С уважением к себе Рид отмечает, что видок у Деванторы такой, будто по нему проехалась индийская плацкарта… Он все еще стоит на ногах, он наверняка выглядит лучше Рида, но, черт, Рид неплохо справляется! Он отступает на несколько шагов. После перехода начинается двухскатная крыша — и тут остается или прыгать, или взбираться вверх. Рид малодушно выбирает вариант, где не заработает открытый перелом обеих ног, и делает рывок вверх. — Ну стой, Эйдан, а как же история? — Девантора бросается за ним. — Ты не заслужил, никаких тебе на хрен историй! — Взбираясь на крышу, Рид не чувствует, что покоряет Эверест, хотя колени приходится поднимать повыше; усложняет все только один нюанс. — Хватит цепляться за меня! Прекрати сдирать с меня штаны! Рид разворачивается и бьет Девантору ногой в грудь. — Каждый раз, когда мы, твою мать, деремся, ты пытаешься снять с меня штаны! Успокойся! Девантора хватает двумя руками Рида за щиколотку, чтобы дернуть на себя, да так и замирает — только поднимает рассеченную бровь: — В смысле? В смысле «в смысле»? Рид тоже замирает в позе, достойной постера любого боевика: — Ну на корабле. Помнишь? Ты падал и на хрен пытался снять с меня штаны! — Не было такого, Эйдан, зачем ты врешь? Мне не нужны твои штаны. — Ты лапал меня за жопу и пытался снять мои штаны, не притворяйся, я там был! — Рид пытается его еще раз лягнуть, но Девантора парирует, выпуская его ногу из рук и уходя в сторону. Оу. Рид чувствует, как начинает скользить по крыше обратно вниз. Он вертит головой в поисках чего-то, за что можно ухватиться, и, слава богу, находит. Кровельный люк возвышается над крышей, как зацеп на скалодроме. Рид подтягивается, ухватившись за него, а для того, чтобы сесть, берется за металлическую щеколду и рывком случайно открывает люк. О. Кажется, у него есть идея. * * * Иногда Кирихаре кажется, что оттиски Карла Гринберга — как любая легендарная вещь — прокляты: как только у кого-то в руках оказывается чемоданчик, травмоопасная свистопляска вокруг идет на новый виток и все становится еще хуже. Даже когда кажется, что хуже — только в гроб. Голоса раздаются в ангаре в тот момент, когда он захлопывает крышку чемодана. Дальше — окрик, в котором Кирихара узнает голос Юды: — Ты думаешь, что сможешь просто так уй… Затем выстрел. И еще один. — Нет, стой, — раздается старческий голос. Думай, Кирихара, думай! — Не добивай его. Пусть умирает медленно. Это то, чего заслуживают ничтожества, решившие меня предать. Ему нужен план. Чертовски хитрый план. Кирихара в панике оглядывает салон. Это мини-джет, маленький самолет на пять мест. Кроме как спрятаться среди обитых светлой кожей сидений, здесь деться некуда — только в кабину пилота, но это все равно что загнать себя в угол. Когда Кирихаре было десять, Карл однажды сказал ему: используй свои мозги, парень, и тебя ждет большое будущее. Сегодня большое будущее Кирихары грозило скончаться кверху лапками на другом конце света. К слову, как раз из-за Карла. Тем не менее у Кирихары всего пара вариантов, как выбраться из этой задницы, и он бросается через сиденья, рывками стягивая с себя рубашку и сминая ее в ком. Счет идет на секунды. Слышится пара выстрелов — неуверенных, а потом Юда, прерываясь на хрипы, говорит: — Мы тебя достанем, Басир. Может быть… не сегодня… но это так… не закончится. Быстрее! — Угрозы от отбросов вроде тебя, Лукман, смешно слышать. Счастливой смерти. Кирихара бросается обратно к бездыханному парню. Таким его и ловят: взявшимся за цепочку от наручников и положившим руку на сокровенный чемодан. Вблизи Ольберих Басир оказывается щуплым стариком с недобрым, неприятным лицом, большими бровями и в костюме за полторы тысячи долларов. Небольшого росточка — Кирихаре дышит в пупок, и ему обязательно пришла бы в голову идея просто сбить старикашку с ног, если бы… — В последнее время я устал от американцев. …Если бы не огромного вида белый мужик позади него, целящийся в Кирихару. У самого Басира оружия не видно, но и одного ствола в маленьком самолете более чем достаточно. — Подождите, — поспешно говорит он, поднимая руки, — не стреляйте. — Ахмед, избавься от не… — У вас есть причина не убивать меня! — Потом одергивает себя: нашел, кого перебивать; потом одергивает себя еще раз: вот сдохнет — точно никого перебивать не будет, а пока можно! Дуло пялится на Кирихару так же, как и сам Басир, — с раздраженным нетерпением: — Удиви меня. Он выглядит так, словно прикажет стрелять, даже не дав Кирихаре договорить. Так, дыши. Пока можешь, конечно. Дыши и думай. Сейчас Басир сбежит с тем, за чем гонялся. Потеряв все, он взлетит на этом самолете и окажется в большем выигрыше, чем все, кто останется на земле. Что Кирихара может ему предложить? Что будет заботить Басира вне зависимости от того, выиграет он или проиграет? Только одна вещь. — Я знаю местонахождение Карла Гринберга, — выпаливает Кирихара. Прости, дядя Карл. Ты сам виноват. Ну серьезно. Дуло пистолета смотрит все так же сурово, но вот в глазах самого Басира проскальзывает что-то, что можно трактовать как интерес. По крайней мере, увалень Басира до сих пор не выстрелил. Это можно считать успехом? Или он хочет оставить Кирихару в живых, чтобы весь полет наблюдать, как тот будет жрать собственные кишки просто за то, что упомянул это имя? — Ахмед, в кабину. Быстро, — хрипит Басир. — Оставь мне второй пистолет. Кирихара решает даже не смотреть на Ахмеда — только делает короткий и медленный шаг в сторону, чтобы тому легче было пройти. Смотрите, пак Басир, я не в отчаянии, я решительно настроен на сотрудничество. Достаточно внушаю доверие? Шаги Ахмеда заглушает новенький ковролин в проходе между креслами. Кирихара стоически выдерживает гляделки с Басиром — настолько сложную игру, что в какой-то момент становится совсем просто. Тот молчит. Отсутствие дырки в форме сорок пятого калибра в своей голове Кирихара воспринимает как предложение говорить дальше. — Возможно, пустив в оборот оттиски Гринберга, вы захотите добраться и до самого… — По делу, щенок, — обрывает тот его блеяние. Он звучит… грубовато. Кирихара малодушно надеется, что не станет боксерской грушей, на которой старик выместит накопившийся за день стресс. — Как только мне становится неинтересно — я стреляю. Дверь самолета позади Басира закрыта на металлический стопор. Чтобы открыть, понадобится четыре-пять движений. Много. Только если не… — Я хотел бы выменять свою жизнь на эту информацию, — лаконично говорит Кирихара. — Как ты думаешь, — господи, как же Кирихаре не хочется участвовать в интерактиве «Злодейские загадки», — если бы я верил на слово каждому никчемному проходимцу, я бы чего-то добился? Кирихара волевым усилием создает эффект уважительного трепета на лице, а сам думает: «чего-то» — это чего? Сожженной Хамайма-Тауэр? Перестрелянных подчиненных, трупами которых завалено все шоссе на подъезде? Такие себе победы. — Нет, пак Басир, — коротко отвечает Кирихара. — Тогда с чего мне тебе вообще верить? — Басир качает головой. — Я ведь наслышан про тебя, Эллиот Кирихара… обманувший Секретную службу США. Его так и дальше будут называть? Эллиот Обманувший Секретную службу США Кирихара? — Человек, не умеющий сохранить преданность своим господам, веры не заслуживает. Для таких, как Басир, очень важно, чтобы мусор не мешался под ногами. Старательно и безукоризненно выполнял свою работу. И каждую секунду, каждую секунду помнил, где его место, — и Кирихара знает, кто он в его глазах. И поэтому решает говорить на его языке: — Среди людей, которых я предал, никогда не было моих господ. Двигатель самолета оживает — салон начинает слегка вибрировать, и Кирихаре нужно как следует ускориться, иначе Басир и правда заберет его с собой. Будь он Эйданом Ридом, он бы смог угнать его в процессе, но Кирихара не Эйдан Рид. — И на кого же ты работаешь? Выдумывать приходится на ходу. — Не будем сразу раскрывать карты, пак Басир, — отвечает он. — Потому что пока только информация оставляет меня в живых. И, как и любое вранье на ходу, звучит оно не очень убедительно.