Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 16 из 78 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Холодная волна тревоги проносится от кончиков пальцев на ногах вверх, ударяя по внутренней части моей головы, заставляя комнату пошатнуться. Это он. Каким-то образом, без каких-либо обоснований, я поняла это в тот момент, когда услышала этот скрип. Сбрасываю одеяло и крадусь к двери, прислонившись к дереву, словно боясь, что он может попытаться проникнуть сквозь эту чертову штуку. — Какого хрена ты делаешь? — шиплю я. — Тебя исключат из школы. Ты должен быть у себя дома. — Открой дверь, Карина. В его голосе слышится предостережение. Он будет совершенно счастлив выполнить свою угрозу вскрыть замок на моей двери, и что тогда? В любом случае Дэш не только будет в моей комнате, но и разозлится. Приоткрываю дверь, стреляя взглядом-кинжалом в неясную фигуру, маячащую с другой стороны. Моим глазам требуется секунда, чтобы привыкнуть к полумраку коридора, но, когда зрение фокусируется, я действительно жалею об этом. Дэш весь мокрый — я даже не знала, что идет дождь — и цвет его волос превратился из блестящего пепла в обожженный мед. Под глазами темные тени, похожие на синяки. Он одет в тонкую футболку, которая прилипла к его груди. Она серого цвета, такого темного и влажного, что кажется почти черной на нем. Низ его джинсов подвернут, но они все равно покрыты грязью и сосновыми иглами, что говорит о том, что парень шел по грунтовой пожарной дороге в академию от Бунт-Хауса, а не по главной асфальтированной подъездной дорожке. Его челюсть двигается, глаза суровые и пронзительные, когда он оглядывает меня с ног до головы. На мне слишком большая ночная рубашка и никакого чертового лифчика. Фантастически. Мои соски торчат под тканью, очень, очень заметные в холодном воздухе коридора. — И? — спрашивает он, раздувая ноздри. Я смеюсь себе под нос, хотя звук далеко не счастливый. — И? Что «и»? Какого черта ты делаешь? Я спала. Дэш ухмыляется, глядя на свои грязные кроссовки (где, черт возьми, его туфли?), склонив голову набок. Разряд электрической энергии бьет меня прямо в грудь. У меня странно перехватывает дыхание, когда я вижу, как в уголках его глаз собираются морщинки. — Нет, не спала. Ты лежала в своей постели, уставившись в потолок, отказываясь прикасаться к себе, даже если хочешь... Самоуверенный английский ублюдок. Какая наглость с его стороны. — О, и, полагаю, я собиралась трогать себя, думая о вас, не так ли, лорд Ловетт? Его улыбка немного тускнеет, как будто поворачивают выключатель, но только на секунду. Через секунду она возвращается в полную силу. Парень прислоняется к дверному косяку. — Не кори себя за это. Ты всего лишь человек. Я могла бы ударить его. Никогда раньше никого не била, но могу представить, как хорошо было бы сжать руку в кулак и двинуть им в четко очерченную линию подбородка этого самодовольного ублюдка. Откуда у него, черт возьми, такое высокое мнение о себе? Просто с ума сойти! — Иди домой, Дэш. Сейчас не самое подходящее время для светского визита. — На самом деле я бы сказал, что сейчас идеальное время. От него пахнет алкоголем. Крепким. Кажется, виски. Парни никогда не осмеливаются подниматься в женское крыло. Слишком легко попасться, и последствия ужасны. Дэш, должно быть, вдрызг пьян, чтобы даже подумать о таком опрометчивом поведении. — Почему бы тебе не вернуться, когда проспишься? — говорю ему. — Я не в настроении сражаться с тобой… — У меня был действительно странный гребаный день. Я немного выпил. Подай на меня в суд. И... вот я подумал, что ты захочешь схватиться за мое копье. — Он надувает губы. Ненавижу, когда мои щеки краснеют. — Слушай. Это мило, но я злюсь на тебя, помнишь? Ты был… — Чертовым идиотом. — Он кивает, словно моментом протрезвев. — Да. Об этом. Я просто… — Его щеки раздуваются, глаза округляются. Парень пожимает плечами. — Эм... — Парень с трудом подыскивает дополнительные слова, что странно. Я никогда не видела, чтобы Дэш не знал, что сказать. Он всегда тщательно проверяет и говорит то, что собирается сказать, еще до того, как откроет рот, так что эта... взволнованная его версия необычна. Мне неудобно, что ему вдруг стало так неловко. — Ты пытаешься извиниться или что-то в этом роде? Он фыркает. — Вряд ли. Просто подумал, что ты заслуживаешь лучшего объяснения. Теперь, когда я уже не так зол, знаешь ли. Я складываю руки на груди, а затем сразу же опускаю, когда понимаю, что привлекаю ненужное внимание к своим возбужденным соскам. Дэш Ловетт не джентльмен. Если бы это было так, он бы не пялился на мои сиськи сквозь тонкую ночную рубашку, и не ухмылялся бы, как полный ублюдок, прямо сейчас. — Ты разозлился, потому что я застала тебя пьющим водку, — говорю сквозь стиснутые зубы. — И нападать на меня было лучше, чем признаться, что ты вел себя как мудак. Дэш упирается рукой о дверной косяк над головой. Я стараюсь не замечать, что кончики его пальцев находятся всего в паре дюймов от моей щеки и что с них капает вода на половицы. Я видела, какую магию он может творить этими пальцами. Слышала его музыку во сне. Глядя на него сейчас, трудно представить, что парень был способен создать нечто-то настолько прекрасное. Похоже, все, чего он хочет — уничтожить. Его глаза ярко блестят, когда Дэш смотрит на меня. И боже, я чувствую его взгляд. У меня мурашки бегут по коже. И внезапно, мне становится чертовски больно под его взглядом. Динозавры не могли предотвратить свою безвременную кончину. Тот метеорит должен был упасть на Землю, несмотря ни на что. Звезды не могут удержаться от того, чтобы не сгореть. Каждый свет в небе в конце концов исчезнет и умрет. Это неизбежность, которая не может и не будет остановлена. Мое положение столь же беспомощно, когда я обнаруживаю, что падаю, кувыркаясь в гигантскую зияющую дыру в земле с надписью: «Осторожно: этот путь ведет к разбитому сердцу». Дэшил издает ровный, слышимый вздох, и его тепло скользит по коже у основания моей шеи — воздух, который был внутри него, прикасается и ласкает меня. Святой, бл*дь, Христос, я обречена. — Не знал, что ты разбираешься в психологии, — бормочет он. — А я и не разбираюсь.
Парень улыбается до такой степени, что на его правой щеке появляется ямочка, шокирующая меня до чертиков. У Дэшила Ловетта ямочка на щеке. Благословенная ямочка на щеке? Как может судьба быть такой жестокой? — Ты, кажется, много знаешь о моих мотивах для человека, который не разбирается в психологии. — Он втягивает нижнюю губу в рот, затем медленно отпускает ее. Я ловлю, как мелькает кончик его языка, и меня тащит обратно к капоту машины Пакса, к его губам, обрушивающимся на мои, его языку, исследующему мой рот, его рукам в моих волосах и моему сердцу бешено колотящемуся о грудную клетку. «Он такой же, как Джейсон. Как Кевин. Он употребляет. Ты никогда ничего не будешь значить для него». Предупреждающий голос в моей голове прав. Если Дэш вводит этот яд в свое тело, значит, он сам и есть яд. Я впиваюсь ногтями в дверной косяк, изо всех сил стараясь придать своему голосу хоть какую-то властность. — Тебе нужно домой, Дэш. — А что, если я злился на тебя, потому что чувствовал себя глупо? — выпаливает он. — Послушай, я знаю, о чем ты думаешь. Это уже интересно. — И о чем же? — Что я наркоман. — Он говорит это так легко, как будто слово «наркоман» — не проблемное слово, а я содрогаюсь от него. — Хочешь сказать, что это не так? Парень моргает. Упирается бедром в дверной косяк, перенося свой вес. Он смотрит мне в глаза, действительно смотрит в них, а потом говорит: — Не так, как ты думаешь. Я никогда не прикасаюсь к действительно тяжелым вещам. У меня много пороков, но ничего серьезного. Я не трахаюсь с дерьмом, которое в конечном итоге трахнет меня в ответ. — Значит, ты солгал? — Приукрасил правду, — возражает он. — Я был зол. И я должна ему поверить? Наркоманы склонны лгать. Они очень хороши в этом. Джейсон мог бы убедить мою маму, что небо почти все дни недели зеленое. Стоя там, перед теми надгробиями, я поверила Дэшу. Если бы я потратила какое-то значительное количество времени на то, чтобы сложить все причины, по которым мне не следует верить ему сейчас, но тогда бы стояла в дверном проеме до рассвета. Но... негодование наполняет мои вены, когда делаю шаг назад, открывая дверь в свою комнату немного шире. Глаза Дэшила слегка расширяются — очевидно, он не ожидал, что я поверю ему на слово. Я выгибаю бровь, глядя на него. — Что? Ты хочешь, чтобы я в четвертый раз велела тебе идти домой? — В идеальном мире парень бы развернулся, прошел по коридору и вышел из академии. Он бы ушел и не оглядывался. — Я могу войти? Олдермен сдерет с меня шкуру за это, если узнает. — Да. Можешь войти. На минутку. — Я подчеркиваю последнюю часть. Дэш не признает ограничения по времени, которое я установила для нашей полуночной встречи. Он входит в мою крошечную комнатку, словно в бальный зал большого поместья, высоко подняв голову, надменно сжав челюсти, как будто готов встретиться лицом к лицу с элитой Восточного побережья. Титулованная, богатая, самоуверенная энергия, исходящая от него, когда Дэшил осматривает мою скромную, жалкую спальню, заставляет меня захотеть нырнуть под одеяло и исчезнуть. Но он, кажется, не замечает, как мне неловко. Дэш указывает на край моей кровати, подняв обе брови. Его волосы все еще мокрые, зачесанные назад, но теперь пара длинных, грязных светлых прядей упала ему на лицо. — Не возражаешь, если я?.. Так вежливо. Ха! Хорошая шутка. Он делает то, что хочет. Говорит, что хочет. Берет то, что хочет. Какая разница, если я откажу в его просьбе? Он все равно сделал бы это с плутовской ухмылкой на лице, поэтому Дэшил Ловетт за свою жизнь нечасто слышал слово «нет». Натянуто улыбаюсь ему, пытаясь справиться со своими эмоциями. В какой-то момент меня потрясает тот факт, что парень, которым я была так одержима с тех пор, как появилась в Маунтин-Лейкс, сидит на краю моей кровати. В следующее мгновение я изо всех сил желаю, чтобы он встал и ушел. Никогда еще не была в таком противоречии. Даже когда Олдермен сказал мне, что Джейсон умер от передозировки, а моя мать, наконец, освободилась от этого больного ублюдка. Мой спаситель осторожно подошел ко мне с информацией, гадая, не захочу ли я вернуться в Гроув-Хилл, задавая вопрос с напряженными плечами, боясь того, каков будет мой ответ. Признаюсь, что этот ответ доставил мне неприятности. Не потому, что я хотела вернуться к матери. То, что меня подобрал Олдермен, стало лучшим, что со мной когда-либо случалось. Но было и чувство вины. Олдермен называет это «виной выжившего». Я убралась из Гроув-Хилла ко всем чертям и никогда не оглядывалась назад. Моей матери не так повезло. В то время как мне выпал шанс стать новым человеком с многообещающим, светлым будущим, моя мама застряла в том доме с Джейсоном, избиваемая до синяков, работающая до изнеможения, чтобы накормить множество пристрастий своего дерьмового парня. Но она оставила меня с ним. Мама знала, что он хочет со мной сделать, и все равно оставляла меня с ним каждую ночь, когда могла бы взять меня с собой на работу. Ведь та всегда так делала, пока не появился Джейсон. Дэшил устраивается на моем пуховом одеяле, прислоняется спиной к стене, оглядывает комнату, и я борюсь с желанием громко рассмеяться. Он здесь так неуместен. Парень рассматривает все мои книги и одежду, которую я забыла сложить перед сном, перекинутую через спинку стула за письменным столом, телескоп на подставке в углу и полароидные фотографии, прикрепленные к стене рядом с моими звездными картами… — У тебя много вещей для такого маленького пространства. — Прости. Должна ли я выбросить несколько вещей? Освободить место для твоего эго? Дэш улыбается, но улыбка не доходит до его глаз. — Просто наблюдение. Не нужно огрызаться. Мы никогда не будем вести вежливый разговор, если ты будешь оскорблять меня каждый раз, когда открываешь рот. — И почему мы снова пытаемся вести вежливый разговор? Потому что, по-моему, совершенно ясно выразилась сегодня днем. Я не хочу иметь ничего общего с парнем, который... — Я чуть не падаю замертво, когда Дэш хватается за нижнюю часть своей влажной футболки и стягивает ее через голову. И теряю ход своих мыслей. — Э-э... извини… что... Ох! Эм... нет... нет, надень ее обратно. Немедленно надень ее обратно. В Вульф-Холл отсутствует строгий дресс-код, но администрация академии настаивает на том, чтобы ее студенты всегда носили одежду. Я видела Дэша в боксерах в больнице, но была слишком ошеломлена всей этой кровью, чтобы разглядывать его. Теперь же я могу рассмотреть тело парня. Его грудь сплошные мышцы, кожа теплого золотистого цвета. Стараюсь не позволять своему взгляду опускаться вниз, но вскоре он перемещается с ключиц парня на грудные мышцы, беспомощно скользя по его прессу, прямо к…
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!