Он притянул меня к себе на грудь. Даже после того, что было между нами, это заставило меня трепетать. Эдвин пропустил между пальцев прядь моих волос и неторопливо заговорил: – Ты уже прочла легенду в этой детской книжке, верно? Я шевельнула головой в знак согласия, устраиваясь в его объятиях. – Мой предок и правда убил риспи, когда стал хозяином этих земель. Я уже говорил тебе. – Проблема в том, что это был за риспи? – догадалась я. – Ты умолчал об этом? – Да. Он убил супругу Унэгэна. Именно ее по легенде спас основатель Хэлмилэна. А рожденные ей лисята – Кицу и Куми. Они мстят людям за мать и не знают пощады. А еще не приемлют любовниц отца и убивают их щенков. Он помолчал и дал мне возможность переварить эту новость. – Тогда… при чем тут Сулаки и замужество? – Жители города испугались гнева риспи и предложили людям и духам заключить новый договор. Моего предка терзало проклятье риспи – такая же рана, только во много раз больше. И он согласился. Чтобы заключить новый договор, старший сын Сильвиуса Рокфосса должен был взять в жены одну из дочерей Унэгэна. Неслыханное дело – союз человека и риспи. Я нахмурилась: – Одну из дочерей – это Кицу или Куми? Но как тогда… – Ни одна из сторон не пожелала соблюсти условия. Вместо дочери Унэгэн подсунул лишенную силы, изгнанную риспи – Сулаки. Но Сильвиус тоже не пожелал исполнить договор. Брачный ритуал так и не был совершен, как подобает, и женой его сына стала другая. – Риспи тоже обманули? – удивилась я. – И что было дальше? – Договор был скреплен магией. А магия не прощает попыток ее обойти. Обман ударил по обеим сторонам. С тех пор, пока у одного из мужчин рода есть жена, риспи не могут переходить реку. Сулаки за свой обман связана договором и обликом. Днем она лисица, практически лишенная магии, а ночью – мстительная девица. И она стала проклятием Рокфоссов и платой за несоблюдение договора. Ночью власть в имении принадлежит Сулаки. Большая часть дома закрыта для нее. Во дворе она имеет право убивать. Именно она убила всех твоих предшественниц. Несколько минут я лежала молча, глядя в пустоту и пытаясь сопоставить факты. А затем обескураженно проговорила: – Погоди… Но ведь я тоже дочь Унэгэна. И ты взял меня в жены. Это даже лучше, чем все остальные варианты, почему договор не действует?! – Это нам предстоит выяснить, – серьезно сказал Эдвин. – Думаю, мне придется самому подняться на эту гору и узнать, в чем же дело. Заодно принесу ту штуку, которую хочет получить Лоуэлл. Мне эта идея совсем не понравилась, и я робко предположила: – Может, после того как мы… – тут я смутилась и проглотила слова. – … Риспи не смогут переходить реку? – Посмотрим, – ответил Эдвин. Но по его тону стало понятно, что в такой исход мой супруг не верит. Наш разговор был прерван настойчивым стуком в дверь. Я инстинктивно сжалась, хотя сейчас находилась в объятиях официального супруга и в этом не было ничего предосудительного. Эдвин подошел к двери и крикнул: – В чем дело? Блеяние служанки я не разобрала. Но ректор ответил: – Сейчас будем! А затем повернулся ко мне и сказал: – Лоуэлл. Встречусь с ним, и поедем домой. Собирайся. Прикажу подать завтрак в комнату. Пока Эдвин разбирался с докладами стражи и последствиями событий ночи, я успела позавтракать. К моему удивлению, после этого пришел посыльный от Марианны. Эдвин успел отправить ей весточку, и мне торжественно вручили сверток. Внутри оказались юбка и блузка взамен сгоревшим. В них я и отправилась домой. Платье после того, как я посидела в подворотне рядом с раненым Эдвином, нуждалось в чистке. Всю дорогу домой я дремала в карете. Вечер умотал меня гораздо больше, чем я думала. Как только мы прибыли в имение, Эдвин отправился к матери. А я дождалась, пока он уйдет, и выскользнула из дома. Калитка в дальнем конце двора манила. Я старалась не смотреть в центр поляны, где набирала силу неприятная мне магия цветов. Больше всего мне хотелось увидеть Кетту и расспросить его о горе. Лисенок не заставил себя долго ждать. Черная тень выскользнула из-за кустов, и через мгновение передо мной снова стоял мальчик. Он поморщился: – Пахнешь им вся… Я сразу поняла, что он имеет в виду Эдвина, и смутилась. – Как дела? – спросила я, пытаясь скрыть неловкость. Кетту неопределенно пожал плечами и спросил: – Пользовалась силой? Что-то случилось? – Да так, ерунда, – отмахнулась я. Помимо рассказов Эдвина у меня на уме вертелось задание Лоуэлла, и начала я с него: – У меня есть к тебе пара вопросов. Расскажи мне о круглой поляне с разноцветными камнями, в центре которой есть нечто… – Поляна? – удивился Кетту. – Какая поляна? – Если подняться по течению ручья, который стекает с горы… – объяснила я. – Там должна быть такая поляна. Но мальчик продолжал озадаченно молчать, и в мою душу закрались подозрения. Неужели Лоуэлл обманул меня? Глава 32. Выбор Кетту уверенно произнес: – Там нет такой поляны, Лина. Ни на правом берегу этого ручья, ни на левом. Несколько мгновений я удивленно хлопала ресницами. Я ждала подвоха, но такое… То есть Лоуэлл послал меня на несуществующую поляну за каким-то несуществующим предметом? Для чего? Мотивы главы “гончих” стали еще более туманны. Пока я пыталась сообразить, о чем еще спросить Кетту, за спиной раздались шаги. Мальчик мгновенно обернулся лисом и оскалился. К нам направлялся Эдвин. Ректор нахмурился и спросил: – Почему ты еще не в костюме? Мы сейчас опоздаем на занятие к риспи. Про урок Амайи я забыла. Пришлось спешно прощаться с Кетту и нестись в комнату, переодеваться. Ректор остался ждать меня у конюшни. Рассказать Эдвину о том, что сказал Кетту, я не успела. Всю дорогу пришлось гнать коней во весь опор и молиться, что риспи подождет меня хоть немного. Мы снова расстались с Эдвином у поймы реки. Я перевалила через гребень и поскакала вниз, а ректор направился к роще, в которой мы совсем недавно бились с риспи. Сначала мне показалось, что я безнадежно опоздала, и старуха меня не дождалась. В душе успело подняться разочарование. Но в этот момент я заметила под кустом белую лису. Амайя поднялась на лапы и медленно побрела в мою сторону. Я спрыгнула с коня и привязала его чуть в стороне. И только после этого заметила, что с риспи не все в порядке. Алый рисунок на морде потух и посерел, да и белую шерсть будто припорошили пылью. А еще моя наставница двигалась медленно и неловко. Риспи кое-как вскарабкалась на камень и проворчала: – Явилась… Я уже хотела уходить. – Что с тобой? – спросила я. – Ты плохо выглядишь сегодня. Амайя вытянула лапы и фыркнула: – Получше некоторых, которые не способны принять истинный лисий облик. – Меня и человеческий устраивает. Ты не ответила на мой вопрос. – А ты сюда пришла не задавать вопросы, а учиться. Я огляделась в поисках булыжника. Но риспи взмахнула хвостом, и вокруг меня вспыхнуло пламя. Прежде чем я успела испугаться, лиса пояснила: – Достаточно с тебя каменюк. Задави мой огонь своим. Помнишь, как я подавляла твое пламя? Я неуверенно кивнула. Конечно, я это помнила, но не представляла, как повторить. – Мы учились только сосредотачивать огонь в руке… – Принцип тот же, – раздраженно пояснила риспи. – Создай огонь и задави мой. И быстрее. У меня есть дела на той стороне Толко, я не намерена сидеть здесь с тобой до заката. Ладони вспыхнули, прежде чем я успела подумать об этом. Риспи сердито потребовала: – Вторую погаси. Несколько минут я тщетно пыталась усмирить огонь на другой руке, но все было бесполезно. Амайя внимательно наблюдала за мной. Желтый взгляд прожигала насквозь. Когда она шевелилась, я видела тень боли на ее морде. Наконец, я не выдержала. Смирилась с тем, что избавиться от огня на второй руке не могу, попыталась сделать то, что от меня хотела Амайя. Не тут-то было. Огонь, который раньше так легко поджигал все вокруг, теперь категорически не желал сползать с моих рук. Я злилась и пыхтела, пока вдали не раздался странный хлопок. Мне показалось, что он шел от рощи. Накатил страх за Эдвина. И в тот же миг огонь сорвался с моих рук, камнем упал на землю и ровным слоем покрыл пламя Амайи. Когда под ним не осталось ни одного чужого язычка, я забеспокоилась, но сила послушно уснула. Усталость навалилась внезапно, и мои ноги подкосились. Я тяжело осела на покрытую пеплом землю и подняла взгляд на риспи. Мне показалось, что та усмехается. Амайя медленно поднялась на лапы и сообщила: – Интересно. А затем развернулась и поковыляла прочь. У самой реки лисица остановилась и бросила через плечо: – Больше не приходи.