, и тут же услышала спокойный голос Сулаки: – Кажется, тебя просили не ходить сюда. И не один раз. Я примирительно произнесла: – Мне нужно кое-что у тебя спросить. В ее голосе не было угрозы. И почему-то я совершенно не боялась ее. Хотя и допускала то, что передо мной не человек. Я сделала шаг к кустам, но Сулаки резко сказала: – Стой. Не надо сюда идти. Я тебя прекрасно слышу. Спрашивай, что хотела, и убирайся. Пока тебя не нашел кто-то из обитателей дома. Я покладисто кивнула и озвучила свой вопрос: – Ты просила освободить тебя. Значит ли это, что Рокфоссы удерживают тебя здесь силой? Какое-то время рыжеволосая молчала. А затем негромко произнесла: – Меня держит здесь сила, а не удерживают силой. – И в чем разница? – не поняла я. – Неважно, – отмахнулась Сулаки. – Я не могу рассказать тебе детали. Кроме того, я не уверена, что ты хочешь мне помочь. Я подалась вперед и прошептала: – Обещай, что не расскажешь Эдвину, кто я. И я помогу тебе. Ответом был недоверчивый смешок. – Попробуй, – буркнула девушка. – Подумаю. Тебе пора. И смотри под ноги у ворот. Я решила не настаивать и направилась к выходу. По пути я скользила взглядом по живой изгороди, чтобы снова не попасть под очарование странной поляны. У самой калитки я честно посмотрела под ноги. Но, кажется, с предупреждением Сулаки немного промахнулась. Потому что в следующий миг боль пронзила правое предплечье. Я попыталась отдернуть руку и опустила глаза,чтобы узнать, какая дрянь в меня вцепилась. А когда поняла, то мысленно застонала. Ну почему мне так не везет?! Глава 12. Прием у градоначальника Одну из ветвей живой изгороди оплетал темно-зеленый стебель с узкими раздвоенными листьями. Между ними там и тут выглядывали острые рыжеватые шипы. Растение было магически ценным - использовалось в доброй сотне снадобий и эликсиров. Правда, искусственно вырастить его было практически невозможно. Поэтому найденные ростки холили и лелеяли. И удобряли пеплом. Растение особенно любило огненную элементаль, подобную тем, что спала у меня внутри, скованная печатью. Острый шип разорвал рубашку и проткнул кожу на тыльной стороне предплечья. Я медленно и аккуратно отцепила проклятую траву и закатала рукав. Моей проблемой была вовсе не струящаяся из раны кровь, а рыжая метка, напоминающая язычок пламени, расползающаяся вокруг пореза. Она была яркой и отчетливой. Сила, которая спала внутри, росла вместе со мной – лет десять назад от подобной травы я получила светло-оранжевое пятно на пару дней. Сколько оно продержится на этот раз, не хотелось даже думать. Я снова натянула рукав и зажала рану. Нужно дойти до комнаты так, чтобы никто не заметил. Особенно Эрика. Повязку придется и накладывать, и менять самой. А еще врать и скрывать дурацкий рисунок на коже от Эдвина. Торжественный прием у градоначальника совсем скоро, и платье у меня с короткими рукавами. Весь город будет любоваться бинтами на моей руке. Главное, чтобы не нашлись доброжелатели, которые заходят применить ко мне свое лекарское искусство. Я, наконец, отвлеклась от тягостных раздумий и призвала элементаль. Слабый свет на пальцах неохотно сложился в нужное заклинание. Кровь постепенно перестала течь, рана очистилась. Но на большее я была неспособна. Я скрестила руки на груди, сталась прикрыть пропитанный кровью рукав и отправилась в дом. Мне повезло – Эдвин был занят. Пока я кралась мимо одной из гостиных, услышала голоса ректора и госпожи Мадлен. Они о чем-то спорили, и больше всего мне хотелось подслушать. Но скрыть отметину было важнее, поэтому пришлось проскользнуть мимо. Но на этом удача закончилась. За следующем поворотом я услышала голос Эрики. Кажется, она беседовала с дворецким. И мне их было никак не обойти. Голоса слуг начали приближаться. Я затравленно огляделась, продолжая прижимать к груди раненую руку. Боль почти утихла, и теперь рыжая метка зудела. Напротив меня оказалась темная дверь. Я вспомнила, что там находится библиотека. И, кажется, когда Эдвин показывал мне дом, она не была заперта. Я скользнула к двери и медленно повернула ручку. Створка поддалась, и я с облегчением выдохнула. Прежде чем Эрика и ее спутник вышли из-за поворота, я оказалась внутри. Во время короткого знакомства с домом библиотека меня совершенно не заинтересовала. Ну комната, ну большая, ну стеллажи до потолка ломятся от книг… Высокое, закругленное сверху окно наполняло помещение светом. Я же не учиться сюда приехала, а изображать жену. Теперь интерес у меня появился, но его вызвали снова не книги. Помимо шкафов, здесь была пара лимонно-желтых кресел, мягких и удобных с первого взгляда. В первый раз они привлекли мое внимание, и я почти не смотрела на стену рядом с камином. Поэтому не заметила фреску. Остальная часть комнаты была обшита деревянными панелями. А за креслами неизвестный мастер изобразил сцену охоты. Я сразу вспомнила, где видела подобное. Рисунок повторял то, что было изображено на гербе Рокфоссов. Мужчина пронзал копьем какое-то нелепое коричневое существо. То ли отощавший медведь, то ли бурая собака, то ли огромный волк с коричневой шерстью. Эрика с дворецким прошли мимо, голоса и шаги начали удаляться. Задерживаться было нельзя. Я вышла в коридор и заспешила в комнату. Больше