Взгляд Эдвина был предельно серьезным. Я нервно улыбнулась в ответ: – Кетту? И зачем же он им? Это всего лишь лис. – Возможно, он не так прост, – уверенно произнес Эдвин. – Нужно вернуться и проверить. – Проверить что? – напряглась я. – Есть одно заклинание, – туманно ответил ректор. – И что ты сделаешь с Кетту? Вышвырнешь за ворота? Мой голос задрожал. Эдвин удивленно воззрился на меня: – Ты за эту тварь переживаешь? А если он на тебя однажды ночью нападет? За ним идут Старшая и Младшая… Ректор покачал головой и крепче прижал меня к себе. Но я уперлась ему в грудь ладонями и прошептала, глядя в глаза: – Это просто черный лис. Что мне может сделать раненый лисенок? – Он не просто лис, – понизил голос ректор. – Он может оказаться таким, как Сулаки. Следующая мысль пришла в голову нам обоим сразу, и мы воскликнули одновременно: – Мальчик! Я попятилась и уперлась спиной в дерево. Мысли лихорадочно проносились в голове, пока я пыталась сопоставить факты. – Это он, – кивнул Эдвин. – Иначе и быть не может. Преступник, понесший наказание, лишенный силы. Такой же, как Сулаки. – И он мне тоже ничего не сделал, – вздохнула я. Чем больше я думала, тем больше убеждалась, что Эдвин прав. Мальчик из сада и есть мой лисенок. Но мои последние слова заставили ректора в очередной раз возвести глаза к небу. – Это опасная тварь, – раздраженно сказал он. – Нужно скорее ехать домой и выставить его за дверь. С этими словами он развернулся и направился к опушке. Оказалось, мой умный жеребец никуда не удрал, а всего лишь ретировался подальше. Теперь наши кони паслись на лугу бок о бок, и тут же примчались на свист Эдвина. Я покорно вскарабкалась в седло, и мы повернули к дому. Почти всю дорогу я размышляла о том, как уговорить Эдвина оставить лисенка. И о том, кто такой Кетту. Ректор гнал коня и был настроен решительно. А еще вспоминала о том, как он шагнул через огонь. Не побоялся. Не оттолкнул. Но неуместное чувство радости я старалась запихать поглубже. Тревога за Кетту не отпускала. В то, что лисенок, то есть мальчишка, желает мне зла, я не верила. А вот решимость на лице Эдвина меня пугала. Во дворе имения ректор спешился, бросил поводья слуге и направился в дом. Я едва не скатилась кубарем со своего жеребца и побежала за Эдвином. А когда он распахнул дверь комнаты, пригнулась и нырнула под его руку, чтобы оказаться внутри раньше. Кетту явно что-то почувствовал. Лисенок оскалился и зарычал, серебристо-черная шерсть на загривке вздыбилась. Золотистые глаза были устремлены на Эдвина. Ректор призвал элементаль. Но прежде чем он успел создать заклинание, я подхватила Кетту на руки и прижала к себе. Лис прильнул ко мне всем телом, продолжая рычать. Сдерживая гнев, Эдвин попросил: – Отпусти его. Я должен проверить. Но я только крепче прижала к себе Кетту и отчаянно замотала головой. Мой фиктивный супруг выругался сквозь зубы. Я жалобно смотрела ему в глаза, чувствуя растерянность. Мой порыв был глупым, но жалость к дрожащему на руках лисенку не позволяла мне отступить. – Да ничего я ему не сделаю! Но Кетту продолжал рычать и скалиться. Какое-то время мы молчали. Эдвин – сердито, а я – с надеждой глядя ему в глаза. Наконец, ректор махнул рукой и ушел, хлопнув дверью. Теперь меня грызла совесть. Эдвин защищал меня от риспи, а я пошла против его воли. Тряхнув головой и продолжая прижимать к себе Кетту, я вышла из комнаты и направилась во двор. В дальнем конце сада я остановилась у калитки и прошептала: – Эдвин не успокоится. Тебе лучше какое-то время не попадаться ему на глаза. Может быть, она согласится тебя приютить. С этими словами я отодвинула щеколду и шагнула на поляну. Кетту спрыгнул на траву, а я укоризненно сказала: – Мог бы намекнуть, что ты и есть Кетту. Хотя, наверное, тебя зовут как-то по-другому? Вспышка пламени – и передо мной снова стоял мальчишка. Черная одежда, такие же черные волосы, густая челка и лукавая улыбка. – Спасибо, сестричка, – сказал он. А я зажала рот ладонью и уставилась на него совершенно круглыми глазами. Только в этот момент до меня дошло, что это обращение - не просто слова. Передо мной стоял мой сводный брат. Сын Унэгэна, правителя риспи. Сын и…наследник? Я присела и прошептала: – Как тебя зовут? Улыбка мальчика стала грустной: – Пока для тебя я Кетту. Никто не должен узнать, кто я. Особенно Эдвин Рокфосс. – Ты и правда мой?.. – вырвалось у меня. Но маленький пальчик лег на мои губы, и мальчишка укоризненно сказал: – Не здесь. Не сейчас. Никто не должен знать. Я кивнула, и он убрал палец. – А Сулаки? – спросила я, стрельнув глазами в сторону кустов. – Знает. Будет молчать. Пообещай, что не скажешь своему мужу, кто я. – Он может помочь, – попыталась возразить я. – Обещай, я ему не доверяю, – настойчиво повторил Кетту, и мне пришлось кивнуть. Я поспешила перевести разговор на другую тему и зашептала: – Что с тобой случилось? Тебя лишили силы? Тебе можно помочь? Мальчишка прижал руку к груди и скривился. А затем осторожно погладил пальцами мой лоб и напомнил: – Делай все, что тебе скажет Амайя. Тогда сможешь помочь мне. Вижу, отец уже оценил твои старания. Это “отец” было произнесено с такой нежностью и восхищением. Я не решилась напомнить Кетту, что наш драгоценный папаша позволяет Кицу и Куми творить что вздумается. Мальчишка развернулся и первым направился к башне. Стоило нам приблизиться, из кустов донесся раздраженный голос: – Ну что на этот раз? Просила же не ходить сюда днем! – Прости, – примирительно сказала я, кивая на Кетту. – Сможешь спрятать его от Эдвина? Сулаки обреченно вздохнула: – Сейчас, что ли? – Ну да. С минуту девушка молчала, а затем недовольно бросила: – Ладно. Перевоплощайся, в человеческой шкуре не пройти в башню днем. Кетту послушно тряхнул головой, и мгновение спустя у моих ног снова сидел черный лис. Сулаки раздраженно произнесла: – Не хотела я, чтобы ты меня видела в этом обличье. Кусты шевельнулись, а затем из них вышла рыжая лиса размером чуть крупнее Кетту. Она оскалилась и прорычала: – Уходи. После этого Кетту и Сулаки потрусили к двери в башню. Я несколько мгновений провожала их удивленным взглядом. А затем развернулась и побрела к калитке. Совесть грызла меня с новой силой. Попытки с ней договориться успехом не увенчались, поэтому я направилась к дому. У кабинета Эдвина я стояла несколько минут, собираясь с духом. И пыталась сообразить, как в очередной раз примирить два мира, к которым я принадлежу. Ни лис, ни ректор не желали доверять друг другу. А это могло решить столько проблем. Только я занесла руку, чтобы постучать, как дверь отворилась, и на пороге возник Эдвин. – Прости, – тут же выпалила я. Он подозрительно оглядел меня с ног до головы и спросил: – Где этот?.. – В нашей комнате он больше спать не будет.