– О, поверьте, ваша честь меня интересует в последнюю очередь. В вашем теле есть гораздо более интересные вещи, верно? С этими словами он быстро коснулся моего лба и тут же убрал руку. – Что вы хотите? Сердце колотилось как бешеное, но каким-то чудом я смогла задать этот вопрос спокойно. Лоуэлл перестал улыбаться и заговорил холодно: – Вижу, мы поняли друг друга, леди Рокфосс. Перейдем к делу. Я знаю, кто вы. И могу как выдать вас супругу, так и сам убить. Но так уж вышло, что мне кое-что нужно от риспи. Поэтому предлагаю сделку. Вы будете моим посыльным на ту сторону реки, а я… так и быть, закрою глаза на ваше существование. – Риспи тоже меня убьют, – прошептала я. – Я так не думаю, – усмехнулся дознаватель. – Вы поймете, о чем я, на той стороне реки. Итак, вы согласны? Или можно рассказывать вашему супругу о результатах проверки? Я нервно сцепила руки перед собой и попросила: – Мне нужно подумать. Дайте хотя бы немного времени. Идти к риспи слишком опасно. Ваши обещания… Почему я должна верить, что риспи пощадят меня? – Если хотите жить – вам придется в это поверить, – жестко ответил Лоуэлл. – Но так и быть, я дам вам время. До нашей следующей встречи. Думайте быстрее леди. И не пытайтесь убежать от меня. Попробуете скрыться - вашу тайну узнают все, и на вас начнется охота. Помните, что о нашем договоре никто не должен узнать. Внутри меня теперь был не огонь, а холод. от страха будто смерзлись все внутренности. В коридоре послышались знакомые шаги, и Лоуэлл отошел от двери. Я едва не кинулась на шею вошедшему Эдвину. Пришлось сдержаться, и я только придвинулась поближе и встала у него за спиной. – Где вы ходите? – набросился ректор на дознавателя. – Я вас по всему управлению ищу. – Наверное, мы разминулись, – улыбнулся Лоуэлл. - Но к сожалению, мне нечего вам сообщить. Я прочесал все владения госпожи Кантвелл, но следов не обнаружил. – Жаль, – коротко бросил Эдвин. – Идем, Лина. Мы распрощались, и я поспешно вцепилась в руку Эдвина. Ректор не обратил на это внимания, и мы спустились к лошадям. Только когда мы выехали за ворота Хэлмилэна, я смогла выдохнуть с облегчением. Но мое состояние от Эдвина не укрылось. Он молчал всю дорогу. Но когда мы, наконец, въехали в имение и поднялись в комнату, ректор захлопнул дверь и спросил: – Что произошло у вас с Лоуэллом? А я поняла, что не знаю, стоит ли говорить ему правду. Поразмыслив, я поняла, что молчать глупо. И с тяжелым вздохом произнесла: – Лоуэлл… знает, кто я. Эдвин стиснул зубы, его лицо побледнело. Я привалилась спиной к стене и безжизненным голосом продолжила: – Предложил сделку. Он будет молчать, а я… должна пойти на ту сторону реки. Брови ректора взлетели вверх: – Зачем? Я пожала плечами: – Этого он не сказал. А я пока не согласилась, обещала подумать. Но выхода не вижу. Он имеет право казнить… Эдвин шагнул ко мне, но я отвернулась и быстро подошла к окну. Не надо терять голову, он ректор, у нас брачный контракт, я для него одна из многих… Кетту выскользнул из-за шторы и легко вспрыгнул на подоконник. А затем оперся лапами о мое плечо и лизнул меня в щеку. Я подхватила своего питомца и начала поглаживать серебристо-черную шерсть. А Эдвин яростно прошипел: – Лоуэлл… Сколько раз говорил матери, чтобы она держала этого змея подальше от себя. Дрогнувшим голосом я спросила: – Что ему нужно от риспи? Ректор ответил уже спокойнее: – Вот ты это и узнаешь. Я резко обернулась и обнаружила, что он уже стоит за моей спиной. Прежде, чем я успела ответить, Эдвин продолжил: – Как ты и сказала, выхода у тебя нет. Нужно выяснить, что ему нужно на той стороне реки. А там уже решим, что делать. Прикопать бы эту лощеную скотину где-нибудь на берегу… Но нельзя. В голосе ректора звучало искренне сожаление, а кулаки он стиснул с так, будто желал с той же силой сжать шею главы “гончих”. – Если он поймет, что ты в курсе… – начала было я. – Не поймет, – отрезал Эдвин. – Узнаем, что ему нужно – тогда и разберемся. Когда ты должна дать ему ответ? – Сказал, при следующей встрече, – пожала плечами я. – Что ж, тогда он сам тебя найдет, – постановил Эдвин. – Скажи да, но потом торгуйся, чтобы тебе дали побольше времени. Для того, чтобы попасть на ту сторону. А я что-нибудь придумаю. Он скользнул взглядом по лису на моих руках, с досадой дернул плечом и ушел. Госпожа Мадлен возвратилась в тот момент, когда мы с Эдвином собирались к берегу Толко, на новый урок Амайи. Стоило нам вывести коней, как во двор въехала карета с уже почти родным гербом. Свекровь выглядела довольной и посвежевшей. Меня она смерила цепким взглядом, не иначе как