по дороге я никого не встретила. Мне удалось проделать остаток пути незамеченной. Когда я пришла, Кетту уже не спал. Лисенок бродил по комнате и казался чем-то обеспокоенным. Он сразу же подбежал ко мне. Я заперла дверь и пробормотала: – Подожди немного, у меня тут кое-какая проблема. Лисенок потрусил за мной в ванную. Там я сорвала с себя рубашку и подставила порез под струю воды. Зуд сменился пощипыванием. Пока я промакивала руку полотенцем, Кетту заинтересованно обнюхал короткий, но глубокий порез. – Не повезло, – сообщила я лисенку. – Теперь главное, чтобы Эдвин ничего не узнал. Я наложила повязку и отправилась в спальню. Но беспокоилась я зря. Моя царапина никого не заинтересовала. Ректор довольствовался объяснением, что я зацепилась за гвоздь у конюшни, его мать тоже. Оставшиеся дни до приема у градоначальника прошли на удивление тихо. Я старательно усыпляла бдительность фиктивного супруга и не пыталась ни о чем его расспрашивать. Эдвин продолжал учить меня танцам, и опозориться мне уже не грозило. Правда, проклятое пятно на руке сходить не желало, поэтому к балу пришлось раздобыть черные кружевные митенки, которые закрывали руку от костяшек пальцев до локтя. Бинты под ними были почти незаметны. Кетту за эти дни окреп. Лисенка почти перестали мучить жар и слабость. Но отходить от меня он по-прежнему не желал. Наверняка в округе рыскали те риспи, которые ранили его. Для приема я выбрала голубое платье. Жесткий лиф красиво приподнимал грудь, а такого декольте я еще никогда не надевала. Вырез проходил по границе приличий, и от этого я чувствовала себя неловко. Черный бархат и кружева на митенках хорошо сочетались с кулоном из оникса – его я носила, не снимая. Эдвин не выказывал недовольства и даже привез к балу пару сережек с черными камнями, чтобы я могла надеть любимое украшение. Эрика убила пару часов на то, чтобы собрать мои волосы в высокую прическу. В холл я спускалась со смешанными чувствами. Я никогда еще так себе не нравилась. И одновременно я понимала, что это только внешние изменения. Я вовсе не леди Рокфосс, Эдвин не любит меня, все это временно и скоро закончится. А в глубине души я все та же Лина. Девочка, которая больше всего на свете боится, что кто-то узнает про огненную элементаль, живущую внутри. Госпожа Мадлен в старомодном бордовом платье критически оглядела меня с ног до головы, а затем удовлетворенно кивнула. Эдвин протянул мне руку, и я почувствовала легкое разочарование. Я ждала комплиментов, или хотя бы скупой похвалы, но ректор выглядел раздраженным, хоть и смотрел только на меня. Я мысленно перебрала события последних дней и не смогла найти причины, по которой он мог сердиться. Неужели понял, что я пытаюсь усыпить его бдительность нарочно, и ждет подвоха? Я и правда лелеяла мысль о том, чтобы снова нарушить правила дома… Но он-то об этом знать не должен! В карете мне пришлось устроиться на сидении рядом с Эдвином. Напротив села его мать. Ректор сначала отодвинулся, но потом спохватился и сжал мою руку. За эти дни я успела привыкнуть к своей новой роли. То, что Эдвин держит меня за руку на людях, воспринималось как данность. По дороге почти не разговаривали. Эдвин перебрасывался редкими репликами со свекровью. Я почти не слушала. Чем ближе мы подъезжали к городу, тем больше я волновалась. Теперь мне предстояло изображать жену ректора не только перед его матерью и слугами, но и перед цветом местной аристократии. Мы остановились перед домом в одном из богатых кварталов Хэлмилэна. Внушительный трехэтажный особняк сиял огнями. Кареты одна за другой останавливались у парадного входа и отъезжали, высадив пассажиров. Наконец, настала и наша очередь. Эдвин подал мне руку и помог выбраться наружу. Я вдохнула свежий вечерний воздух, наполненный ароматом роз, и пошла за ним к дому. Госпожа Мадлен шагала впереди. Скоро мы оказались в большом зале. Слуга у входа громко объявил наши имена. Свекровь, к счастью, почти сразу оставила нас. Отправилась приветствовать подруг. А нам нужно было поприветствовать хозяина. Но в следующий миг за нашими спинами раздался томный женский голос: – Эдвин, дорогой, как я рада тебя видеть. Познакомишь меня со своей спутницей? Это твоя сестра? Сестра? Это она про меня что ли? Я медленно обернулась, чтобы рассмотреть вновь прибывшую. Незнакомка оказалась пышногрудой брюнеткой в персиковом платье. На пухлых губах играла улыбка. Несмотря на свой вопрос, на меня она не смотрела. А вот Эдвину был адресован многообещающий взгляд. Я невольно придвинулась ближе к своему фиктивному супругу, чувствуя, как изнутри поднимается раздражение. Да сколько же у него этих женщин! Порадовало меня только промелькнувшее во взгляде Эдвина раздражения. Но может он сегодня не в духе? На меня также смотрел. Ректор смахнул невидимую пылинку с рукава и холодно произнес: – Я тоже рад тебя видеть, Люция. Позволь представить мою супругу. Лина Рокфосс – Люция Кантвелл. У брюнетки отвисла челюсть. Правда, она довольно быстро собралась, выдавила положенные приветствия и оглядела меня с ног до головы. Я ответила тем же. Люция улыбнулась, и я поняла, что меня уже оценили и не сочли достойной конкуренткой. Затем она повернулась к Эдвину и проворковала: