И прежде чем я успела задать ей хоть один вопрос, она большими прыжками понеслась прочь по водной глади, припадая на одну из передних лап. На этот раз Эдвин прибыл быстро, и это хоть как-то меня утешило. Ректор спешился и поставил меня на ноги. А затем напряженно спросил: – В чем дело? – Амайя сказала мне больше не приходить, – призналась я. – Она ранена. Может быть, причина в этом? Или я сделала что-то не так? Не понимаю. Ректор бросил задумчивый взгляд на другую сторону реки и сказал: – Возможно, кто-то прознал о ваших уроках, и ей досталось от своих же. Поехали домой. Завтра я собираюсь подняться вдоль ручья и принести тебе то, что нужно Лоуэллу. Я заглянула ему в глаза и призналась: – Кетту кое-что рассказал мне об этой поляне… – Что именно? – Ее не существует. Он утверждает, что такой поляны там нет. Но Эдвина это не смутило: – А я говорил, что мальчишке доверять нельзя. – Думаю, он сказал правду, а врет как раз Лоуэлл! – горячо возразила я. – Лина, это щенок. Он маловат для того, чтобы все знать о горе. А Лоуэлл не идиот, и такие козыри, как огненная элементаль внутри тебя, разменивать на ерунду не будет. В его словах была доля истины. От следующей мысли я похолодела. И мертвым голосом добавила: – А что если… он так заманивает меня на гору? – Именно поэтому ты завтра останешься дома, – ответил Эдвин. – Я пойду на гору один и разузнаю, чего от тебя хотел Лоуэлл. Если это ловушка… – В нее попадешься ты, – закончила я. – На территории риспи. Они могут убить тебя. Будут в своем праве. Я осторожно коснулась того места, где у него под рубашкой скрывался шрам. – Отобьюсь, – сухо бросил ректор и направился к моему коню. Всю дорогу до дома я пыталась уговорить его взять меня с собой, но ничего не вышло. За ужином пришлось улыбаться свекрови. Перед сном я снова завела разговор о поездке на гору. Но мои возражения Эдвин пресек довольно быстро. Вместо серьезного разговора мы снова оказались в постели, и все посторонние мысли улетучились. Я проснулась на рассвете от холода, и попыталась прижаться к своему супругу, но пальцы лишь скомкали простынь. Я распахнула глаза и поняла, что в комнате одна. В окно заглядывали первые лучи рассвета, а на подушке Эдвина лежала записка. Я поспешно схватила клочок бумаги и прочла всего два слова: “Останься дома”. Я села на постели и обхватила руками колени. Интуиция подсказывала, что отпускать Эдвина одного нельзя. Но разум шептал, что я буду только обузой, и должна послушать ректора. Осталось сделать выбор. Эдвин Ректор проснулся еще до рассвета и долго рассматривал в темноте безмятежное лицо Лины. Выбираться из постели пришлось осторожно, чтобы не потревожить ее сон. Записка была написана еще вчера, и Эдвин аккуратно опустил листок бумаги на свою подушку. Оставалось надеяться на благоразумие супруги. Впрочем, слуги получили однозначный приказ не выпускать Лину из поместья до его возвращения. Так что в этот раз у нее не выйдет наделать глупостей. В тот момент, когда Лина явилась, чтобы помочь ему, что-то изменилось. Пока она сидела перед ним в той подворотне с дрожащими губами и пыталась разрушить остаток смертельного заклинания, Эдвин еще надеялся, что сможет противостоять обаянию своей фиктивной супруги. Но упрямство, с которым Лина взялась ему помогать в гостинице, разрушило последнюю надежду на собственное благоразумие. Вместе с кровью девушка смыла с него остатки самообладания. О том, что произошло между ними после, он не жалел ни мгновения. Чувство, что все идет, как надо, не покидало. Теперь осталось довести дело до конца и попытаться сберечь то, что он обрел. Ректор подхватил одежду и направился в кабинет. Там его ждали арбалет и снаряжение. Связки болтов с самой мощной магической начинкой, артефакты, которые он приберегал на случай неприятностей. Возможно, Лоуэлл не соврал, и пока он будет подниматься вдоль ручья, риспи не посмеют его тронуть. Но сегодня Эдвин намеревался зайти гораздо дальше. И защита будет нужна. После того как ректор застегнул на себе перевязь со снаряжением, он подошел к столу. Порывшись в одном из ящиков, Эдвин извлек на свет бумагу, знакомую до последней буквы. Договор с Линой. Несколько мгновений он смотрел на магический оттиск, оставленный девушкой, а затем медленно и с наслаждением разорвал документ на мелкие клочки. Обе подписи потухли. Теперь второй экземпляр, который хранился у Лины – всего лишь ничего не значащая бумажка. ректор вышел из дома и направился в дальний конец двора. Его ждало еще одно дело. Рыжеволосую фигуру в зеленом платье он заметил издалека. Светлячки вились вокруг Сулаки. Мальчишки рядом с ней он не заметил. Изгнанная риспи резко повернулась к нему и хищно улыбнулась: – Что, сбегаешь? Юные девушки не так хороши в постели, как ожидалось? Эдвин сдержался и заговорил спокойно: – На этот раз у тебя не выйдет вывести меня из себя. Я пришел, чтобы поговорить с тобой. Рыжая тут же оказалась рядом. Тонкие пальцы ощупали его лицо, легли на плечи. Сулаки прильнула к нему всем телом и прошептала: – Надо же… И что же тебе нужно на этот раз? Попросишь отдать тебе мальчишку? – Мне нет дело до твоего черного щенка. – Он не мой щенок. К сожалению. У меня нет ничего из-за твоей семейки. Горечь в ее голосе не казалась поддельной. – У тебя нет ничего из-за Кицу и Куми, – поправил ее Эдвин. – И, возможно, из-за твоей собственной глупости. Ты сказала правду про камень? Сулаки дернула уголком губ: – Камень? Ты про тот, у которого заключаются браки? – Именно. Рыжая удивленно отпрянула от него и несколько мгновений молчала. Когда она заговорила снова, в ее голосе звучало неприкрытое изумление: – Ты… собираешься заключить вечный союз с Линой? – Да. Скажи, как добраться до него, и что делать? Ректор был уверен в том, что на этот раз ему не ответят. Но Сулаки ровным тоном произнесла: – У истока ручья находится Вечное древо – трон правителя риспи, Унэгэна. В сплетении его корней лежит тот самый камень. Тебе придется сначала самому принести перед ним клятвы. Таковы наши традиции. Мужчина отдает сердце и приносит клятву вечной любви. А девушка принимает этот дар или отказывает. По губам Сулаки скользнула насмешка. – Что ж, – сказал Эдвин. – Меня устроит такой вариант. Лине нужно будет подтвердить свое согласие у этого камня? – Не обязательно, – помедлив, ответила Сулаки. – Есть способ обойтись. Тебе… Там узнаешь, что делать. Если, разумеется, риспи тебе позволят. Ты человек. Будет лучше, если туда пойдет Лина. – Посмотрим, сумеют ли они мне помешать, – холодно ответил он. – Спасибо. После этого он развернулся и ушел. Коня пришлось седлать самому. На востоке только появилась узкая розовая полоса, когда Эдвин вывел жеребца и запер за собой ворота. Путь до реки занял меньше времени, чем ожидалось. Конь словно чуял настроение своего всадника и скакал во весь опор. Обогнув белые камни, ректор остановился чуть в стороне. Под одной из раскидистых ив Эдвин оставил коня и пошел вдоль берега. Магия помогла ему преодолеть быстрое течение Толко. Эдвину пару раз приходилось бывать за рекой, но не в этом месте. Берег покрывали крупные серые камни. Ручей весело звенел и вливался в быструю реку. Ректор призвал элементаль и навесил на себя несколько маскирующих заклинаний. Только после этого он медленно побрел вглубь территории. Лина Я думала недолго. Пальцы сжались, мятый клочок бумаги полетел на пол. А затем я начала одеваться. Магия внутри продолжала спать, убаюканная близостью Эдвина. Вторая ночь в одной постели оказалась еще лучше первой. И от накативших воспоминаний отсутствие супруга воспринималось еще более остро. Я схватила свой арбалет. Колчан с болтами отсутствовал, и я начала шарить по комнате. Куда только не залезла. Даже в сумку, в которой привезла свои скромные пожитки. Я вынуждена была признать, что ректор подстраховался и не оставил мне оружия. Но в его комнате наверняка есть болты. Я вышла и в задумчивости остановилась перед дверью. Подергала ручку и убедилась, что кабинет заперт. Мне хватило пару мгновений, чтобы преодолеть робость и осторожно коснуться пальцами замка. Он моментально вспыхнул и оплавился. Надеюсь, Эдвин меня простит… Я скользнула в комнату и начала шарить в поисках болтов для арбалета. В нижнем ящике стола оказалась пара связок, и я не смогла сдержать вздох облегчения. И только после этого заметила, что стол усыпан мелкими клочками бумаги. Взгляд невольно зацепился за обрывок потухшего магического оттиска, и сердце мое упало. Несколько мгновений я смотрела на него, а затем подхватила связки болтов и бросилась прочь. Вместо того чтобы мчаться на конюшню, я бросилась в свою комнату. Пришлось залезть вглубь в шкафа, в сверток со старой одеждой, чтобы найти мой экземпляр брачного контракта. Магические оттиски больше не горели. Сомнений нет – Эдвин избавился от своего договора, и он больше не имеет силы. Понять бы еще, что это значит. Листок вспыхнул в моих ладонях и осыпался пеплом. После этого я вышла из комнаты и бесшумной тенью заскользила вниз. Я уже почти дошла до конюшни, когда за спиной раздался знакомый голос: – Куда собралась, сестричка? Кетту стоял за моей спиной. Он как будто вытянулся и подрос с того дня, как я видела его последний раз. – На гору. За Эдвином, – выдохнула я в ответ. Мальчик печально спросил: – Он и правда нравится тебе, да? Я без раздумий ответила: – Люблю его. И пойду за ним.