выискивая признаки наступившей беременности. Больше всего хотелось совсем невежливо закатить глаза. Но я выдавила из себя улыбку, надеясь, что она получилась достаточно милой. Госпожа Мадлен смахнула пылинку с подола платья и наставительно произнесла: – Думаю, что конная прогулка – это не самое лучшее занятие для твоей супруги. – Лине нужно развеяться, – отмахнулся ректор и первым вскочил в седло. – Увидимся за ужином. Кажется, я еще никогда не садилась на лошадь с такой скоростью, как в этот раз. Вслед за Эдвином я поспешно ретировалась. За воротами мы сразу же послали коней в галоп, и на какое-то время солнце и бьющий в лицо ветер вытеснили из головы все мысли. Только когда мы разделились, я задумалась о том, что меня ждет. С той ночи, которую мы провели в Хэлмилэне, магия внутри меня крепко спала. Я гадала, в чем причина. Это закономерный итог непривычной траты сил? Или результат сна в объятиях Эдвина, на спине которого было нечто, влияющее на мою магию? Несколько раз я порывалась спросить ректора о непонятном предмете, но так и не нашла подходящего случая. Мой фиктивный супруг был все время занят делами. А я поняла, что ревность была только первой ласточкой. Более неприятным открытием было, что я… скучаю. Да, мне нравилось проводить время в компании Эдвина. И в этом месте хотелось то ли краснеть, то ли рыдать от безысходности. Оставалось надеяться, что тренировка с риспи выбьет из головы лишние мысли. Амайя уже ждала меня. Она снова была в образе старухи. На тонких губах играла усмешка, золотые глаза ловили каждое мое движение. Булыжник также лежал у ее ног. Я сухо поздоровалась и подняла камень. Риспи тут же оказалась рядом, и сухие морщинистые ладони снова обхватили мою руку. – Пробуждай элементаль, – приказала Амайя. – Помни, что ты нагреваешь содержимое своей ладони, и больше ничего. Я кивнула и сосредоточилась. Несколько минут смотрела сквозь риспи, тщетно пытаясь воззвать к огню внутри. Но чувствовала только пустоту. Ни капли жара. Ни шевеления. Кажется, сон с Эдвином все-таки повлиял на огненную элементаль. Из размышлений меня вырвал окрик Амайи: – Хватит считать ворон! Где твоя сила? – Не знаю, – отчаянно прошептала я. Риспи легко коснулась моего подбородка, заставляя меня взглянуть ей в глаза, и проникновенно сказала: – Не бойся огня. Он не причинит тебе вреда. – Он может причинить вред другим, – срывающимся голосом ответила я. – Для того чтобы этого не случилось, нужно научиться контролировать элементаль. Я кивнула и попыталась сосредоточиться, но снова ничего не вышло. От злости и отчаяния на глазах вскипели слезы. Амайя тяжело вздохнула: – Что ж… Тебе это не понравится. Но раз не можешь позвать, хотя бы удержи. С этими словами она коснулась пальцами моего лба. Печать отозвалась мгновенно, и я едва не согнулась от боли. На лбу вспыхнула метка. А следом изнутри пришел жар, такой сильный, что мне казалось, что я сама целиком горю. Я чувствовала себя куском раскаленной плоти, летний воздух казался ледяным, и протолкнуть его в горло было еще труднее, чем сдержать напор бьющей изнутри силы. Только когда Амайя отступила на несколько шагов, до меня дошло, что камень в моей ладони раскалился докрасна, и воздух вокруг дрожит от жара. Но трава осталась нетронутой. Наверное, я должна была ощутить ликование, но все мои мысли были заняты тем, чтобы сдержать элементаль. Я ждала, что сила начнет иссякать, успокаиваться, но огонь внутри и не думал гаснуть. Только когда я всхлипнула, Амая снова оказалась рядом. Пальцы риспи коснулись моего лба. Она гладила метку, и сила внутри понемногу засыпала. После того как язычок пламени на моей коже погас, Амайя забрала из моей руки раскаленный булыжник и бросила его в воду. Во все стороны брызнули тонкие струйки пара, раздалось шипение. Я перевела взгляд на свою ладонь и начала с интересом рассматривать ее. Вопреки моим ожиданиям, кожа даже не покраснела. Риспи не выдержала и насмешливо фыркнула. А затем пояснила: – Огонь не может навредить тебе. Ты сама – огонь. Я поправила: – Огонь живет внутри меня. – Ничего подобного, – рассердилась старуха. – Огонь – твоя сущность, дурочка. И как только ты это признаешь и перестанешь отделять от себя, сможешь его контролировать. Топай к своему муженьку. Будешь приходить через день. Я буду ждать тебя здесь за час до полудня . А если решишь отлынивать – учить не буду. Разбирайся с дочерьми Унэ, как пожелаешь. Я кивнула и какое-то время рассматривала морщинистое лицо и седые косы старухи, ее сухопарую подтянутую фигуру. А затем решилась и задала вопрос, который мучил меня еще с прошлого раза: